Искусство Мертвых, стр. 4

Достав бутылку и стакан из столешницы, Илвирд налил себе до краев. Выдохнув и задержав дыхание, Искусник большими глотками осушил стакан. Горло обожгло, глаза заслезились, но главное – голова перестала звенеть.

«Лекарство» определенно помогало.

Раздался стук в дверь. Сам стук на фоне поврежденного слуха звучал как-то странно и будто бы в отдалении, невольно вызвав усталую улыбку на лице мужчины. Вздохнув, он окинул взглядом стол, но не стал ничего убирать.

– Войдите! – стараясь контролировать голос, крикнул Илвирд.

Дверь раскрылась, и на пороге показался вестовой. Этот же самый вестовой, казалось, уже вечность назад поднял его из постели. После всего произошедшего Илвирд с подозрением уставился на парня. Что он там еще хочет сказать? Но, как показало время, сам он ничего не хотел – вместо этого положил перед Илвирдом запечатанный небольшой конверт.

Нахмурившись, мужчина взял конверт и, подтвердив свою личность маленькой печати на нем, раскрыл его. Листок. Зацепив пальцами, Илвирд вытянул его из конверта и оглядел. Пустой, вдвое сложенный листок. Мысленно пожав плечами, Искусник раскрыл его и увидел всего одну строчку:

И подпись:

«Сс’аргас!» – подумал Илвирд и достал второй стакан.

Теперь он уже вообще ничего не понимал.

Часть первая

Странная зима

Глава 1

Частички бога

Заставу все покидали в приподнятом настроении, хотя и в некоторой спешке. Просто завтра должен был прибыть Пятнадцатый Легион, а вместе с ним целая куча следователей и дознавателей. Собственно, зачем столь значительным силам прибывать к Заставе, было совершенно непонятно. Самое разумное объяснение – что кто-то попросту испугался за свою шкуру, вот и организовал все по максимуму: Легион уж всяко-разно защитит, а если и нет, то точно даст время убежать. Впрочем, все эти рассуждения являлись целиком и полностью моими домыслами, а как они соотносятся с действительностью, мне было неведомо. Да и, собственно, какая мне, к демону, разница? Единственное, что меня по-настоящему волновало, так это возможность оказаться на допросе. Время для следующего шага еще не пришло… а может, я уже просто и не хотел его делать. Как бы дико это ни звучало, но мне все больше и больше импонировала мысль остаться в Легионе до конца, каким бы он там ни оказался. Хотя раньше я за собой суицидальных наклонностей не замечал. Вдобавок мне элементарно было необходимо становиться сильнее, а когда от этого еще и зависит твоя жизнь – это вообще могучий стимул. Однако, прикрываясь подобными выводами, я вполне понимал, что, как бы тривиально это ни звучало, просто-напросто привязался к окружающим меня людям. Другими словами, я наконец нашел себе друзей. И именно по этой причине я не далее как вчера от всей души поблагодарил капитана Ранвиса и командира местных Искусников. Ведь «совершенно неожиданно» выяснилось, что во время боя один из Искусников получил ранение отравленной стрелой. Занятый силовым поединком, Искусник Пирит не обратил на ранение внимания, а когда спохватился, оказалось слишком поздно. Видящие благодаря некоторым отличиям от обычных людей более устойчивы к ядам, однако не настолько, чтобы это могло нейтрализовать смертельные яды мгновенного действия. Эрвис два дня «отчаянно сражался» за жизнь своего подчиненного, но так и не смог помочь бедняге. А я еще, помнится, спрашивал себя: почему он не избавится от этого козла? Стало понятно почему: он просто ждал подходящего случая! Хотя, на мой взгляд, убить его надо было еще в первые минуты, после того как началось отступление нападающих. Тогда бы вообще никаких подозрений не осталось.

