100 великих любовниц, стр. 124

Супруги мечтали иметь сына, но беременность Надин завершилась выкидышем на пятом месяце. Однако желание дать миру Дюма-внука заставило Надин строго придержаться постельного режима во время новой беременности, выполнять все предписания врачей. 3 мая 1867 года Надин разрешилась от бремени девочкой, которой дали имя Жаннина.

Весьма щекотливо было положение старшей дочери Ольги. Она была молода, красива, но роман матери лишил её возможности бывать при русском дворе, а ведь её родство с царствующим домом Романовых давало право рассчитывать на блестящую партию. К счастью, и Франция была не бедна достойными женихами. В 1872 году Ольга вышла замуж за отпрыска этой же фамилии — за графа Исидора де Фаллетана.

Александр Дюма гордился своими дочерьми, уделяя им много внимания, с удовольствием пересказывал друзьям их шутки и остроты (Колетта впоследствии вышла замуж за Мориса Липпмана, а Жанина стала г-жой д'Отерив).

Но обстановка в семье с каждым годом становилась всё более напряжённой. Надин, нервная и раздражительная, постоянно провоцировала семейные скандалы, главная причина которых была ревность. Она ревновала ко всем знакомым, к актрисам театров, ко всем поклонницам своего красивого и популярного в обществе мужа. Супруги всё более отдалялись друг от друга, сцены ревности возникали всё чаще. В итоге врачи поставили печальный диагноз — неизлечимая душевная болезнь.

В 1891 году Надин, обезумев от ревности, покинула мужа и поселилась в доме дочери Колетты.

2 апреля 1895 год она умерла в возрасте шестидесяти восьми лет, а через несколько месяцев, 27 ноября, умер и Александр Дюма.

Элизабет Энн Говард (1823–1865)

Мисс Говард — псевдоним женщины, чьё подлинное имя было Элизабет Энн Херриэт. По утверждениям некоторых историков, она родилась «без отца-матери на панели Дувра». В действительности Элизабет появилась на свет в Брайтоне в 1823 году. Её отец, Джозеф Гоэн Херриэт изготавливал дамскую обувь, а мать, добрая и набожная протестантка, работала в рукодельной мастерской при церковном приходе.

В пятнадцать лет Элизабет увлеклась театром и объявила остолбеневшим родителям, что хочет стать актрисой.

Супруги Херриэт решительно воспротивились этому, отчего дочка пришла в отчаяние, сила которого достигла шекспировского масштаба. Случилось так, что в это время, а дело было в 1839 году, её заметил Джем Мезон, сын богатого торговца лошадьми. «В пятнадцать лет, — пишет Симона Андре-Моруа, — она уже владела тонким искусством взволновать мужчин. Нельзя сказать, что все они оказывались жертвами этого её умения, но, без сомнения, все восхищались ею».

Джем Мезон в неё влюбился. Узнав, что Элизабет мечтает стать актрисой, он предложил ей свои услуги. «Я вхож за кулисы всех театров, — сказал он, — и могу помочь вам поступить в какой-нибудь из них».

Девушка просияла от счастья. Через несколько дней она сбежала из дома вместе с Джемом и стала его любовницей.

В Лондоне Элизабет, окончательно рассорившаяся со своими родными, взяла себе фамилию Говард, имя Херриэт, статус круглой сироты и вместе с любовником зажила роскошной жизнью на Оксфорд-стрит.

Благодаря своим связям Джем Мезон добился для неё нескольких ангажементов в небольших театриках, но она не обладала большим талантом.

В 1842 году семнадцатилетняя мисс Говард была уже одной из самых элегантных законодательниц мод. Её выезд и драгоценности вызывали восхищение всех снобов. А между тем она не была счастлива. Соблазнивший её Джем Мезон отказывался на ней жениться. Это был распутник без намёка на совесть и циник, лишённый всяких иллюзий. Из простодушной и доверчивой провинциалки он сделал маленькую содержанку.

