Белые медведи, стр. 23

В ответ карлик бьет меня по спине и кричит:

– Больно! Да, хорошо!

Он царапает острыми Анжелиными ногтями мне лицо и продолжает:

– Все, все, все!

Да, я чувствую то же самое: скоро все кончится. Перед глазами проплывает красная панда, карлик, Анжела, Цонгонпо, Намцо, гора Джомолунгма, Моцарт, Брахмапутра, раскаты грома. Все это крутится вокруг меня хороводом из галлюцинаций: вначале Моцарт трансформируется в красную панду, затем Анжела превращается в Цонгонпо и Намцо вместе, затем из озер вырастает Джомолунгма, а на вершине ее танцует карлик чечетку североамериканского образца под легкий джазовый аккомпанемент. Шесть красных и шесть синих лучей с национального флага Тибета расходятся от солнца и сходятся на нем, а у подножья горы резвятся два снежных льва, я и Анжела.

Раскаты грома напоминают барабанную дробь африканских этнических фолк-музыкантов, и, кончив, я моментально отрубаюсь.

Шизофрения – в большинстве случаев хроническое психическое заболевание, характеризующееся нарушением памяти, мышления и эмоциональной сферы, – может начаться в любом возрасте и одинаково распространена у обоих полов. К симптомам этой болезни относятся: бред (например, больной считает, что кто-то вкладывает ему в голову мысли, воздействует на тело), галлюцинации (обычно это голоса), атактическое мышление (проявляется в виде некоординируемых и в норме не сочетающихся между собой понятий), эмоциональная тупость (ослабление любви к родственникам, ослабление профессиональных интересов и так далее), алогия (скудость или полное прекращение речи), гипобулия (ослабление волевой активности), парабулии (извращенные формы деятельности).

Традиционно специалисты выделяют несколько клинических форм шизофрении. Первая – это простая шизофрения, характеризующаяся отсутствием продуктивной симптоматики и наличием в клинической картине лишь собственно-шизофренических симптомов. Это такая шизофрения из разряда «ничего лишнего».

Далее идут гебефреническая и кататоническая шизофрении. Здесь у больного может наблюдаться полная или частичная потеря движений, кататоно-параноидальные состояния, лексические нарушения и легкие галлюцинации.

И последняя, самая опасная, форма шизофрении – это параноидальная. Есть бред и галлюцинации, но нет нарушения речи, беспорядочного поведения, эмоционального оскудения. То есть больной не выглядит таковым, но его постоянно мучают видения, паранойя, различные мании, и он исключительно опасен для окружающих.

Со дня похорон Сурикова прошли сутки, и я сижу у себя в кабинете и размышляю над тем, какая форма шизофрении поразила мой мозг. Выбрать сложно, так как объективных методов диагностики этого заболевания нет, поэтому врачи часто расходятся в диагнозе. В 1995 году в США провели исследование, согласно результатам которого два психиатра только в 65% случаях ставят одинаковый диагноз. Также установлено, что жители крупных городов имеют больше шансов пасть жертвой шизофрении, чем остальные люди.

Никто достоверно не может сказать, откуда именно берет корни это заболевание в человеческом сознании. Однако статистически доказано, что важную роль играет внутриутробное развитие. Так, у матерей, зачавших детей во время голода 1944 года в Нидерландах, родилось много детей-шизофреников. А у финских матерей, потерявших своих мужей на Второй Мировой Войне, детей-шизофреников было больше, чем у тех, кто потерял мужей после конца беременности. Стрессы тоже могут провоцировать болезнь. Причем шизофрения начинается спустя 2-3 недели после перенесенного потрясения. Если считать сумасшествие Инны стрессом, то я однозначно попадаю в долю риска.

Стоя в автомобильной пробке по дороге на работу, я вкратце ознакомился с бывшей когда-то очень популярной экзистенциальной теорией Р. Лейнга. Причиной развития заболевания он считает формирующуюся у некоторых индивидуумов на первых годах жизни шизоидную акцентуацию личности, характеризующуюся расщеплением внутреннего «я». В случае прогрессирования в течение жизни процесса расщепления увеличивается вероятность перехода шизоидной формы личности в шизофреническую, то есть развитие шизофрении.

