В тебе моя жизнь..., стр. 247

Ничего не изменилось. Ничего. Они были связаны узами с другими людьми, но их сердца по-прежнему стремились друг к другу, как и прежде. И этого не изменить. Никак не выходит.

Где-то на втором этаже дома что-то глухо стукнуло, и этот звук вернул их обоих на грешную землю, вырвав из того дурмана, что закружил вдруг головы, заставил бешено забиться сердца. Маринина рука упала ей на колени, и Сергей не стал удерживать ее. Разве он мог? Тем паче, сейчас, когда вновь ее глаза наполнились тревогой и горем…

— Есть ли шанс? — спросила она глухо, с едва скрываемой надеждой. — Есть ли шанс уберечь его от этого шага?

— Есть, — кивнул Сергей. Он знал, что сейчас сделает все, чтобы она не страдала более так, как мучилась сейчас, как мучилась до того. Он хотел, чтобы ее глаза горели только тем огнем ничем не прикрытого счастья как тогда, в Летнем парке, на прогулке с их дочерью. — Я должен ехать. Нужно найти Анатоля прежде, чем он отыщет фон Шеля.

Марина не стала его удерживать, только взглянула снизу вверх на него, когда он, поднявшись со своего места подле нее, ждал, когда она с ним попрощается. О, эти дивные зеленые глаза! Ради таких мужчины готовы свернуть горы, усмехнулся невольно он.

— Не провожай меня, — вдруг сказал Сергей. Потом протянул руку и легко, одним мимолетным касанием стер слезинку с ее щеки, которая тут же обожгла ему палец. Она не была настолько горячей, нет. Она просто была Ее слезой, и потому ему стало больно от нее.

Анатоля он нашел в том самом трактире, где они еще несколько лет назад так любили проводить вечера. Куда там ресторации monsieur Talon до этого места? Только здесь щедро разливалась водка, чистейшая, как слеза, легко уводившая с собой в хмельные грезы. Только здесь громко билась посуда и звенели стекла бокалов и оконные от быстрых песен цыган да топота каблуков. Только здесь было можно выпустить пар, задев кого-то из приказчиков или купцов, что тоже любили захаживать в этот трактир, а после подраться на кулаках, по-мужичьи, выпуская дурь из шальной головы.

Вот и сейчас Анатоль пошел именно туда, желая захмелеть и нарваться на какого-нибудь торгаша, чтобы с удовольствием выпустить на него всю злобу, что разрывала душу. В клубе его хмель никак не брал, а постоянно подходившие к его столику знакомые только раздражали. И тогда он вспомнил об это трактире, где когда-то бился в кровь со здоровым бугаем-купцом с пудовыми кулаками, и не подоспей на выручку тогда друзья Анатоля, неизвестно чем закончилась бы эта потасовка.

Он ничуть не удивился, когда место напротив него вдруг оказалось занятым Сергеем, что сейчас расстегивал ворот мундира и разливал им по стопкам водку из стеклянного графина.

— Она тебе сказала, — утвердительно произнес Анатоль, перекрикивая цыганку, что в своей веселой быстрой песне взяла верхние ноты. — Она всегда стремилась к тебе за помощью.

— А еще она писала к Павлу, ведь мы твои друзья, — парировал Сергей. — Тут нет ничего предосудительного. Давай поговорим о том, что случилось и как нам теперь быть.

— Не хочу. Лучше расскажи мне, как твоя жизнь. Как твоя очаровательная женушка? — осклабился Анатоль, чокаясь с ним стопкой, а после опрокидывая в себя ее содержимое. Сергей молча выпил водку вслед за ним, а потом вдруг сжал его руку с такой силой, что у него побелели костяшки.

— Моя жена не предмет разговора за штофом водки. Равно как и твоя! — он дождался короткого кивка согласия со своими словами от Анатоля, а потом отпустил его руку, повернулся к закончившей свою песню цыганке и присоединился к многочисленным хлопкам в трактирном зале. Затем, когда она начала новый романс, повернулся к своему приятелю и снова разлил водку по стопкам.

— Ну, давай продолжим? — они выпили, и Сергей продолжил. — Что ты намерен делать?

