Большая книга ужасов (сборник), стр. 14
Сергей привычным движением отбросил прядь волос со лба и сказал:
– Ладно, прекращаем на сегодня дергаться. Может, Гришка прав. Нужно просто понаблюдать за Паханом.
– Если это Пахан! – ехидно перебила Лена.
– Думаю, – сухо бросил Сергей, – уж это мы понять сможем, все-таки с первого класса вместе!
– К-как т-ты собираешься п-понимать? – забавно шмыгнула носом Дина.
– Очень просто, – преувеличенно бодро заявил Сергей. – Завтра навестим его. Как больного одноклассника. И всех дел.
Лена бросила на него угрюмый взгляд.
– А нас пустят?
– Почему нет? Если у Пахана действительно амнезия, ему даже полезно пообщаться с нами. Вдруг он что-нибудь вспомнит? Тем более с нами будет Зимина!
Дина жарко вспыхнула. Лена согласно кивнула.
– Лады. Рискнем.
Гришка рассмеялся. Парамонова раздраженно посмотрела на него и продемонстрировала крепкий кулак.
– Учти, Рыжий, если эта история по твоей милости опять нас куда-нибудь не туда заведет, я тебя вздую, честное слово! Так вздую…
– Отстань, – весело отмахнулся Гришка. – Сами верите во всякую чепуху, а я вам, видите ли, виноват… Мозги прочистите для начала! Хотя бы зубной щеткой. Знаете – извилину за извилиной, извилину за извилиной…
Лена все-таки не выдержала и изо всех сил саданула Лапшина кулаком между лопатками. Гришка охнул, с невольным уважением покосился на нее и нагло заявил:
– Если она у вас не одна! Извилина, имею в виду.
Глава 12
Древнее зло?
Уроки прошли как во сне. К счастью, никого, кроме Гришки, к доске не вызвали. Ну, а Лапшину на очередной трояк по математике было наплевать. Он собирался стать художником и вполне искренне полагал, что математика ему не понадобится.
После школы друзья сразу поехали к Сушковым. Даже обедать не стали, отложили на потом. Уж очень хотелось побыстрее покончить с делами. И выбросить наконец из головы эту непонятную историю.
Ведь как ни странно, страшная древняя сказочка вдруг переплелась с действительностью. По их вине: зачем они в очередной раз пошли у Гришки на поводу?! Подумаешь, выиграл пари…
Гришка едва отсидел все шесть уроков. Он изнывал от нетерпения! Нужно было доказать друзьям свою правоту. Срочно. Он-то был уверен на все сто процентов!
Гришка и мысли не допускал, что сказка может обернуться кошмаром. Искренне считал – глупо связывать обычный несчастный случай с легендой. Так и свихнуться недолго! Особенно девчонкам.
Жаль, визит затянулся.
Для начала девочкам пришлось уговаривать маму Сушкова, чтоб она разрешила подняться в комнату сына. Убитая горем женщина будто не слышала их. Смотрела покрасневшими глазами на нежданных гостей и молчала.
Лена продолжала настырно напирать на нее. Налегала – на всякий случай! – на полезность их визита для лечения Игоря. Уверяла, что лично прочла в каком-то медицинском журнале – при амнезии посещения старых друзей идут только на пользу, они могут послужить своего рода толчком, и память вернется.
Измученная, невыспавшаяся мама Игоря долго сомневалась, потом все-таки позвонила врачу. И лишь после переговоров с ним позволила ребятам пройти наверх.
По счастью, сама она с ними подниматься не стала. У мамы Игоря в который раз за эти два кошмарных дня схватило сердце, и молоденькая горничная побежала к аптечке за валидолом.
У дверей больного взволнованные друзья опять застряли. Теперь по собственной вине. Им внезапно стало страшно.
Даже Лена, которой обычно море по колено, вдруг заколебалась. А трусоватая Дина, незаметно для себя, оказалась за спиной Сергея. Они молча топтались в небольшом коридорчике.
– Что же мы? – шепнула Светлана.
И невольно посмотрела на Гришку. Он все-таки единственный, кто откровенно подсмеивался над их фантазиями. А значит, не боялся.
Лапшин ехидно ухмыльнулся.
– А вдруг там не Пахан?! – Он сделал большие глаза. – Вдруг вместо него этот… – как его? – Панас! Средневековое чудище?!
