Ночные костры, стр. 55

— Он боится ночных звуков, — прошептала Алиса.

— С ним Эрик и остальные, они не дадут его в обиду.

— Он в первый раз ночует под открытым небом. Раймон поцеловал ее в плечо.

— Ничего, привыкнет.

— Он никому не даст заснуть — не только часовым, но и остальным воинам.

Раймон перевернулся на спину.

— Вы не успокоитесь до тех пор, пока мы не возьмем его к себе, — пробормотал он.

Она погладила его по щеке.

— Если мы слышим мальчика, значит, он и ваши солдаты слышат нас, верно?

— А как вы думаете, зачем я взял с собой эту палатку?

— Все мужчины получают удовольствие так же шумно, как вы?

Он прижал ее ладонь к губам, потом опустил себе на грудь.

— Я буду тихо, жена. Очень тихо.

— Как в ту ночь, когда в Кернстоу гостили храмовники? Он пожал плечами:

— Конечно. Алис вздохнула:

— Как вы думаете, почему Мольон и компания уехали от нас, не дождавшись утра? Мне кажется, они не смогли заснуть, всю ночь слушая ваши громкие стоны.

Раймон сел и нежно поцеловал ее в плечо.

— Я прекрасно помню ту ночь. — Он засмеялся. — Я вел себя очень тихо, стараясь соблюдать ваши правила игры.

— Милорд, вы вели себя так же тихо, как бык, застрявший в дверях сарая.

Нежные пальцы прошлись по ее губам.

— Моя жена — жестокая женщина. Позади них послышался шорох.

Раймон обернулся и поднял полог палатки.

— Тебе нельзя здесь спать, — сказал он.

— Эрик прогнал меня от костра. Говорит, что я слишком уж ворочаюсь.

— Тогда перейди на другую сторону.

— Волки едят маленьких мальчиков.

— Они едят только тех мальчиков, которые крутятся под ногами у своих господ, мешая им отдыхать.

Раймон услышал за спиной шуршание простыни, накрывшей мягкое изящное тело. И приглушенный смех.

Он вздохнул и втянул в палатку походную постель Уота.

— Но чтобы ни звука! Стоит тебе только пикнуть, и я тут же выставлю тебя из палатки, будешь и дальше донимать часовых.

— Я буду тихо, лорд Раймон. — Уот захихикал в подушку. — Очень тихо.

Раймон закрыл полог и опять опустился на постель. Лежавшая рядом Алиса сотрясалась в беззвучном смехе. Он закинул руку за голову.

— Скоро, миледи, мы с вами будем ночевать в отдельной спальне.

Она повернулась на бок и уютно пристроила голову у него на плече.

— Где же мы ее найдем? Вы сказали, что большинство землевладельцев спят в зале вместе со слугами, и лишь немногие…

— Поверьте мне, жена: если на всем пути отсюда до Виндзора есть хотя бы одна отдельная спальня, она будет нашей.

Уот, свернувшийся калачиком у них в ногах, икнул и погрузился в сладкий сон.

К полудню они выехали на самую высокую часть болота — туда, где над продуваемой ветрами равниной вздымался грубый гранитный утес. К югу от скал, в мелкой чашеобразной низине с плодородной землей, храмовники выстроили свой поселок. Посреди домов стояла единственная крепость — такая же серая, как утес, но с искусно сложенными гладкими стенами, где крючьям штурмовых лестниц было не за что зацепиться.

Вокруг замка аккуратными рядами располагались жилые дома храмовников — длинные и низкие строения из неотесанного камня, поросшие мхом и лишайником.

Раймон показал на низкую гряду холмов над крепостью.

— Мы поставим палатку вон там, — сказал он, — в черте их сторожевых постов.

Алиса подняла голову к каменистым вершинам и вновь посмотрела на опрятные дома храмовников.

— Разве у них нет помещения для путников, где мы могли бы остановиться? — И озорно улыбнулась. — Или отдельной спальни для нас?

— Здесь нет. В таком маленьком поселке храмовники не содержат помещений для дам и их рыцарей. Чтобы провести вас туда, мне пришлось бы обрядить вас в мужскую одежду и рискнуть прослыть любителем юношей.

