Мадам придет сегодня позже, стр. 58
— Потому что я очень разборчива в своих жильцах. Здесь побывало не меньше сотни людей. Но мне пока ни один не приглянулся.
— Значит, у меня тоже нет шансов, я полагаю?
— Посмотрим. Кто вы по профессии, мадам?
— Архитектор по интерьеру.
— О, как интересно!
— Это действительно интересно. Думаю, вы знаете, что владеете исключительно красивой квартирой?
Она кивает.
— Это была квартира моей матери. Здесь, в этой полукруглой комнате, она всегда играла в бридж.
— Я бы чертила здесь свои эскизы. Свет великолепный.
— Вы ни от кого не зависите, мадам?
— Ни от кого.
— Можно узнать вашу фамилию? Я называю.
— Вы дочь владельца «Аполло-кофе»? — заинтересованно спрашивает она.
— Нет, я замужем за одним из сыновей. Мы живем неподалеку, возле Трокадеро. Но мне нужно что-то свое. Дома невозможно работать.
— То есть вы бы были здесь одна?
— Да, одна!
— У вас есть дети?
— Нет, мадам.
— Я требую трехмесячный залог. И деньги вперед за три месяца. Выпишите мне чек, и тогда я вам выдам контракт на три года. Вас это устроит, мадам?
— Очень, спасибо!
Она вытаскивает бело-коричневый бланк и начинает его заполнять.
— С какого числа составлять контракт?
— С завтрашнего, если можно. Хозяйка улыбается.
— Почему бы и нет, мадам? Никаких проблем. Как в трансе достаю свою серебряную ручку. Какое счастье, что я прихватила чековую книжку английского банка. Этот договор съедает почти все, что у меня есть. Зато если Фаусто продаст нашу квартиру, я не окажусь на улице. А там, глядишь, осенью поступят деньги, если я получу заказ отца Поля!
Надеюсь, что я в состоянии писать. У меня все еще слишком много алкоголя в крови. Ручка дрожит, я медленно вписываю сумму.
Расписываюсь.
Прощай, Фаусто! — мысленно говорю я, выводя свою фамилию. — Я сдаюсь! Прощай, мое сокровище, мое блаженство, с тобой было прекрасно и гадко. Прощай, мой белокурый исполин, твоя власть надо мной закончилась. Будь счастлив со своей Одиль, с детьми, я ни у кого не стою на пути. Адье, мон амур!
К горлу опять подступает комок.
Теперь это действительно свершилось. Сколько раз я клялась себе уйти! В последний раз это было на башне собора в Бурже. А теперь вдруг все происходит само собой
Промокаю глаза. Только без ненужной сентиментальности! Я достаточно наревелась.
Проверяю чек. Вырываю его из книжки и вписываю сумму в купон.
Прощай, Фаусто Сент-Аполл! Это была последняя пролитая из-за тебя слезинка.
У меня есть талант, который меня прокормит. Мне не надо унижаться. Я сама заработаю себе на жизнь.
Я снова встаю на собственные ноги!
Отныне полагаюсь только на себя!
И начинаю новую жизнь!
15
Прошло две недели. Сегодня понедельник 9 августа. Я живу на улице Коперника и чувствую себя превосходно как никогда. Шок я уже преодолела, и самое страшное позади. Все-таки я пережила лавину, и меня не возьмешь голыми руками.
За последнее время многое произошло. Филипп расписал квартиру, а в салоне, вокруг камина, построил книжные стеллажи. Я посвятила в свою тайну Лолло и перевезла сюда свои вещи: мою красивую античную мебель, картины своего отца, мои кресла, тибетский ковер, мои коврики, лампы, мою посуду, одежду, мои растения, пальмы, белье, обувь и, наконец, украшения.
Переселение было молниеносной акцией. И на это есть своя причина.
Во Франции не существует воровства между мужем и женой. И во времена таких острых кризисов квартиру очищает тот, кто первым до этого додумается.
Примеров предостаточно: жена приходит домой, а там ничего нет. Ни трюмо, ни стула, ни кровати, голые стены!
Мне тоже грозило подобное. Уверена, что валькирия это замышляла.
Я в свою очередь могла бы сделать то же самое, и Фаусто оставалось бы только дивиться на пустом паркете. Я бы все могла украсть: картины дяди Кроноса, его сокровища, коллекцию его серебра, прекрасную мебель эпохи Людовика XVI, все, что, мне по душе, и никто бы не смог привлечь меня к суду. Но я этого не сделала.
