100 великих супружеских пар, стр. 55
Шведский король Оскар II вручил ей орден «За заслуги перед искусством», последовали предложения — одно заманчивее другого. И вдруг — сенсационная новость. Павлова расторгает блестящий контракт с Дягилевым и подписывает новый — с агентством «Брафф» в Лондоне, по которому обязывалась танцевать дважды в день в Англии, Шотландии и Ирландии. Никто не понимал происшедшего, а сама балерина говорила одно: «Я так хочу».
Кабальные условия нового договора усугублялись тем, что выступления проходили не в театрах первой величины, а в мюзик-холлах. Причину странного поступка Анны поняли только после того, как она внесла залог, требовавшийся для освобождения Дандре из долговой тюрьмы, пригласила его в Лондон и сделала своим импресарио.
В мае 1911 года начинались выступления Павловой с труппой в «Палас-театре». В окрестностях Лондона она приобрела особняк Айви-хаус, некогда принадлежавший знаменитому английскому художнику-пейзажисту Джону Тёрнеру.
Айви-хаус высился среди старого парка. Длинная деревянная терраса дома смотрела на пруд, в котором при новой хозяйке стали жить белоснежные лебеди. Широко известна фотография Анны с лебедем на коленях, его голова доверчиво лежит у неё на плече.
Виктор Дандре объявился в Айви-хаус осенью 1912 года. Санкт-петербургская Судебная палата вынесла решение отстранить его от должности.
Скорее всего, Павлова и Дандре заключили тайный брак, хотя документальных подтверждений тому нет. В Айви-хаус Виктора Эммануиловича знали как управляющего делами, импресарио. С первого же дня пребывания в Англии он взял в свои руки все театральные дела Павловой. Владея романскими языками, Дандре заменял собой целую канцелярию с дюжиной служащих и помощников.
Скоро предприятие Анны стало почитаться в театральном мире образцовым.
В периоды краткого отдыха между гастролями Павлова и Дандре любили устраивать светские рауты, на которых потчевали английских аристократов блюдами русской национальной кухни.
Дандре был одним из первых импресарио, который понял могущество прессы. Он приглашал фоторепортёров и газетчиков на выступления Павловой, давал многочисленные интервью, связанные с её жизнью и творчеством, умело обыгрывал сюжеты, навеянные романтическим образом «Лебедя».
Анна Павлова открыла русский балет для Америки, где впервые балетные спектакли стали давать полные сборы. Только в декабре 1914 года её труппа дала 31 спектакль в разных городах — от Цинциннати до Чикаго.
В Лондоне жизнь входила в мирное русло.
В высшей степени деловой и предусмотрительный человек, Дандре на программках «Королевского зала» помещал две строчки с адресом импресарио для писем и предложений Анне Павловой.
Виктор Эммануилович ограничивал расходы на постановки, и в целом спектакли не поднимались выше среднего уровня. Анна сама ставила себе хореографические номера.
Балет для Анны Павловой, объехавшей сорок четыре страны, был своего рода религией, к которой она приобщила народы всего мира. За двадцать два года бесконечных турне балерина проехала на поезде более полумиллиона километров; по приблизительным подсчётам, она дала около девяти тысяч спектаклей. Это был действительно труд на износ.
…В августе 1930 года начинались репетиции для очередного турне по Европе.
Балетные спектакли в Европе начинались с Нидерландов. Местные газеты коротко сообщили: «Павлова прибыла в субботу 17 января из Парижа в своё последнее кругосветное турне. В поезде, возвращаясь с Ривьеры, она простудилась…»
Врачи советовали ей отменить гастроли. В Нидерландах климат сырой и холодный, простое простудное заболевание может осложниться. Но Анна решила всё же ехать.
В Гааге воспаление лёгких у неё перешло в гнойный плеврит. У постели балерины днём и ночью дежурили врачи. Иногда к Анне возвращалось сознание, и она беспокойно спрашивала: «А моя труппа? Что с нею?»