Но тут она познакомилась с Фрэнсисом Маунтджоем Мартином, тридцатидвухлетним майором королевской гвардии. Он был обременён женой весьма слабого здоровья, плаксивой и немощной. Майор влюбился в Херриэт, предложил ей великолепный дом в Сент-Джонс-Вуде и своё состояние, которым управляло множество опекунов.

Девушка согласилась.

16 августа 1842 года, в обмен на все его благодеяния, она подарила ему крепенького мальчугана, которого назвали Мартин-Константин Херриэт и представили местному пастору как сына Джозефа Гоэна Херриэта…

Обзаведясь этим маленьким братцем, которому ещё предстояло удивить сапожника из Брайтона, мисс Говард продолжила исполнение роли первой леди в светской жизни Лондона. Однако в один из вечеров 1846 года в салоне лорда и леди Блессингтон граф д'Орсе, ставший к тому времени другом мисс Говард, представил её мужчине маленького роста, с мутным взглядом, которого он называл Монсеньором и Его Императорским Высочеством.

Обоих мгновенно точно громом поразило.

Но если в глазах Луи-Наполеона вспыхнул едва уловимый похотливый огонёк, прекрасные глаза мисс Говард блестели от восхищения.

Херриэт в то время было двадцать три года. Она была фантастически красива. Один из поклонников так описывал её: «Голова античной камеи на великолепном торсе». Луи-Наполеон был куда менее соблазнителен. К тридцати восьми годам лицо его носило следы бурно прожитой жизни, дряблые щёки обвисли, из-под глаз не исчезали тёмные круги, а усы пожелтели от постоянного курения. В Луи-Наполеоне мисс Говард привлекало нечто иное.

Как все англичане, а тем более англичанки, Херриэт парадоксальнейшим образом боготворила Наполеона. Поэтому ни глуповатый вид, ни нищета этого принца не имели для неё никакого значения. Стоило ей только подумать, что Луи-Наполеона в детстве мог нянчить на коленях сам Император, как её охватывало, по словам Эдгара Ширера, «необыкновенное волнение, а вслед за ним и неодолимое влечение».

В течение всего вечера их первого знакомства принц и мисс Говард вели на глазах у всех диалог, который, однако, имел все признаки и волнующий аромат интимной беседы.

На следующий день они снова увиделись. А на третий день стали любовниками. Опустив голову, она призналась, что пять лет жила с женатым мужчиной, от которого у неё есть сын. Луи-Наполеон улыбнулся: «Ну и что же! У меня даже два сына. Два бастарда. Они родились, когда я находился в крепости Ам. Это плоды моего плена. Так что у нас теперь трое детей».

Мисс Говард, как и все женщины её типа, отличалась сообразительностью. Она мгновенно поняла, что интерес принца к ней может привести её к большим высотам. Она знала, что, несмотря на два провала, Луи-Наполеон не утерял своего огромного престижа, что самые значительные лица Англии относились к нему с почтительной симпатией и что политические деятели видели в нём будущего императора французов.

Майор Мартин был человеком галантным и благородным. Он согласился на разрыв и оставил Херриэт её состояние, владения, драгоценности и конный выезд.

Через несколько дней Луи-Наполеон покинул скромный отель, где жил до этого, и с великолепной непринуждённостью великих мира сего перебрался в роскошное жилище, которое куртизанка недавно сняла на Беркли-стрит.

Его жизнь сразу изменилась. Благодаря состоянию любовницы он теперь мог устраивать приёмы, охотиться на лис, разъезжать в экипаже по Лондону, совершать верховые прогулки на прекрасных лошадях, иметь свою ложу в Ковент-Гардене и одеваться как денди.

Ничего удивительного, что такой образ жизни шокировал нескольких людей с принципами, в том числе некоторых французов, с грустью взиравших на претендента на императорский престол, жившего на содержании у дамы полусвета.

Но ни шутки, ни издёвки не смущали Луи-Наполеона. Судьба вывела мисс Говард на предначертанный ей путь, она была красива, умна, богата. Она делала волшебными его ночи, превращала в праздник его дни и была в состоянии, финансируя определённое политическое движение, помочь ему добиться намеченной цели.