После смерти Пирита Ранвис выразил соболезнования всем Искусникам в связи с потерей их товарища. А также как бы мимоходом заметил, что бедняга из-за такой скоропостижной смерти даже не сумел отправить последнее послание своим родным. При этом все честно пытались изобразить скорбь на своих лицах… получалось, правда, слабо. Тем не менее я это все оценил, а потому во время ужина сердечно выразил благодарность Искусникам и Ранвису за полученные накануне от них в подарок книги. Не забыл я выразить и соболезнования по поводу смерти их товарища по Искусству. А также заверить, что вся перешедшая в мои владения личная библиотека Пирита попала в руки человека, который может оценить это по достоинству. Хотя и извинился за то, что Искусникам пришлось потратить некоторое время на ее копирование. Впрочем, Эрвис заверил, что это ничего им не стоило, так как он давно собирался попросить Пирита сделать копию его библиотеки, но все как-то повода не было.

Ранвис же, чтобы между нами не осталось и намека на недопонимание, заметил, что очень жаль, когда из мира уходят такие подающие надежду люди, которых другие еще просто-напросто не успели оценить по достоинству. Эрвис подтвердил и рассказал о недавно отправленном в Имперскую Канцелярию письме с рекомендациями, заверенными капитаном, на присвоение внеочередного звания для Пирита, но судьба сложилась по-другому. Оценив сказанное, я еще раз выразил свою благодарность за полученные книги, пусть даже и они сами не остались внакладе. На этом взаимное расшаркивание закончилось, и остальная часть вечера прошла в более дружеской обстановке. Причем такой обстановке в немалой степени способствовал сам Миствей, который тоже не забыл высказаться по поводу переданной в мое личное пользование библиотеки. Сидевший рядом с генералом Шун добавил, что «книжная часть» – сейчас основная моя проблема. А мои «знания» в дальнейшем могут быть крайне необходимы Легиону. Молчали лишь Карст и Торл. Последний понятно почему – он всегда молчит, а вот молчание Карста меня настораживало. Уж больно странная улыбка блуждала на его лице. Мол, а я знаю, что вы не знаете, о чем я знаю! Вот только никаких особых выводов из этой его многозначительной улыбки я сделать так и не смог. Понятно, что этот гад что-то там знает, но вот что он знает?

А потом была пьянка, едва не закончившаяся всеобщим побратимством, только вот наутро, пока не добрался до зелья, голову пришлось придерживать руками.

Улыбнувшись своим мыслям, я огляделся по сторонам.

За прошедшие со дня битвы две недели большая часть людей уже пришла в норму, даже Невозмутимый начал ходить, хоть и при помощи костылей. Сейчас он лежал в одной из повозок. Собственно, Линдгрен – это вообще отдельная тема. Кажется… вернее, не кажется, а так и есть… В общем, несмотря на его состояние, сейчас рядом с ним даже ходить опасно. Свою хоть и победу мечник воспринял чрезвычайно эмоционально для своего прозвища. Он был крайне недоволен собой, если не сказать больше, поэтому с тех пор, как Линдгрен поднялся на ноги, он пребывал в отвратительнейшем настроении. На что способен Невозмутимый в таком состоянии, пусть и изрядно ослабленный, проверять никому не хотелось, поэтому от Линдгрена шарахались едва ли не все.

Но в итоге, за вычетом Невозмутимого и ощутимых потерь, наша маленькая армия все же вынесла из битвы несколько призов… прямо как в каком-нибудь турнире. Впрочем, все эти призы были оплачены нашей же кровью, поэтому мы их заслужили, как никто другой. Во-первых, Легион наконец стал похож на этот самый Легион, а не на ватагу разбойников, не пойми по какой причине сбившихся в одну громадную кучу. Ведь недаром есть поговорка: «Встречают по одежке, а провожают по уму». И об этой самой «одежке» я высказывался уже не раз. Вот и получалось, что, какой бы выучкой мы ни обладали, первое впечатление о нас всегда складывалось отрицательное. Конечно, не стоило забывать о репутации Легиона, но, по крайней мере, проблем с обмундированием у нас больше не было. Правда, в пылу боя большая часть экипировки пострадала, но тем не менее трупов нападавших осталось столько, что зимней одежды и доспехов хватило всем. Хотя опять же все эти вещи принадлежали наемникам, поэтому о превосходном качестве и речи не шло. Однако радости этот факт ничуть не уменьшал. Особенно для таких новичков, как я, ибо «старички» более-менее были одеты. И еще – насколько все-таки изменчива человеческая психика.