Карми, стр. 65
Карми впервые в этом году вволю накупалась — ведь всю весну и начало лета она бродила по слишком людным местам, чтобы можно было позволить себе купаться в свое удовольствие.
Потом она полежала на камне в пятнистой тени чахлого деревца, а позже пошла бродить по островку, ища, чего бы поесть. Консервы в глайдере она приберегла на крайний случай: умереть от голода рядом с морем почти невозможно.
Она нашла двух больших морских раков и много креветок-тлави, считающихся в Майяре деликатесом; на мелководье выдрала рыхлый клубок водорослей, имеющих приятный, чуть кислый вкус. Можно было набрать и ракушек, но Карми, объевшись тлави, решила оставить их до следующего раза.
А вечером, когда в Тавине, по расчетам Карми, была уже темнота, глайдер поднялся вверх.
Глава 10
Полгода назад, спеша из Миттаура, Карми высадилась из глайдера прямо на крышу конюшни во дворе Руттулова дома. Теперь она не рискнула повторить подобное безрассудство. Карми хорошо знала тавинцев: наверняка найдутся в летнюю безоблачную ночь желающие полюбоваться ясным небом. Так зачем же смущать их зрение темным пятном, заслоняющим звезды?
Поэтому она опустила глайдер на поляне Толельского леса, буквально в двух шагах от уже вновь построенного моста, связывающего Тавин со всем прочим миром.
Если не считать свежего дерева в настиле моста, ничто не напоминало о происшедших полгода назад событиях, даже плавучие секции моста не были подтянуты к острову, как будто тавинцы не ожидали нападения.
Но, подойдя вплотную к острову, Карми увидела, что знаменитых стен Тавина нет, вернее, в стенах пробиты большие бреши.
«Ах да, — вспомнила Карми. — Это все договор. Это согласно договору разрушили стены и не убирают на ночь мост. Святые небеса! — сообразила она. — Это же означает, что ночами по улицам Тавина прогуливаются не влюбленные парочки, а грабители…»
Однако тут же она убедилась, что город не так беззащитен, как на это рассчитывали завоеватели. В густой тьме, созданной тенью деревьев, она с ходу уперлась в растянутую сеть. Тотчас на это неожиданное столкновение откликнулось несколько колокольчиков.
Карми на шаг отступила от сети и замерла.
— Кто там бродит? — послышался голос, и Карми откликнулась, невольно передразнивая родной тавинский диалект:
— Прошу прощения, дядюшка, но мне нужно видеть господина Малтэра.
Невидимый стражник откуда-то выдернул зажженный фонарь и неспешно приближался к Карми, проговаривая по пути:
— Что за спешка по ночам… — Он подошел ближе и проворчал благодушно: — Ну где ты там, девка?
Карми окликнула его. Стражник шагнул в ее сторону, поднял фонарь и осветил хокарэмскую одежду. Тут его благодушие как рукой сняло.
— Что ты по ночам бродишь, госпожа хокарэми? До утра подождать не можешь?
— Могу, — отозвалась Карми. — Но не хочу. — Стражника она узнала: много раз видала его раньше. Но он не мог узнать ее — хокарэмам обычно в лицо не глядят. — У вас тут новшества, — продолжала она. — И надежны эти сети?
Стражник не ответил, зато спросил:
— А подорожные у тебя есть, госпожа?
— Дядь, ты смеешься надо мной? — рассмеялась Карми. — Какие у меня могут быть подорожные…
Стражник, хмурясь, посматривал на нее.
— Ну зачем тебе Малтэр, госпожа? — проговорил он ворчливо. — Приходишь среди ночи, беспокоишь людей… Нехорошо, госпожа…
Карми опять рассмеялась, узнавая тавинскую манеру подыгрывать собеседнику, если разговор складывается не очень приятный и грозит вот-вот перерасти в скандал или драку.
— Ну не ворчи, дядька, — сказала она мирно. — Я могу и подождать. Посидим, поболтаем, а? — предложила она, опускаясь на землю.
Стражник, не уверенный, что успеет вовремя подняться, оглянулся, подыскивая, куда бы присесть, и нашел неподалеку каменную тумбу. Там он и уселся, поставив рядом с собой на камень фонарь.
— Как здоровье, дядя? — начала Карми светский разговор.
— Не жалуюсь, госпожа, — отозвался тавинец. — А твое?
