Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник), стр. 22
– И не горело.
– И не пахло отвратительно на всю квартиру.
– Ну вот, – расстроилась я, – теперь я боюсь еще больше.
– Я с тобой, – сказала Туся серьезно, – и ты это знаешь. Давай, вперед. К Але придешь?
– Обязательно!
– Тогда жду тебя там. Со щитом или на щите. Но это неважно. Я тебя в любом случае люблю.
– Спасибо, – прошептала я, чуть не расплакавшись.
В коридоре меня ждал сюрприз – запах какао!
– Ты его сварил? – потрясенно спросила я, входя в кухню.
– Нет, пожарил, – покачал головой Анхель, направляясь ко мне с двумя кружками в руках.
По дороге он ткнул локтем в выключатель, и свет погас. Я замерла, но он спокойно сказал:
– У тебя же есть балкон? Выйдем на него?
– Он у нас не утепленный, – неуверенно сказала я, забирая у него свою кружку, – хотя в нашей квартире есть одно место…
И вот мы сидим на моем широком подоконнике. Смотрим в окно. Хорошо бы, конечно, чтобы пошел снег. Но за окном – чистое, сверкающее, отмытое январское утро. Я поджала ноги и попыталась убедить себя, что в порядке, все в норме, просто сидим, просто какао пьем, вкусное, не подгоревшее. Но почему так дрожат руки, рискуя пролить горячий напиток на голубой свитер, точно такого же оттенка, кстати, как на Анхеле…
И почему чистое отмытое утро расплывается перед глазами, и я все дальше проваливаюсь в какую-то параллельную реальность, теряя надежду хоть что-либо понять…
– Я вернулся, – сказал он и отпил какао.
Я молчала, боясь шевельнуться, боясь что-то сказать, боясь даже вздохнуть.
– Бабушка спросила: «Почему?»
Жаль, что его бабушки не было рядом, я бы молча пожала ей руку.
– А я… Я просто рассказал ей, как было дело.
– А как было? – не выдержала я.
– Я приехал. То есть прилетел. Вошел в квартиру. Родители сразу с вопросами. Но я был как в тумане. Не смог даже вещи разложить. Сказал им, что хочу поспать. А сам не заснул. Лежал, смотрел в окно. У меня горел свет, поэтому ночью пришла мама и потребовала объяснений.
«Ничего себе, какие доверительные отношения с мамой», – подумала я.
– Обычно я не особо держу ее в курсе своих дел, – словно услышав мои мысли, сказал Анхель, – но тут мне надо было кому-то выговориться. Я… все не мог перестать думать о тебе.
Я по-прежнему боялась даже шевельнуться, только сердце у меня стучало так громко, что мне казалось, даже папа слышит его в соседней комнате сквозь шум телевизора.
– Я все вспоминал, как ты загадала «три факта», и никто не смог отгадать. И как ты пела «Camisa negra», и как мы мерили в торговом центре эти… Кстати! Я же тебе подарок привез!
– Подарок? – растерянно переспросила я.
– Ну да, знаешь, такую штуку, ее еще принято дарить друг другу по праздникам.
– Я знаю, что такое подарок! – вспылила я. – Просто у меня нет ничего для тебя…
Но Анхель уже выскочил в коридор и через пару секунд притащил ту самую коробку, которую оставил моему папе.
– Вот, держи, как тебе?
Он выудил из коробки целлофановый пакет с логотипом «Наполеона». Я заглянула внутрь: из пакета виднелась пышная шевелюра. Я потянула за нее и вытащила резиновую морду с сигаретой в зубах.
– Ой!
– Не нравится?
– Н-нравится, – пробормотала я, – спасибо. Просто я… А-ааа!
– Что? – растерялся он.
– А я поняла теперь, почему меня продавщица в «Наполеоне» спросила, как мне костюм! Ты его сегодня купил?
– Ага. Сразу с самолета – в «Наполеон»! А знаешь, почему еще я приехал? Перед самым отъездом Туся передала мне вот это.
И он достал из коробки еще один предмет, при виде которого у меня просто открылся рот от изумления.
– Откуда… Откуда…
Я попыталась отнять предмет, но Анхель не дал его мне. Прижал его к груди, поглаживая.
Это было сердце. Вернее, подушка-думочка в виде сердца, связанная мною из разных ниток и спрятанная в парте заброшенной школы. Именно ее должны были найти мальчишки. Именно это сердце должно было в конце концов попасть к Анхелю… И оно попало!
– Но откуда оно взялось у Туси?
– Ей дала Аля. Ее подружка-близняшка, не помню имени, случайно видела, как вы попали в эту заброшенную школу.
