100 великих украинцев, стр. 19

Юрий, укрывшийся на Десне в городке Остер, обратился за помощью к черниговско-северским Ольговичам и Давыдовичам, а также к Владимиру Галицкому, тогда как Изяслав примирился с Вячеславом и номинально признал его старшинство, реально сохраняя власть над Киевом. Враги Изяслава предприняли наступление на Киев. С Прикарпатья к столице подступили войска Владимира Володаревича, Юрий с силами левобережных князей подошел к городу с востока и начал переправляться через Днепр. Изяслав, оказавшись в тисках, снова покинул город и отступил на Волынь, а Юрий, покорно принятый напуганными возможной местью с его стороны киевлянами, вновь воссел на великокняжеском престоле.

Изяслав не смирился с неудачей. Ему удалось сохранить основные военные силы, а благодаря помощи венгерского короля он предпринял очередное наступление на Киев. Владимир Галицкий двинулся за ним, но Изяславу, готовому к такому повороту событий, удалось сковать его силы, и в начале апреля 1151 г. неожиданно для Юрия подступить к столице. Растерявшийся Юрий, не полагаясь на киевлян, большинство которых симпатизировали Изяславу, бежал на Левобережье к Ольговичам, а жители столицы в очередной раз приветствовали старшего Мстиславича. На этот раз утверждение в Киеве Изяслава обошлось без кровопролития.

Храм Спаса на Берестове в Киеве. Место погребения Юрия Долгорукого.

Однако Юрий не собирался признавать над собой власть племянника. Уже в конце апреля 1151 г., дождавшись подхода черниговско-северских полков и союзных половцев, он форсировал Днепр, в результате чего ему удалось подступить к Киеву, но у стен столицы его отряды были разбиты. Планируя соединиться с двигавшимся ему на помощь Владимиром Галицким, Юрий отступил на запад, однако Изяслав настиг и разгромил его. Половцы бежали в степь, а Юрий и Ольговичи вернулись на Левобережье. Удачливый племянник окружил Переяслав, заставив Юрия отречься от притязаний на Киев. Униженный Долгорукий вернулся в свои Ростово-Суздальские владения.

На этот раз победа Изяслава была полной. Однако в сентябре 1154 г. он неожиданно заболел и в ночь на 14 ноября умер. Едва утихшая борьба за великокняжеский престол разгорелась с новой силой. Власть перешла к престарелому Вячеславу Владимировичу, считавшемуся формально соправителем Изяслава. Вскоре у стен Киева показались полки черниговского князя Изяслава Давыдовича, но киевляне не открыли ворота, ожидая прибытия из Смоленска родного брата умершего князя, Ростислава Мстиславича, которого и короновали на престол 8 декабря 1154 г.

Между тем Изяслав Давыдович и Святослав Ольгович призвали для борьбы с Ростиславом Юрия Долгорукого. Тот, в свою очередь, послал к половцам своего сына Глеба. И хотя Ростиславу удалось отбросить кочевников от Переяслава, бороться с объединенными силами черниговско-северских и ростово-суздальских князей он не мог, поэтому оставил Киев и вернулся в Смоленск.

20 марта 1155 г. Юрий Долгорукий в третий раз занял великокняжеский престол Киева, посадив своих сыновей в городах неподалеку от столицы: Глеба — в Переяславе, Андрея — в Вышгороде, Бориса — в Турове, Василия — в Юрьеве на Роси. Не имея поддержки со стороны киевлян, вынужденных терпеть его вокняжение, Юрий примирился с Ростиславом Смоленским и признал за сыном Изяслава Мстиславом права на Волынь. Эти шаги способствовали консолидации сил Мономаховичей вокруг Юрия перед угрозой со стороны черниговско-северских князей.

Совершенно неожиданным для Юрия стал конфликт со старшим сыном Андреем, самовольно покинувшим Вышгород и перешедшим в Суздаль, прихватив при этом мощи святых Бориса и Глеба и весьма чтимую византийскую икону Богородицы (эта икона позже оказалась во Владимире, где почиталась как Владимирская Богоматерь).