Гришка хищно клацнул зубами и нехорошо облизнулся. Дина задрожала. Светлана невольно отпрянула. Лена зло прошипела:
– Почему – чудище?! Может, он исправился?
– Кто? – ошеломленно спросил Сергей.
– Панас, – выдохнула Лена.
– Как же – исправился! Да горбатого лишь могила исправит, – хмыкнул Гришка. – Ты вспомни, что о нем говорила Динкина бабуля – у парнишки явная патология. Садист он законченный, вот кто, ваш Панас! И учти, его в жизни никто не лечил! – Подумав, Гришка пожал плечами. – Нет, конечно, за эти годы он мог присмиреть и даже убедить себя стать лучше – думаю, свобода того стоила! – но… вряд ли Панаса надолго хватит – подлая натура все равно возьмет свое!
Испуганная Дина жалобно всхлипнула. Лена возмутилась:
– Кончай трепаться, гад рыжий! – Она больно ткнула Гришку кулаком в спину. – И жми первым!
– Почему я? – искренне удивился Лапшин.
– Потому что по твоей милости мы здесь топчемся, – почти в полный голос заявила Парамонова и изо всех сил толкнула Гришку вперед.
От души толкнула.
Пришлось Лапшину собой распечатать дверной проем. Хорошо, что массивная деревянная дверь открывалась внутрь.
Увидев, что влетевший в комнату Гришка все еще жив и на него никто не набрасывается, друзья переглянулись и тоже вошли.
Даже трусоватая Динка рискнула. Хоть и продолжала по-прежнему прятаться за чужие спины.
Друзья настороженно замерли у двери, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть.
В комнате Игоря было довольно светло, тяжелые, коричневые с золотом бархатные портьеры красиво обрамляли широкие окна. Звуки шагов гасил пестрый восточный ковер. Еле слышно гудел кондиционер.
Пахан – если это он! – лежал на огромной деревянной кровати. Его глаза были закрыты, но у виска, как заметил Сергей, быстро пульсировала голубая жилка. И пальцы правой руки, лежащей поверх пухового одеяла, нервно подрагивали, то и дело непроизвольно сжимаясь в кулак.
На их приход Пахан никак не отреагировал. Даже темные ресницы не дрогнули.
– С-спит? – Дина крепко вцепилась в ветровку Сергея.
– Нет, – шепотом отозвался он. И кивком головы указал друзьям на предательски подрагивающие пальцы.
Когда они в очередной раз сжались в кулак, Дина испуганно ойкнула.
– Не поняла, – Лена смотрела растерянно.
Светлана вполголоса пояснила:
– Сергей имеет в виду – Пахан притворяется.
Гришка фыркнул и открыл было рот, собираясь по своему обыкновению съехидничать. Но не успел.
Глаза Пахана вдруг резко распахнулись. И столько в них было страха и какой-то звериной ненависти, что Дина в панике взвизгнула, а остальные ребята буквально отпрянули от его постели.
Первым пришел в себя Гришка.
– Ты что, Пахан, – сердито воскликнул он, – своих не узнаешь?! Чего так таращишься-то? Не в первый раз видишь, в конце-то концов!
Пахан вздрогнул, и его бешеный взгляд сосредоточился на Гришке.
Лапшин невольно поежился. Неожиданно показалось – страшная сказка ожила, и из глаз бывшего одноклассника смотрит древнее зло. Настолько древнее и немотивированное, что его и не понять.
Солнечный день за окном почему-то померк. По Гришкиной спине неприятно побежал холодок.
«Да что я, с ума сошел?! – заставил себя встряхнуться Лапшин. – Это же просто солнце за тучи спряталось!»
Гришка медленно проговорил, обращаясь к ребятам:
– Крепко же его шандарахнуло! Никак в себя не придет.
Глаза Пахана странно вспыхнули. Гришке вдруг почудилось – Игорь отреагировал так на его последние слова.
Злясь на себя, Лапшин отвел глаза в сторону, стараясь больше не встречаться взглядом с больным.
Отвратный взгляд!
Как у загнанного зверя.
В комнате повисла напряженная тишина, которую никто не смел нарушить. Странная, гнетущая тишина, губительно действующая на и без того натянутые нервы.