Я уже десять минут смотрю на экран монитора: там вместо стандартных обоев рабочего стола – черный экран с красными буквами: «Я уже совсем рядом», – и нет моей последней архитектурной постройки, башни Вавилонской. Тру глаза, а затем смотрю снова, но надпись не исчезает. Да, именно так и сходят с ума, я уверен. Вначале ты трахаешь Анжелу, потом трахаешь карлика, а затем кто-то влезает в твой компьютер и пытается развить в тебе манию преследования.

Никаких сомнений нет, я серьезно болен, но не по собственному желанию. Это все чей-то злой умысел. Я решил лечиться кокаином, поэтому с самого утра вогнал в ноздри четверть грамма чистейшего порошка, купленного у дилера Маши Кокаинщицы. Она спросила, уверен ли я. Готов ли я опять встать на дорогу, ведущую в гости к Майклу Хатченсу и Курту Кобейну? В ответ я попросил никому не рассказывать о моих методах лечения шизофрении.

Анжела не звонила. Думаю, она пытается как-то решить проблему всех тех волос, что я выдрал из ее головы во время оргазма. Мы вряд ли будем еще общаться, даже если захочется. Было сложно объяснить на утро, что я бил карлика, а не ее. Я и сам-то с трудом в это верю.

В дверь стучатся, я кричу:

– Войдите.

Это Никифорыч. Он жмет мне руку и садится напротив. Говорит:

– Ну, как, отошел от похорон? – его глаза подозрительно изучают мой нос. Неужели там еще осталось немного порошка?

– Да, никак, если честно, – отвечаю я и провожу рукой по кончику носа для подстраховки.

Никифорыч всегда отрицательно относился к наркотикам и может запросто вырубить меня, даже являясь формально моим подчиненным. Для таких людей нет начальников выше их самих и Господа Бога, так что лучше не давать ему лишнего повода для увольнения. Смешно, но руководитель всегда находится в большей зависимости от подчиненных, чем наоборот.

– Я к тебе по делу зашел, – говорит Никифорыч и объясняет: твоя просьба исполнена. Я сделал все, что ты просил.

Я в ожидании молчу, а Никифорыч продолжает:

– Начнем с банка, – он кладет на стол ключ с биркой «437», – нужная ячейка находится в «Банке Москвы». Я уже успел переговорить с их начальником службы безопасности – он мой хороший знакомый – так что тебе дадут возможность открыть ее. Только сообщи мне, когда соберешься туда, и я обо всем договорюсь.

Рельсы под ногами становятся менее скользкими, и я улыбаюсь: вряд ли Инна хранила в ячейке что-то важное, но не зря ведь она спрятала ключ в пепле родителей. Если бы там были просто драгоценности, то к чему вся эта шифровка со второй квартирой, записками и урной? Шизофрения, кстати, заставляет людей совершать неадекватные поступки, но это так, к слову.

– Далее по списку, – Никифорыч делает в воздухе движение рукой, словно вычеркивает пункт. – Та визитка, которую ты мне дал, – это просто реклама одной шарлатанки, которая зовет себя Варварой. Приворот, отворот, снятие порчи и еще двадцать наименований магических услуг. Ты в курсе, что такое колдуны и цыганки?

– Значит, Варвара – это цыганка? – спрашиваю я.

– Нет, – мотает головой Никифорыч. – Варвара позиционирует себя как истинно русская ведунья. Правда, она немного отличается от остальных подобных. У нее маленькая лавочка исключительно «для своих». Если хочешь, могу надавить, но только что конкретно требуется выяснить?

– Да так, – отмахиваюсь я и продолжаю: ничего особенного. Просто к этой Варваре, похоже, ходила моя сестра. Хотелось бы узнать, в чем была ее проблема. Я съезжу сам.

– Ладно, – отвечает Никифорыч. – Если будут проблемы, я готов и порешать.

Вряд ли в общении с ведуньей могут возникнуть сложности. На крайний случай у меня в багажнике все еще лежит бейсбольная бита. Как последний экстренный вариант, я могу попросту сломать Варваре несколько ребер, и уж тогда она наверняка выложит все как есть. Но это из каменного века утюгов и паяльников. А мы же теперь интеллигентные люди, правда?