Ночные костры, стр. 47

— Или лежит мертвый в земле. Алиса содрогнулась.

— Его труп пропал.

— Ваш кузнец мог унести труп и спрятать в другом месте — там, где его никто не найдет.

— С какой стати? Раймон нахмурился:

— Возможно, он испугался, что вы обвините его в убийстве, и решил на всякий случай замести следы. Вырыв сухой колодец, судебные исполнители не нашли бы там никакого трупа и отпустили бы Ханда на свободу.

— Я никогда бы не… Ханд знал, что я никогда бы не обвинила его…

Раймон посмотрел на нее, прищурив глаза.

— Вы не доверяете собственному мужу, Алиса, и при этом ждете безоговорочного доверия от своего крепостного. Видимо, он боялся, что вы когда-нибудь расскажете о смерти де Рансона и свалите всю вину на него.

Алиса полагала, что Ханд в панике удрал из Морстона, преисполненный ужаса от увиденного в ту ночь. Но ей никогда и в голову не приходило, что кузнец мог испугаться совсем другого: что она обвинит его в смерти де Рансона.

— Боже милосердный… — прошептала она.

— А если де Рансон не умер в ту ночь и зашевелился после того, как вы с Эммой ушли, оставив Ханда в амбаре, хватило бы вашему кузнецу смелости прикончить де Рансона?

— Убить его? Нет. Ханд — добрый парень. Он не способен на убийство.

Раймон прикрывал свою челюсть широкой ладонью, но Алиса все же увидела улыбку под его пальцами.

— Значит, Ханд не так жесток, как моя кровожадная жена.

— Это не смешно, Раймон.

Он стер улыбку с лица, но глаза его засияли еще ярче.

— Когда-нибудь, Алиса, когда минует опасность, мы с вами вспомним ту ночь, и вы тоже улыбнетесь. Я вам обещаю.

Когда минует опасность…

— Вы думаете, де Рансон жив?

Из глаз Раймона исчезли веселые огоньки. Он пожал плечами:

— Если этот змей жив, то он наверняка ждет, когда падет король Ричард и на его трон взойдет Иоанн. Тогда де Рансон вернется сюда и заявит права на эти земли. Мы должны быть к этому готовы. — Он провел рукой по волосам жены и заглянул ей в глаза.

— Значит, пока жив король Ричард, нам ничто не грозит? Раймон вздохнул:

— Еще как грозит, Алиса. Иоанн и его сторонники — желторотые птенцы в сравнении со старой свирепой львицей.

— Королевой Элеанорой?

— Когда она увидит, как мало золота и драгоценностей мы привезли, она придет в ярость.

— Эмма говорит, в шкатулке больше ничего не было, когда моя мать привезла ее из Солсбери.

Раймон кивнул:

— Знаю. Я верю Эмме и вам. Но вдовствующая королева стара, у нее могут быть нелады с памятью. Она ждет, что я привезу ей великие богатства из ее морстонского тайника. По ее словам, их должно хватить на то, чтобы вызволить Ричарда из плена. — Он указал на пергаментный свиток: — Я пишу письмо отцу, Алиса. Прошу его предоставить нам убежище, если королева Элеанора обвинит нас в измене.

— В измене?

— Да, ибо препятствовать сбору выкупа за короля Ричарда — это измена.

— Нас могут обвинить…

— Наше будущее, Алиса, в руках старухи, которая волнуется за своего пленного сына и, возможно, страдает расстройством памяти.

— А если мы скажем, что не нашли шкатулку?

— Тогда она поручит это кому-нибудь другому. Морстон разрушат до основания и переберут все щепочки. Нам ничего не остается, как только взять то немногое, что мы нашли, и отвезти королеве в Виндзор. Но мы не уедем до первого августа — до тех пор, пока за границу не поступят первые деньги для выкупа. К тому времени мои братья будут готовы нам помочь.

— А как же Кернстоу? Ваши земли?

— Я могу их потерять. Но есть и другие земли, Алиса, которые нуждаются в сильном рыцаре. Место для нас найдется.

— Однако не в Англии?

— Смотря как закончится для нас это дело. Если плохо, то в Англию мы уже не вернемся — никогда.

Глава 14

Через два дня после праздника Ален из Пилата и его младший двоюродный брат Эрик поспешно попрощались со служанкой Бидой и отправились в Нормандию. В сумке под новой рубахой Эрика лежали письма Раймона де Базена к отцу, лорду Ренульфу, и старшему сыну Ренульфа и наследнику Базенского поместья Иво.