Распря между Юрием и Андреем явилась отражением противоречия двух политических концепций Киевской Руси того времени — старой, единодержавной и новой — удельной. Юрий, сын Владимира Мономаха и правнук Ярослава Мудрого, всю жизнь мечтавший о Киеве и после многих лет борьбы наконец утвердившийся в нем, не представлял себе полноценного великого княжения на Руси вне этого древнего города. На Ростово-Суздальскую землю он смотрел как на источник ресурсов, но сама по себе она его мало привлекала и он готов был променять ее на более престижное Переяславское княжество. В этом смысле Юрий по своим психологическим установкам оставался среднеднепровским князем, волею судеб большую часть жизни проживший на лесном северо-востоке.

А вот для его сына Андрея, выросшего в Ростово-Суздальской земле, Киев уже не был харизматическим центром власти. Видя постепенное политическое ослабление Киева, Андрей прекрасно понимал, как трудно будет удержать его. Поэтому свое будущее он связывал с прочно закрепленном за домом Юрия Долгорукого Волго-Окским междуречьем и представлял себя самостоятельным по отношению к древней столице правителем. Видимо, подобным образом на Киев в середине XII в. смотрели все молодые князья большинства древнерусских земель — Галицкой, Полоцкой, Рязанской, а также новгородцы, утверждавшие в своем городе республиканское устройство.

Между тем жизнь Юрия приближалась к концу. Он все чаще болел, при этом не отказываясь от давней страсти к обильным застольям. В 1157 г., на праздник Вознесения, пришедшийся на 9 мая, он пировал у своего осменика (собирателя торговой таможенной пошлины) Петрилы. Ночью князю стало плохо, и через неделю, так и не встав с постели, он скончался. Его смерть не вызвала большой скорби у киевлян. Похоронили Юрия в загородной церкви Спаса на Берестове, где его тело покоится по сей день.

Юрий Долгорукий не был наделен какими-либо выдающимися качествами. В отличие от своего отца, Владимира Мономаха, он не был высокообразованным человеком, не проявил себя и как выдающийся полководец или государственный деятель. Выше среднего в нем были развиты разве что властолюбие и упорство в достижении поставленных целей. Вместе с тем объективно он занимает заметное место в отечественной истории. Именно он, посвятив большую часть жизни своему вокняжению в Киеве, подготовил обособление и последующее, уже при его сыне Андрее, самостоятельное развитие Северо-Восточной Руси как одного из сильнейших государственных образований Восточной Европы домонгольского периода. С этого времени там началось формирование ядра русского народа в современном его понимании. Примечательно и то, что в период правления Юрия Долгорукого в летописях под 1147-м г. впервые упоминается Москва.

Дмитрий

(около 1190 — около 1245)

воевода, сподвижник Даниила Галицкого, полководец

В шеренге отважных полководцев, сражавшихся с чужеземными захватчиками, особое место занимает Дмитрий, воевода при князе Мстиславе Удалом во время его пребывания в Галицкой земле и затем служивший Даниилу Романовичу, правителю Галицко-Волынского государства. Именно ему в 1240-м году Даниил Романович доверил оборону Киева от полчищ Батыя.

О происхождении, месте и времени рождения воеводы Дмитрия почти ничего не известно. Впервые он упомянут летописцем при описании событий 1219 года, когда Мстислав Удалой со своим молодым зятем Даниилом вел в Галицкой земле упорную борьбу с превосходящими силами венгров и поляков.

Дмитрий был одним из военачальников галицко-волынских полков в битве на берегах Калки, где сражался вместе с Мстиславом и Даниилом. Доверие, которое испытывал к нему Даниил Романович, уже будучи правителем объединенной Галицко-Волынской державы, свидетельствует о том, что Дмитрий был его соратником в течение многих лет и проявил себя как опытный и отважный военачальник.

Даниил Романович утвердился в Киеве в конце 1239 года, когда половину Руси уже разорили монгольские орды. В декабре 1237 года была сожжена Рязань, а в начале 1238-го разорению подверглась вся Владимиро-Суздальская земля. Утомленные зимне-весенней кампанией, монголы к лету отошли в прикаспийские степи, чтобы восстановить силы и в следующем году продолжить завоевание Руси. 3 марта 1239 года они уничтожили Переяслав и, разграбив окрестные земли, двинулись на Черниговщину. Вышедший им навстречу князь Мстислав Глебович был разгромлен и едва спасся бегством, а захватчики 8 октября 1239 года сожгли дотла Чернигов.