Вилла в Италии, стр. 30
— Я рано поднялась.
Долгая пауза.
— Давайте попробуем все сначала. Я Люциус Уайлд.
Нехотя певица протянула руку. Ладонь мужчины была твердой, рукопожатие кратким, и она сразу же отняла руку.
— Я Делия Воэн. Полагаю, вас вызвала сюда Беатриче Маласпина. Вы тот самый четвертый.
— Четвертый?
— Так мы вас называем. Нас должно быть всего четверо. Две женщины, двое мужчин. Полагаю, адвокат вас проинформировал.
— Я здесь, бесспорно, согласно воле Беатриче Маласпины.
— Что ж, вам лучше подняться на виллу. Вы завтракали?
— Нет. Скажите, мисс Воэн…
— Можете звать меня Делия. Вы ведь американец, не так ли? Пересекли Атлантику только ради «Виллы Данте»? Это неблизкий путь.
— Я, так или иначе, направлялся в Европу. Последние несколько дней провел во Франции.
— Зачем тогда вам понадобилось сходить на берег таким странным образом, с рыбацкого судна? — нахмурилась она. — И где ваш багаж?
— К сожалению, его нет. Цепь происшествий…
— Каких происшествий?
Англичанка хочет знать? Ладно, он ей расскажет, и тогда, может быть, ранняя пташка улыбнется — ему хотелось увидеть ее улыбку.
— Кораблекрушение, — серьезно ответил Уайлд. — Стычка с пиратами и кораблекрушение.
2
Марджори восприняла появление Люциуса невозмутимо, как должное.
— Привет. Я Марджори Свифт. Так и знала, что вы сегодня приедете, хотя, быть может, не так рано. Почему на вас эти странные тряпки?
Джордж, спеша загладить бесцеремонность Марджори, вмешался с сердечным рукопожатием и тоже поспешил представиться.
— Хельзингер? — переспросил Люциус. — Это английское имя?
— Я из Дании.
— Однако живете в Англии. — Уайлд изучающее разглядывал твидовый пиджак и мешковатые фланелевые брюки собеседника.
— Джордж — ученый-атомщик.
Во всем этом, подумала Делия, есть что-то нереальное. Четверка людей, связанных завещанием, последней волей женщины, которую никто из них… Ах, но, быть может, Люциус-то как раз знал Беатриче Маласпину? Возможно, все вопросы сейчас разрешатся и его прибытие положит конец тайнам и неопределенности.
Но прежде чем она успела спросить, появилась Джессика, извиняясь за опоздание к завтраку.
— Я с головой ушла в последнюю главу книжки и просто обязана была ее дочитать. О! — Опоздавшая открыто уставилась на Люциуса. — Откуда вы взялись? — Она приветственно протянула руку: — Я Джессика Мелдон.
— Из лодки, — ответила за Люциуса Делия. — Высадился на пляже.
Почему он не мог приехать на такси, как нормальный человек? Что-то в этом новоприбывшем ее смущало. Воэн старалась понять, что именно. Напоминал ли он ей кого-то? Кого-то неприятного? Нет, не то. Уайлд был совершенно не похож ни на кого из ее знакомых. Она не понимала, как к нему относиться. Чушь, просто ее выбили из колеи его высадка на пляже и экзотическое одеяние. Вряд ли «четвертый» мог приплыть из Америки прямо в шортах и гавайской рубашке.
— Ну что ж. — Джессика энергично постучала ложкой по скорлупе яйца. — Вопрос на миллион: известно ли вам что-нибудь о Беатриче Маласпине или вы блуждаете в таких же потемках, как и мы все?
Вопрос Джессики поставил его в тупик.
— Вы хотите сказать, что не знаете, зачем вы здесь?
— Ни малейшей зацепки, — пояснила Марджори. — Адвокаты вызвали нас, минимально проинструктировали и оставили в полном неведении.
— К сожалению, не могу вам помочь. Похоже, я в таком же неведении, как и вы. Признаюсь, я и сам очень удивился, когда адвокат сообщил мне о завещании Беатриче Маласпины — женщины, о которой я раньше никогда не слышал. Так что, выходит, это абсолютная загадка для всех нас.
— Это загадка, которая легко может быть разрешена, — сухо произнес Джордж, — если мы припрем к стене скользкого доктора Кальдерини, который является поверенным в этом деле. Теперь, когда вы приехали, уверен, мы сможем уговорить его все прояснить.