Что касалось ответа отца, то здесь у Раймона не было сомнений. Он также не сомневался, что брат Иво поможет ему, если он вдруг лишится непрошеного доверия королевы. Единственное, что его волновало, — это как рассчитать время. Он должен появиться в Виндзоре не слишком поздно, чтобы королева ни в чем его не заподозрила, но и не слишком рано, чтобы его родственники успели воспользоваться своим влиянием при дворе и обеспечить защиту его жене.

В те недели, что ждал возвращения Эрика, Раймон дважды порывался уехать из Кернстоу вместе с Алисой и оставшимися восемью солдатами. Если скакать без отдыха, то за три дня можно добраться до дальнего побережья и отплыть в Нормандию. Но каждый раз Раймон отказывался от этой мысли. Если до Элеаноры дойдет хоть один слушок, если кто-то из ее придворных шепнет, что видел лорда Раймона де Базена едущим к южным портам, королева может заподозрить измену.

Нет, безопаснее было дождаться, когда ему обеспечат прикрытие, а потом взять проклятые побрякушки, отвезти их беспечной хозяйке и молить Бога, чтобы за долгие годы память королевы Элеаноры не преумножила драгоценности в количестве и размере.

Он не будет утомлять королеву рассказами о предательстве Харольда де Рансона. Этот вопрос не для королевских судей. Раймон уладит его сам, какими бы опасными ни были последствия. Когда он зарубит своим мечом бывшего владельца Кернстоу, многие подумают, что он сделал это, дабы сохранить свои земли. Если повезет, ему удастся бежать вместе с Алисой, а если нет — что ж, возможно, ему придется заплатить за жизнь де Рансона собственной жизнью.

Ожидая вестей из Нормандии, Раймон молил Бога, чтобы де Рансон был уже мертв.

На третий день после праздника Раймон уехал из Кернстоу до рассвета и вернулся после полудня вместе с Хьюго Жербре и молодым солдатом Гаретом. За ними в тяжелой морстонской повозке на мешке с шерстью сидела Эмма де Роше. Рядом с ней виднелись четыре сундука с одеждой.

Жербре спрыгнул с лошади и с явным облегчением оглядел крепость Кернстоу.

— Ну вот, это подходящее жилье для благородного рыцаря. — Он обернулся и увидел Алису, выходившую из кладовой. — Прошу прощения, леди Алиса, но моим старым костям не пришлась по вкусу холодная морстонская развалюха, продуваемая всеми ветрами. Пусть там живет кто-нибудь помоложе.

— Смотри осторожнее, — предупредил Раймон, стоявший у него за спиной. — У моей жены крутой нрав. Если она рассердится, то ты прямо сейчас отправишься обратно, на побережье, даже не отведав тех блюд, которые будут сегодня на вечернем пиру.

— На пиру? О Господи, как же я соскучился по вкусной еде! Эти морстонские ведьмы… еще раз простите, миледи… не умеют готовить, даже если дать им хорошие продукты. Да вот, извольте видеть: не далее как на прошлой неделе я принес им из леса, что к северу от полей, жирного молодого оленя. И они его испортили! Порезали мясо и приготовили, как баранину: отварили вместе с крупой и своими проклятыми горькими кореньями. Получилась просто мясная похлебка! Спрашивается, что им стоило поджарить оленину да приготовить хороший соус… — Он замолчал и прищурился на низкое утреннее солнце. — Ба, а это кто ж такой? Неужто тот самый тощий постреленок, которого я на днях проводил из Морстона?

Уот захихикал и смахнул крошки со своей новой рубахи.

— Вам здесь понравится, сэр Хьюго. Кухня очень большая, там работают три женщины и два поваренка. Каждый день что-то новенькое. А сами они такие чистые! Мод — приятная девушка, она всегда дает хлеб, когда ни попросишь, а…

Раймон прервал болтовню Уота:

— Ну вот ты и приехал, Хьюго. Ты управишься здесь, пока мы будем в Виндзоре? Держи часовых на постах, следи за порядком на полях, а в оставшееся время наверстывай то, чего недополучил в Морстоне.

Уот набрал в легкие воздуха и опять затараторил:

— Вчера вечером была свинина и остатки прошлогодних сушеных яблок. А теперь, когда готовы платья для леди Алисы, будет еще лучше. Мод и Биде не придется шить днем, и они смогут весь день проводить на кухне. Они и сейчас там, готовят вам праздничный ужин…