Идеальная война, стр. 8
— Куда ты собираешься?
— У меня встреча с капитан-генералом. Казалось, Руш удивился, как если бы его выбросило из колеи, а он не понял, как это произошло.
— О-о-о...
Потом он принял решение и сказал:
— Как ты думаешь, что произойдет, когда другие наследные государства поймут, что мы в своих военных приготовлениях идем в обратную сторону?
— Мы не идем...
— Идем — и давно идем, идиот. — Руш шагнул вперед и ткнул Мастерса в грудь. — Мы ослабляем сами себя.
Мастерс отступил, не желая давать волю волне поднимавшегося в нем гнева:
— Лига Свободных Миров станет сильнее, потому что...
— Знаю, — с усмешкой ответил Руш. — «Сильнее духом». Я читаю сообщения прессы. Ты думаешь, это сработает? Когда приближается война, мы вынуждены ничего не делать, чтобы победить. «Война — это проявление силы, и нет никакого разумного предела для применения этой силы».
— Фон Клаузевиц жил в другую эпоху, полковник. У него не было оружия, которое смогло бы разрушить -за одно мгновение целую планету.
— Это не меняет сущности войны: сторона, которая может разбить врага первой, побеждает.
— Нет. Клаузевиц говорил, что цель войны — разоружение противника. Он также говорил, что общество может использовать интеллект, чтобы не разрушать города. Капитан-генерал собирается усилить традиции воинов — водителей боевых роботов в надежде, что это поможет сохранить человечество от саморазрушения в тотальной войне.
— Фон Клаузевиц назвал бы тебя дураком.
— Я назвал бы его дилетантом в истории человечества. Я также обращаю внимание на то, что мы сохраняем профессию водителя боевых роботов. Слишком большие улучшения в военной технологии ослабят роль боевых роботов. Сейчас они не могут быть повреждены никаким подвижным оружием. Но вполне возможно, что если продолжить развивать определенные направления технологий, водители боевых роботов, подобные нам, обнаружат, что они перестали быть военной элитой. Роботы станут слишком дорогим удовольствием, если они не будут королями на поле битвы.
— Это все, чем вы озабочены? Своей работой? Мастерс рассмеялся:
— Да, именно работой. Странно, что вас это удивляет. Почему я не должен бороться за свою работу? Я солдат. Я хочу продолжать борьбу. До распада Звездной Лиги существовало огромное количество военных технологий, оружия, при использовании которого совершенно не нужна армия. Отравляющие газы, тактические ядерные ракеты, лазерные лучи, которые разят далеко в каком угодно направлении и уничтожают все живое. Какая работа остается для солдата при таком оружии? Мы становимся пассивными кандидатами в мертвяки, пушечным мясом, игрушечными солдатиками для таких же игрушечных командиров. Нет, полковник, я предпочитаю примитивную войну, в которой могу играть настоящую роль.
— Оружие всегда будет совершенствоваться. Таково его свойство.
— Это не совсем так. В конце шестнадцатого века японцы изготовляли лучшее огнестрельное оружие в мире. Но когда самураи осознали, что оружие сделало их мастерство ненужным, они перестали пользоваться им. Крестьянин с пятиминутной подготовкой мог сразить мастера меча с сорокалетним опытом. Почти на столетие огнестрельное оружие исчезло из Японии.
— Сказочка...
— Зачем же мне врать?
— Как ты думаешь, что скажут остальные руководители Внутренней Сферы, когда узнают о сманивании вами рыцарей? Ты думаешь, они закроют на это глаза?
— Нет никаких гарантий, что они не отреагируют. Но нужно учесть два обстоятельства. Во-первых, поскольку целью войны является разоружение нападающего противника, то, если мы не нападаем, мы не можем быть главной целью.
— Нет! Это как раз скорее спровоцирует войну.