– А, Кристина! – вспомнила я. – Она еще заглядывала в окно той школы, пока мы прятали это сердце!
– Да, она рассказала об этом Але, и та утром пробралась в школу чуть раньше нас и стащила его.
– Погоди, та девушка в красной куртке, за которой погнался охранник…
– Это и была Аля, да.
– Никогда бы не поверила. Она такая фифа.
– Твоей подруге она призналась, что стащила его, чтобы потом вроде как нечаянно найти. Чтобы вы с Тусей были ей благодарны и тоже влились в ее тусовку.
– Вот манипуляторша, – пробормотала я.
– Да, вы, девчонки, просто мастера сети плести.
– Мы?!
– Ну хорошо, твоя Аля – мастер. Но в ее план вмешалась… как бы это сказать… Суэрте…
– Судьба?
– Ага. Если помнишь, ей на голову чуть балка не упала.
– Да, Туська вовремя крикнула.
– Угу, поэтому ей Аля и отдала это сердце. Типа, благодарность.
– Поэтому она ее и в очереди к себе подозвала, – сообразила я, – и вообще… и вообще… ну вообще! Слушай, я б убила эту Алю, если бы я… кое-что не видела в «Наполеоне» сегодня. А так – мне ее даже жалко.
Я взяла свое «сердце» и прижала к губам. И тут же замерла – от подушечки исходил очень знакомый аромат. Тусино аромамасло! Раскрывающее все лучшее в человеке! Вот что должно было «подействовать». Значит, она втихаря надушила эту подушечку, когда передала ее Анхелю перед отъездом. Неужели «супераромат» заставил Анхеля приехать?
Он тем временем протянул руку и взял у меня подушечку.
– Ты сказала, у тебя нет подарка…
– Ну… да, – растерялась я, выпуская из рук свое «сердце», – если хочешь, это будет подарком!
– Хочу!
Повисла пауза. Я смущенно дула на какао, хотя оно давно остыло.
– А ты надолго приехал? – наконец, решилась я.
– Не знаю, – признался Анхель, – честно скажу – не знаю. Но… мы с мамой обсуждали это… Я ведь собирался поступать в колледж при университете Саламанки. А она хотела, чтобы я получил высшее образование в России. Говорит, в Испании узкая специализация… А в России – широкая. И… что это полезно. Раньше я с ней спорил, но сейчас… принял решение попробовать.
– Попробовать что?
– Поступить в какой-нибудь российский вуз. Мама хотела этого. И теперь у меня появилась причина с ней согласиться.
– Какая? – спросила я одними губами.
Он или не расслышал, или сделал вид. Вместо этого развернулся ко мне и медленно, словно я была ребенком, проговорил:
– Я вернулся из-за сердца.
– Да, я уж поняла, – проворчала я, – что не из-за меня. В следующий раз, когда я буду распускать шерсть для вязания, я постараюсь найти что-то поприличнее старых носков. Потому что это может оказаться подарком века.
– Не только из-за твоего «сердца», – сказал задумчиво Анхель.
– Да? – слабо улыбнулась я. – Еще ты приехал потому, что на тебя подействовало Тусино аромаизобретение?
– А разве оно притягивает влюбленных? – спросил Анхель.
– Нет, оно раскрывает все лучшее, что есть в человеке.
– А, тогда – согласен! Потому что лучшее, что есть во мне сейчас, это…
Он замолчал, снова полез в большую коробку и вытащил из нее маленькую, обитую синим бархатом.
– Вот из-за этого сердца. Чуть на самолет из-за него не опоздал.
Дрожащими руками я приняла от него эту коробочку, открыла. В ней действительно оказалось серебряное сердце на цепочке. На нем были выгравированы слова:
«Te quiero, Maria».
– Что такое «te quiero»? – тихо спросила я, улыбаясь и зажмуриваясь от счастья, которое взорвало меня изнутри, заполнило от макушки до пяток теплом, приподняло над землей и понесло туда, где снежинки только собирались в свой полет.
– А ты загляни в словарь, – улыбнулся он в ответ и, обняв, прижал к себе.
Дарья Лаврова
Трамвай для влюбленных
30 августа – 2 сентября
Наташа
Три месяца назад – в один из последних дней весны – я столкнулась с Игорем в коридоре первого этажа школы. Я видела, как он спустился вниз после урока физкультуры, прошел мимо столовой и решительно направился к выходу. Приближаясь, он смотрел на меня. Или мне казалось, что смотрел, потому что мне хотелось так думать. Девочки часто принимают желаемое за действительное. Особенно влюбленные девочки. Особенно в моем возрасте.