Алиса засмеялась:

— Тогда поберегите свою репутацию и проведите еще одну ночь в тишине, Раймон. — Улыбка сошла с ее лица. — По правде сказать, я бы не хотела провести ночь под их крышей, милорд. Это поселок Мольона?

Раймон кивнул:

— Должно быть. Мы разобьем лагерь на холме и спустимся вниз, чтобы поговорить с их наставником и поужинать. В палатку вернемся дотемна.

— А что мне делать со шкатулкой?

— Мы поставим человека сторожить вашу лошадь. Здесь можно не бояться, что ее украдут. Эти рыцари жадные, скрытные и даже богохульные, если молва не врет. Но они не воры.

Из уважения к Раймону храмовники терпели Алису за своим столом, но не скрывали желания поскорее от нее отделаться. Она ела молча, слушая краткий обмен вопросами и уклончивыми ответами между пожилым черноглазым настоятелем и Раймоном. Из их разговора она поняла немного, но, кажется, оба не доверяли друг другу, когда речь шла о злоключениях короля Ричарда на пути из Палестины домой.

Храмовники угощали их хлебом грубого помола и горохом. Раймон быстро поел и увел Алису на холм еще до захода солнца. Уот и воины, сидевшие далеко от настоятеля и поэтому не удостоившиеся расспросов его сержантов, задержались подольше.

Они поднялись по склону, ведя лошадей в поводу. Позади них, в узких бойницах круглой церкви, горели свечи: это монахи-храмовники начали свой вечерний сход.

— Почему они здесь живут? Раймон отмахнулся.

— Из-за паломников. Где бы ни селились, они утверждают, что делают это, дабы помогать паломникам.

Алиса оглядела маленький круг полей в долине.

— Их здесь так мало, что, наверное, едва хватает людей ухаживать за посевами. Я сомневаюсь, что у них остается время на то, чтобы защищать паломников на дороге.

— Если паломники вообще забредают в это захолустье. — Раймон показал на дальний край долины и на скалистый утес, высившийся над маленьким поселком. — Там, наверху, еще много людей. Часовые и прочие.

— Я никого не вижу.

— А вы приглядитесь. Они сняли свои белые плащи и остались в черном. — Он намотал на руку поводья Шайтана и стал подниматься по круче. — Только не смотрите слишком долго. Эти люди — дьявольски ловкие шпионы, они умеют собирать слухи и проникать в дела тех, за кем следят, но сами не любят привлекать к себе внимание.

Они привязали своих лошадей к столбу, вбитому рядом с палаткой, и сели ждать остальных, глядя на черные тени, которые двигались на дальних склонах.

Глава 17

Они проехали мимо него по дороге.

На три мили западнее аббатства, при полном свете дня, эта продажная девка Мирбо и ее бугай муж миновали его и даже не удостоили взглядом. Кажется, все их внимание занимала крыша аббатства, высившаяся вдали. Они наверняка предвкушали ночь со всеми удобствами в гостевой комнате настоятеля, мягкую перину и хорошее бренди.

Он слишком поздно их заметил и не успел съехать с дороги. Такой маневр мог вызвать подозрение у этого тупоголового рыцаря и в конце концов привести к разоблачению. Поэтому он остался на дороге и опустил голову, когда его бурый мул проезжал мимо их добротных скакунов и вьючных лошадей.

Они отправились в путь раньше, чем он ожидал. Это был весьма неприятный сюрприз.

Когда они поравнялись, сердце его чуть не выскочило из груди.

Дорога была узкой. Он задел коленом кольчугу на ноге воина-великана и резко повернул своего мула (что поделать, пришлось пойти на риск), пробормотав извинение.

Но они его не услышали. И даже не оглянулись, чтобы увидеть, как он снова вышел на дорогу. Впрочем, если бы они это сделали, то не узнали бы его и не заметили в нем ничего опасного.

Они продолжали свой путь — рыцарь, его жена и вооруженные солдаты. Только неряшливый мальчишка, восседавший на первой вьючной лошади, оглянулся назад.

Мужчина на муле продолжал путь на запад, не поднимая головы и сдерживая дыхание. Но лишь только топот кавалькады затих вдали, он пинками развернул своего мула и поехал следом за ними.

Медленно. На приличном расстоянии, за завесой пыли.