— И во-вторых, вспомни, фон Клаузевиц утверждал, что прочность нации зависит от двух взаимодополняющих компонентов: имеющихся в ее распоряжении совокупных средств и силы воли. Сейчас, для удобства и облегчения, мы провели несчетные десятилетия, наращивая военные средства, но уделяли очень мало внимав ия нашей воле. Почему? Потому что воля есть нечто неизмеримое и неисчислимое. Это действует на нервы технократам, потому что не помогает им добиваться правительственных контрактов для финансирования проектов, не связанных напрямую с войной. Это действует на нервы политикам, потому что волей народов невозможно манипулировать. Они всегда должны опасаться того, что народ вообще не захочет участвовать в войне. Для обеих партий лучше всего полагаться только на технологию. Если можно создать оружие, которым легко и быстро сумеет научиться пользоваться любой нажиматель кнопок, то правительства не будут нуждаться в поддержке своей политики гражданами. Война может быть проведена и выиграна или проиграна до того, как люди узнают, что случилось.
— Ну, и?..
— Мы с Томасом верим, что рыцари Внутренней Сферы сделают волю граждан Лиги Свободных Миров сильнее, чем где-нибудь еще. Мы даем людям шанс принять участие в великолепном деле. Где-нибудь в другом месте люди являются просто шахматными фигурками в безумной политике. Они будут смотреть на рыцарей и брать с них пример. У нас появится самое сознательное население, и, зная это, лидеры других наследных государств поостерегутся нападать.
— Мечта.
— Точно. Но, извините, вполне осуществимая.
— Нет, — сказал Руш, хватая Мастерса за плечо и разворачивая его. Качающийся, теряющий равновесие. Мастерс ничего не мог сделать, когда увидел несущийся в его лицо кулак Руша.
IV
Лига Свободных Миров, Федерация Марик Атреус, дворец Мариков 1 января 3055 года
Кулак попал Мастерсу прямо в нос, заставив его закрутиться по коридору подобно боевому роботу с неисправными гироскопами, что привело к столкновению со стеной. Он был так изумлен, что потребовалось время, чтобы вспомнить, где он и что случилось.
Мастерс ухватился за край мраморной скамьи, тряся головой, чтобы прояснить ее. Когда он снова обрел способность нормально видеть, он остановился взглядом на Руше:
— Полковник. Ты пьян. Давай договоримся, что мы просто...
Но Руш уже мчался к нему и кричал:
— Ты не разрушишь мой дом!
Схватив Мастерса за глотку, он стукнул его головой о стену. Острая боль пронзила затылок Мастерса.
Черт с ним, подумал он, вскинул свои руки между вытянутыми руками Руша и толкнул полковника изо всех сил. Так как руки Руша широко разлетелись, то открылся его корпус. Хорошенько размахнувшись, Мастерс ударил Руша ногой в живот. Противник издал крик и отшатнулся назад. Следуя за ним. Мастерс поднялся и сделал два быстрых шага вперед. Четким, точным движением он ударом ноги подсек Руша, опрокинув того на пол. Вначале Мастерс хотел попросту уйти, но наглость Руша, нападение на него прямо в доме Томаса было слишком большим свинством, чтобы вытерпеть это. Когда Руш попытался встать. Мастерс ударял его в живот, чем заставил его судорожно хватать ртом воздух. Потом он зажал одной рукой шею Руша и сказал:
— Если твой народ так вознаграждает за гостеприимство, полковник, мне доставит огромное удовольствие разоружить княжество Регулус.
Услышав приближающийся топот ботинок. Мастерс посмотрел наверх и увидел двух дворцовых стражников, бегущих прямо к нему. Он поднялся, не глядя на Руша, — который лежал на полу, хватал ртом воздух и выглядел весьма удивленным. Когда стражники приблизились, один из них спросил:
— Сэр Мастерс, с вами все в порядке?
— Да, все нормально, — ответил он, осторожно касаясь своего носа, чтобы оценить степень повреждения. Рука ощутила струю теплой крови, которая покрывала его верхнюю губу и стекала в рот и на подбородок. Он выругался и вытащил из кармана носовой платок.
— Уберите его отсюда, — сказал он стражникам.
— Что с тобой случилось? — воскликнул удивленный Томас, когда Мастерс вошел в кабинет.
— У меня была дискуссия о рыцарях с полковником Рушем из регулянских гусар. Мы не сошлись во взглядах.
Его зрение постепенно приспосабливалось к мягкому, приглушенному свету.