Игры богов, стр. 1
Владимир Крышталев
Игры богов
Глава первая
С деловитым видом я вышагивал по лаборатории, для вящей убедительности еще и заложив руки за спину. Я играл на публику.
У стороннего наблюдателя вполне могло сложиться впечатление, будто я что-то понимаю в окружающей меня аппаратуре. Во всех этих полупрозрачных трубках, безо всякой системы протыкающих перегородки и обрывающихся странного вида треугольными наконечниками, которые пульсируют зеленым светом. Во множестве пультов, сверкающих исключительной чистотой вдоль каждой из стен. В стереоскопических экранах, вспыхивающих прямо в воздухе то тут, то там и выдающих море информации в совершенно немыслимой форме.
Немыслимой для нормального человеческого разума.
Но сторонних наблюдателей здесь не было. А публика, состоящая из одного меня, верить плохонькой игре упорно не хотела. Внутренний голос с издевательскими интонациями шептал:
«Для тебя это все темный лес. Думал, что ты самый умный, да? Думал, что все тебе по зубам? Ну-ка, расшифруй мне надпись на крайнем справа экране!»
Я взглянул на крайний правый экран. Там вертелась во всевозможных ракурсах трехмерная ломаная, раскрашенная в пять цветов, и ее периодически пересекала красная спираль, вращающаяся вокруг своей оси. Рядом с экраном стоял ученый и, нахмурясь, делал какие-то пометки в карманном блокноте. Похоже, «коллеге»-ученому все было ясно.
Испытывая невыносимое чувство зависти, я решил немного понаблюдать за ломаной. И тут же хлопнул себя по лбу. Ну конечно, что может быть проще! Какая-нибудь очередная триптукарбулическая аномалия! Ассоциативный гиперпространственный синтез с квазимолекулярными гидрогеническими цепями Джекхарда.
Как я раньше не догадался!
Мой внутренний голос испуганно забился в самый дальний уголок сознания и оттуда жалобно пропищал: «Ну зачем же так ругаться! Я ведь по-хорошему!»
Нет, кое-что я все-таки понимал. Иначе не работал бы здесь, в сверхсекретной научной лаборатории, под крылышком очень влиятельной организации…
От группы ученых, что-то оживленно обсуждавших на другом конце зала лаборатории, отделился руководитель проекта и, найдя меня взглядом, махнул рукой:
– Алек, иди сюда!
Ну вот, только попытался уверить себя в собственной значимости для науки! Как недолговечны иллюзии!
Вздохнув, я поспешил к Хайнцу.
– Почти все готово, – заявил он тотчас, нервно потирая руки. – Мы как раз закончили цикл экстремального тестирования. Ни одного сбоя! Только представь: ни одного сбоя!!
– А это хорошо или плохо? – наивно полюбопытствовал я.
– Это прекрасно! – выпалил руководитель проекта, видимо не распознав мой шутливый тон. – Никакой опасности для экспериментатора. Алек, ты думаешь, мы не переживаем за тебя?
Верно, переживают. Все эти люди в белых халатах, все мои «коллеги». Потому что я и есть экспериментатор. Никого более ненужного в лаборатории просто не нашлось.
Хайнц зашагал передо мной туда-сюда. Я с улыбкой рассматривал этого маленького добродушного толстячка, едва достающего своей лысеющей макушкой до моего плеча. Смешной он все-таки! В неизвестность-то иду я. Впрочем, у него ответственность. И не только за меня. За весь эксперимент, за всю разработку.
Плохо быть начальником!
Мой внутренний голос, успевший, видимо, опомниться от стресса, на эту мысль ехидно зашептал из дальнего угла сознания: «Значит, подопытным кроликом быть лучше, чем начальником?»
Не знаю. Во всяком случае, интереснее.
И не подопытным кроликом, а экспериментатором! Попрошу научной корректности!
– Ты только не переживай, – говорил тем временем Хайнц, меряя шагами участок пространства передо мной. – Все будет хорошо. Все проверено. Все работает. Я понимаю твое состояние, но никакой опасности нет. Если очень сильно волнуешься, выпей успокоительное.
Я молчал, хотя успокоительное явно не помешало бы. Не мне – Хайнцу.