— Спасибо, в порядке, — откликнулась Карми, веселясь. — А здоров ли Малтэр?
— Не слыхал я, чтобы он болел, — ответил стражник осторожно и продолжил в том же духе: — А как здоровье твоего уважаемого хозяина?
— Я райин, — сказала она. — У меня нет хозяина.
— Что ж тебя принесло в Тавин? — безмятежно спросил стражник.
«Ну тавинцы! — восхитилась Карми. — Они и с богами будут разговаривать как с равными».
— Частные дела, — ответила она. — Малтэр мне кое-что должен.
Стражник кивнул, принимая к сведению. Действительно, почему бы Малтэру не иметь общих дел с хокарэми-райин?
— Почем я знаю, какие у тебя с ним расчеты, — объявил он тем не менее. — Может, он чем тебя обидел и ты за его головой пришла.
— Ну, дядя, — протянула Карми укоризненно. — За кого ты меня принимаешь?
— А вот туссин идет, — сказал он спокойно. — Пускай решает, можно тебя впустить или нет.
Карми с интересом повернула голову к подошедшему человеку. Туссин (десятский, или — если переводить буквально — дюжинный) тоже оказался знакомым Карми. Он учтиво поздоровался с невесть зачем припершейся в Тавин хокарэми, глянул, против майярского обыкновения, ей прямо в лицо и остолбенел, оборвав свои речи на полуслове.
— Это ты, госпожа? — растерянно проговорил он.
— Язык дан человеку для того, чтобы держать его за зубами, — сказала Карми, вставая, — а не для того, чтобы болтать о том, что видишь.
Стражник присмотрелся повнимательней.
— О небеса! — ахнул он. — А я тебя держу, госпожа…
— Руби сеть, — приказал туссин.
— Но-но, — прикрикнула Карми. — Нечего мне трезвон разводить. Ведь все сбегутся, верно? — Туссин подтвердил. — А что, у вас нет калиток — для гонцов, скажем?
— Ну как же можно тебя в обход вести, госпожа моя? — растерялся туссин.
— Можно, — сказала Карми. — Как и всех прочих. Давайте без лишнего шума.
— Но, государыня…
— Во-первых, я сейчас не государыня, а во-вторых, не спорь со мной! Покажи, куда идти.
Туссин, сокрушаясь о неучтивости, повел Карми к проходу между сетями.
— Хорошо придумано, — заметила Карми, — но кажется ненадежным.
— От ночных грабителей кое-как защищаемся, — отозвался туссин. — Но если б можно было хотя бы мост убирать…
— Слышала, в Сургаре была чума?
— Да, госпожа, — помолчав, отозвался туссин. — Но не в Тавине, небо помиловало, а на востоке, куда беглецы от наводнения подались. В Тавине холера была в начале лета, но сейчас окончилась, кажется. И еще желтуха, — добавил мрачно тавинец. — Вода сейчас в озере плохая.
Карми кивнула.
— Как вы тут? — спросила она.
— Строимся помаленьку, — отозвался туссин. — Но Тавин совсем не тот, что раньше.
— А Малтэр что?
— Похудел и франтить стал меньше, — ответил туссин. — И чуть не развелся с интавинкой.
Карми кивнула.
— А у нас тут слухи ходили, что тебя убили, — добавил туссин.
— Малтэр отмалчивался? — поинтересовалась Карми.
— Говорил, что неправда.
— Ишь ты, лис, — улыбнулась Карми. Малтэр-то должен был считать, что она мертва: ему наверняка сообщили, что она покончила с собой в Инвауто-та-Ваунхо. Горту говорил, Высочайший Союз решил, что, пока не найдется знак Оланти, о смерти принцессы будут молчать, а Малтэру пообещали, что если он найдет Оланти, то станет наследником принцессы. Правда, условием было поставлено, что он должен будет развестись в этом случае с женой, которая была родом из Миттаура, и жениться на другой даме, которая была бы безупречно благородного майярского происхождения.
— Как тавинцы смотрят на Малтэра? — спросила Карми.
— А как на него смотреть, госпожа? — удивился туссин. — Он твой наместник.
Карми посматривала вокруг. Тавин скрывала темнота, но главное бросалось в глаза именно потому, что была ночь. Не так было раньше в ночном Тавине. Не так.
Город по-прежнему казался переживающим бедствие.
Туссин привел Карми к дому Руттула.