Согласно легенде, последний раз приподнимаясь на постели, как будто готовясь встать, она отчётливо и строго, как всегда распоряжалась, сказала: «Приготовьте мой костюм Лебедя». То была холодная ночь 23 января 1931 года…
Анну Павлову похоронили на лондонском кладбище Голдерс-Грин, вокруг — только белые цветы. Божественная русская балерина как-то заметила: «Ребёнком я думала, что успех — это счастье. Я ошиблась. Счастье — мотылёк, который чарует на миг и улетает…»
Виктор Дандре пережил жену на 13 лет. Все эти годы были посвящены Анне. Он создал клуб поклонников Павловой. Фотографии, редкие плёнки, костюмы из спектаклей — всё было принесено на её алтарь. Дандре хотел, чтобы о ней помнили всегда. Увы, клуб просуществовал недолго: пришли иные кумиры и иные времена.
После смерти Анны Дандре заявил свои претензии на Айви-хаус. Когда же мать балерины, отвергая эти посягательства, подала на него в суд, Дандре не смог предъявить никаких свидетельств о браке, ни свадебных фотографий, ссылаясь на то, что документы не сохранились после революции в России.
Александр Таиров и Алиса Коонен
Алиса Георгиевна Коонен родилась в 1889 году в Москве. Её отец — поверенный по судебным делам, мать — прекрасная музыкантша, но слабое здоровье и большая семья лишили её возможности давать уроки.
В 1905 году Коонен поступила в Художественный театр к Станиславскому и стала его любимой ученицей. После восьми успешных сезонов Алиса неожиданно переходит в «Свободный театр» к Марджанову. Она уже сознавала себя актрисой трагедийной и догадывалась, что ей нужен другой театр.
В первый же день Марджанов подводит Коонен к молодому режиссёру: «Познакомьтесь, Алиса. Александр Яковлевич Таиров. Ему поручена постановка „Покрывала Пьеретты“». Эта неожиданная новость ошеломила актрису. Уйти из Художественного театра, от Станиславского, для того чтобы работать с неизвестным, совсем молодым режиссёром!
Таиров сказал несколько приветливых слов, на которые Алиса ответила холодно, но невольно подумала, что у него хорошая улыбка, что держится он независимо и с достоинством.
Несмотря на молодость (он был старше Коонен на четыре года) первые режиссёрские опыты Александра Таирова относились к 1907–1909 годам и были сопряжены с его работой в Литовском Общедоступном театре Гайдебурова. Он работал также в Театре Веры Комиссаржевской и одновременно заканчивал Петербургский университет по юридическому факультету. Разочаровавшись в театре, Александр решил вступить в коллегию адвокатов. Но когда Марджанов предложил ему поставить пантомиму «Покрывало Пьеретты» Артура Шницлера, он отказаться не смог.
Начались репетиции. Тема «Покрывала Пьеретты», говорил Таиров, любовь и смерть.
После одной из репетиций Александр Яковлевич вызвался проводить Коонен до дому. Актриса пишет в книге воспоминаний «Страницы жизни»: «Я сухо поблагодарила его и, подозвав проезжавшего мимо извозчика, сказала, что прекрасно доеду одна. Каково же было моё удивление, когда, сев в пролётку, я увидела Таирова рядом с собой. Он вежливо сказал, что, так как время позднее, он считает своим долгом меня проводить, хотя и видит, что мне этого явно не хочется. Перебрасываясь незначительными репликами, мы доехали до Спиридоновки. Прощаясь, Таиров рассмеялся: „Говорят, Станиславский считал, что у вас своевольный, упрямый характер. Я этого не нахожу. Вы всё же позволили мне проводить себя, хотя вам этого ужасно не хотелось. Правда?“ Растерявшись, я ничего не ответила и молча открыла дверь в подъезд, оставив Таирова наедине с извозчиком. Эту ночь я провела беспокойно. С тревогой думала о том, как не сходятся мои поиски с тем, что требует Таиров. Всплывали в памяти отдельные его слова, советы. „Что за человек этот Таиров?“ — спрашивала я себя. Ни на кого не похож, точно с луны свалился. Он так много знает, так настойчив в своих требованиях…»
Утром в день генеральной репетиции Алисе Коонен принесли домой корзину цветов с запиской: «Верю в ваш большой успех. Ни пера ни пуха. Александр Таиров». Это были первые цветы, которые она получила в тот вечер.