Делия привела Люциуса на завтрак, когда Бенедетта была в кухне; сейчас кухарка вошла в столовую и издала громкий возглас изумления. Полился обычный поток непонятных слов, на который Люциус мгновенно отозвался столь же беглой итальянской речью.
— Слава Богу! — обрадовался Джордж. — Наш новый товарищ говорит по-итальянски. Теперь мы сможем расспросить Бенедетту и больше разузнать о Беатриче Маласпине.
Служанка была очарована Люциусом. Лицо ее расплылось в улыбке; она жестикулировала, заводила глаза к небу и, как подозревала Делия, ударилась в рассуждения о тех, кто до него обосновался на «Вилле Данте».
Теперь смеялся Уайлд; похоже, он вообще был очень смешливым. Что же такое рассказывала ему Бенедетта?
А та вдруг заспешила прочь, чтобы сварить еще кофе.
— Вы говорите по-итальянски, — констатировала Марджори после секундного молчания. — Это будет крайне полезно, потому что Делия старается изо всех сил вместе с разговорником и словарем, а Бенедетта, видимо, говорит не на том итальянском, который учила Делия.
— Я воевал в Италии.
— А теперь вы финансист, — заявила сочинительница. Люциус опешил:
— Как вы узнали?
— О, Марджори полна мистических прозрений, — пояснила Делия. — Она говорит, будто слышит голоса. — Воэн понимала, что звучит это у нее насмешливо, и ненавидела себя за это, но Свифт со своими загадочными сентенциями была сейчас совершенно не к месту. Люциус может подумать, что попал в какое-то странное сборище.
— Не обязательно голоса, — ничуть не смутилась писательница. — Просто когда я смотрю на вас, то мысленно вижу знак доллара. Когда я познакомилась с Джорджем, у меня возник образ с рисунков, которые приводят в газетах, чтобы объяснить строение атома.
— А как насчет Делии? — спросил американец, явно заинтересовавшись. — И Джессики… мисс Мелдон?
— Вообще-то миссис Мелдон, — поправила Джессика. — Хотя подойдет просто «Джессика», мы все тут зовем друг друга по имени.
— А мистер Мелдон тоже гостит на вилле?
— Нет, — поспешно ответила она.
— Делия обращена внутрь себя, — продолжила Марджори. — В ней защитная стена, оберегающая ее внутренний мир, так что в отношении ее у меня нет никаких прозрений. Что же касается мистера Мелдона, то Джессика с мужем живут раздельно.
Ученый издал возглас смятения.
— Право же, частная жизнь Джессики…
— Она уже не частная, коль скоро уже несколько недель является предметом газетных сенсаций, — едко возразила Свифт. — Нет нужды черпать подробности жизни Джессики из каких-то внутренних голосов. Я полагаю, мы с вами читаем разные газеты, Джордж, поэтому вы, наверно, не видели бесконечные заголовки и целые колонки, посвященные семейным проблемам четы Мелдон.
— А вы, очевидно, любительница бульварной прессы! — выпалила Делия, рассвирепев. Разве та не видит; какое действие производят ее слова на Джессику, которая сделалась совершенно белой. Конечно, можно было предположить, что другие читали в газетах о семейном разладе Мелдонов, хотя ее не удивило, что Джордж не читал.
— Да, я люблю бульварную прессу, как вы ее называете. Она вся основана на житейских историях, а людские причуды и фобии меня интересуют.
— У нас, конечно, не бывает прозрений, и поэтому мы не знаем, что представляете собой вы, — съязвила Воэн. — Когда-то же, вероятно, вы кем-то работали?
— Не надо, — остановила подругу Джессика, справившись с собой. — Что меня действительно интересует, Люциус, — так это почему вы прибыли морем и почему в такой одежде.
— Ты не поверишь, — начала Делия.
— Все очень просто, — ответил Уайлд, подхватывая себе еще одну булочку. — Я потерпел кораблекрушение.
…Да, он все тщательно спланировал. Неделя на вилле у Форрестеров, в горах под Ниццей, потом поезд до Италии, визит на «Виллу Данте», чтобы выяснить, в чем там дело с этим завещанием.
Вилла во Франции была роскошной, с чудесными видами, а общество состояло главным образом из приятных соотечественников. А еще — Эльфрида.