Как раз я был спокоен. Ну… почти. К неизвестности, терпеливо ожидающей тебя на расстоянии вытянутой руки, трудно относиться с равнодушием.
Итак, в секретной лаборатории на Земле происходили испытания передатчика материи. Устройство, в общем-то, полезное: оно позволяло мгновенно перемещать что угодно теоретически в любую точку пространства. На практике, конечно, все оказалось совсем не так просто, но испытания продолжались. Где-то на Марсе была построена станция приема грузов, и трансмиттер проверили по всем показателям, начиная с булыжников и заканчивая людьми. Он работал.
Окрыленные этим успехом, сумасшедшие ученые занялись проблемой трансмиттерных сетей и ориентации передачи груза. Иными словами, хотели создать не один приемник материи, а несколько, и при этом, чтобы, отправляя груз, хозяин точно знал, куда тот попадет. Для этого построили еще одну станцию – на одном из спутников Юпитера. И снова начали экспериментировать.
После стандартных процедур с крысами и кошками дошла очередь и до людей. То есть до меня.
В то время я случайно работал в этой лаборатории. Действительно случайно, если случайность такого рода применима к секретным лабораториям. Я позарился на высокий заработок, а потом уже трудно было отвертеться.
Соответственно меня считали не очень-то важным человеком и поэтому, вероятно, часто использовали как первопроходца в экспериментах. Как и в этот раз.
– Ну что там? – наконец не выдержал Хайнц и снова втиснулся в группу ученых. Однако почти сразу же выскочил назад с крайне довольным видом. – Готово! Заходи, Алек!
Я ступил в очерченный на полу круг.
Края круга отливали металлом, но это, наверное, был единственный признак его связи с техникой. Все сложнейшие устройства, которые, собственно, и отвечали за перенос, прятались где-то в полу. Или в стенах. Или еще где-нибудь.
Хайнц критически осмотрел меня со всех сторон (специально для этого обежав по внешнему ободу) и выдохнул:
– Ну, с богом! Давай!
Здесь я немного прервусь и расскажу, как все выглядело со стороны.
После слова «Давай!» аппаратура была включена. Из лаборатории на Земле я исчез. Потянулись секунды ожидания, четко отмериваемые шагами Хайнца. Наконец включился сквилтурный приемник:
– Говорит Марс. Алек у нас. Все отлично.
Ребята в «приемных» лабораториях не знали, к кому из них я должен был попасть. Их не предупреждали об ориентации передатчика. Но Хайнц решил все же для первого раза отправить меня именно на Марс: условия там были гораздо лучше, чем на Ганимеде. Мало ли…
Так что ученые смело могли бы праздновать свою победу… вот только если бы чуть позже на связь не вышел Ганимед:
– Это Ганимед. Алек прибыл в добром здравии. Все в порядке. Конец связи.
Жаль, что я не видел в эту минуту лиц тех, кто находился на Земле. Наверняка последовала немая сцена.
Первым пришел в себя, конечно же, Хайнц.
– Как?..– выдавил он поистине историческую фразу.
Это подействовало как команда. Ученые забегали по помещению. Через несколько секунд восстановили связь и с Марсом, и с Ганимедом.
– Вы уверены в том, что мистер Морн действительно находится рядом с вами? – спросили связиста на Марсе.
Тот хмыкнул:
– Вы что, мне не верите? Так я его позову сейчас.
По гиперпространственному радио послышался мой голос:
– Я здесь. Пока живой. Похожий диалог имел место и при разговоре с Ганимедом.
– Это что же получается? – прошептал Хайнц, обливаясь потом. – Такого не может быть!
Оказалось, что может.
Для меня действие передатчика материи было штукой не новой. Я уже испытывал на себе трансмиттерный переход – во время экспериментов с одноканалъным устройством. Так что когда передо мной вместо земной лаборатории возникла марсианская, я только улыбнулся. Вот все снова закончилось удачно.
Я на Марсе.
Под ногами был круг – точная копия того, на котором я стоял мгновение назад.
– Здорово, Алек! – Фил уже протягивал руку, собираясь помочь мне выйти из очерченного на полу пространства. Не то чтобы в его помощи была необходимость – это больше походило на простой знак дружеского внимания.