— Я намерен убить. Assassiner. Erschie?en. Uccidere [526], — Анатоль каждый раз стучал по столу в такт своих слова. — Я хочу крови, ибо только она способна погасить ту злость в моей душе, что пожирает меня изнутри нынче! Разве можно спустить такое оскорбление своей фамилии, своему роду?

Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Цыганка тем временем продолжала романс, мелодично повествуя слушателям о своей несчастной любви, о той боли, что раздирает ей грудь, о том, что ее красота была отдана другому, чужому, но сердцем она по-прежнему стремится обратно в былые дни счастья. Эти слова рвали каждому за этим столом душу, отдаваясь тупой болью и странной тоской.

— Ты не можешь так рисковать своей жизнью, — вдруг сказал Сергей, не поворачивая к Анатолю головы. — Подумай о своей жене, о ребенке, о сестре, наконец.

— Я хочу убить его, — упрямо мотнул головой Анатоль, едва при том не завалившись на стол, так он был уже пьян. — Только его смерть может решить это дело. Только она. Так что, когда я найду его, то ему не миновать моего вызова.

— Фон Шель неплохо стреляет, — проговорил задумчиво Сергей. — Твои результаты против его… Я бы на тебя не поставил, извини. Но ты ведь хочешь его смерти, а вот важно ли для тебя, от чьей руки она произойдет?

— Я тебя не понимаю, — ответил Анатоль, нахмурясь. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что стреляю гораздо лучше тебя, а при вызове фон Шель непременно выберет пистолеты. Потому я кину ему вызов, и именно от моей руки падет фон Шель. Как тебе такой вариант развития событий?

Анатоль вдруг в момент слегка протрезвел от тона, которым были сказаны эти слова — хладнокровным, рассудительным. Он прищурил глаза и внимательно посмотрел на Загорского, что казался сейчас полностью поглощенным пением певицы. Он вдруг осознал, что тот говорит факты — фон Шель кадровый офицер, у которого каждый год маневры и стрельбы, а он, Анатоль, полностью погружен в дела канцелярии. Тренировки были полностью заброшены им в последнее время, оружие он держал в руках еще до Рождества, в тот бой с Сергеем в фехтовальной студии. Получается, что шансов выйти к барьеру с фон Шелем у него много, а вот уйти оттуда живым — самая малость, почти ничего.

— Зачем тебе это? — тихо проговорил Анатоль, даже не рассчитывая, что Сергей его услышит, но тот повернулся к нему, грустно улыбнулся. — Что, если ты получишь смертельный удар?

— Значит, такова судьба. Поверь, я многое передумал, пока ехал сюда. У тебя есть жена и дочь (не перебивай меня сейчас!), твоя семейная жизнь наладилась в эти месяцы, — он помолчал немного, а потом добавил, так медленно проговаривая слова, словно каждое давалось ему с большим трудом. — Девочка любит тебя и почитает как отца, и я хочу, чтобы ты вырастил ее такой счастливой, каковой она заслуживает быть. А моя жизнь… Моя жизнь — просто существование и только! Я знаю, что не должен был вернуться, что мне было уготовано остаться там, в горах. Так что ж, почему бы не взять на себя этот удар? Я найду фон Шеля и вызову его, а далее, как судьба распорядится… Что скажешь, mon ami?

Глава 63

В ту ночь Марина спала плохо. Когда она поднималась к себе (а было уже около полуночи), Анатоль еще не вернулся, и на сердце у нее было совсем неспокойно. Отыскал ли Сергей ее супруга? Переговорил ли с ним? Убедил ли в том, что дуэль вовсе не спасет нынешнее положение? Она думала и думала, ворочаясь в постели, глядя на полную луну, что светила в ее окно, искала пути разрешения этой ситуации.

Где-то около трех пополуночи в половине Анатоля раздались голоса, и Марина тут же вскочила с постели, прошла в его комнаты. Там, в спальне, положив почти бесчувственного хозяина на кровать, Федор стаскивал с его ног сапоги, что-то бормоча себе под нос. Марина метнулась к Анатолю и положила ему на руку на лоб, испуганная его состоянием — болен ли он, ранен ли. Но тут она почувствовала резкий запах перегара, и муж зашевелился под ее ладонью, открывая мутные глаза, пытаясь сфокусироваться на склоненном на ним лице.