Лишь одно я взяла с собой: серебряную музыкальную шкатулку с накладками из разноцветной эмали и синей птичкой-колибри, которая поет и вращается, если ее завести. Я рассматриваю ее как залог.
Фаусто должен мне мою долю от прибылей прошлого года. Если я ее получу, я отдам шкатулку.
С самого первого дня я чувствую себя здесь как дома.
Сплю, правда, пока на диване, но уже заказала в Англии кровать с балдахином, и через три недели она должна прибыть.
Телефон подключен, и автоответчик делает доброе дело. Лолло, мой ангел-хранитель, спасает меня от всех Сент-Аполлов. Если меня кто-то разыскивает, она говорит: «Мадам придет сегодня позже!», потом наговаривает мне информацию на пленку, и я отзваниваю, будто ничего не изменилось. Пока никто не знает, что я съехала.
Сегодня прохладный день.
В дивном настроении лежу на спине, на строительных лесах в салоне и расписываю потолок фризом в стиле тридцатых годов: зеленые виноградные листья и синие грозди, вьющиеся вокруг черной лозы. Будет здорово! В Лондоне я закончила курсы фресковой живописи и знаю толк в этих вещах!
Вдруг раздается телефонный звонок. Автоответчик не включился. Подойти или не подойти? Скорей всего это Глория. Я осторожно спускаюсь вниз и снимаю трубку. Звонит мой свекор. Его только не хватало! Откуда он знает мой номер?
— Тиция, доченька! — Голос расстроенный. — Я слышал, ты сняла себе ателье и больше не появляешься дома? В чем дело? Скажи ради бога!
Секунду колеблюсь, а потом говорю как можно спокойнее:
— У Фаусто есть любовница.
В ответ молчание. Потом глубокий, тяжелый вздох.
— Та самая, которая пишет вам письма с угрозами. У нее двое детей! Думаю, мне лучше всего развестись!
— Я запрещаю тебе это! — выпаливает Гермес. — Она только того и ждет! Да пусть у нее хоть десять детей будет! О разводе не может быть и речи. У тебя все преимущества. Ты красивая женщина. А эта особа больше напоминает боевого коня. Ты бы ее видела. Фаусто любит только тебя! Как отец я это знаю. Ты нужна ему. Ни в коем случае не уезжай в Вену. Слушай, как должна поступить умная, интеллигентная женщина: поскорей возвращайся домой. Будь снисходительной к Фаусто! Нежной и кроткой, и прежде всего — не задавай никаких вопросов! Делай, что он хочет. И я тебе гарантирую, что через неделю он будет у тебя в руках, будет, как щенок, слушаться тебя, а осенью ты забеременеешь!
— Сомневаюсь, — неуверенно говорю я.
— Ты не знаешь французов, — продолжает Гермес, — они сплошь и рядом имеют любовниц! Если бы все жены стали разводиться, во Франции бы не осталось браков. У нас с маман тоже были кризисы. Мужчины слабы и не могут устоять перед соблазнами. В браке сильной должна быть женщина, иначе все развалится. — Он переводит дух. — Нельзя просто взять и убежать, на горячую голову, только потому что тебя обидели. Надо остаться и сделать вывод. Ты хочешь все подарить другой? Ты что, из армии спасения? Нельзя оставлять ей поле боя. Это было бы крайне неразумно. Подумай об этом, дочка!
— Уже подумала. Он вздыхает.
— Тиция, — говорит Гермес, — ты часть нашей семьи. Все тебя любят. А с этой особой мы не хотим иметь ничего общего. Она никогда не будет нами признана, ей нужны только деньги. Дядя Кронос вывел ее на чистую воду. Ее никогда не примут в «Каскаде», она всем ненавистна. Это ненормальная женщина. Если ты уйдешь, Тиция, то наперекор нашей воле. Лучше всего нам встретиться и поговорить. Я завтра буду в городе. Встретимся днем? У тебя найдется время?
— Конечно, папа!
— Давай в час, в отеле «Крийон». В переднем ресторане, там не так людно и можно спокойно поговорить.
— Хорошо, папа.
— Значит, завтра в час. И никому ни слова!
На следующий день идет дождь. Я надеваю легкое белое трикотажное платье, закрывающее колени, просторный голубой плащ и голубые туфли, в ушах золотые солнца. Волосы скромно заколоты. Не забыты и обручальное кольцо с тринадцатью бриллиантами и рубиновый браслет Фаусто, чтобы не уступать элегантным посетителям в фешенебельном отеле «Крийон».