Я покорю Манхэттен, стр. 93

— Что? Лили? Что-то случилось? — пробормотал он, толком еще не проснувшись.

— Вставай, дорогой! Мне нужна твоя помощь.

— Ты заболела, Лили? — встревоженный, он резко выпрямился.

— Нет, со мной все хорошо. Беда случилась с одним из детей, у одного из них неприятности.

— Мэкси? Что еще она выкинула?

— Нет, это Джастин, наш ребенок, Каттер. О боже, Каттер, обними меня, обними покрепче. Я так давно этого боялась, так давно, и вот это случилось. — И Лили бросилась мужу в объятия, стараясь найти убежище, чтобы укрыться от обрушевшегося несчастья. Он обнял ее и, целуя в макушку, попытался утешить, но вскоре отстранил — ему необходимо было видеть теперь ее лицо.

— Рассказывай, Лили. Что с Джастином? Бога ради, что там с ним стряслось?

— Его арестовали. Полиция обыскала квартиру и нашла наркотики — кокаин. Он отвели его в тюрьму. Он звонил Мэкси, но сегодня вечером было уже слишком поздно что-нибудь предпринимать. Я переговорила с Чарли Соломоном, он обещает добиться его освобождения завтра же.

— Погоди минутку. Сколько там было кокаина?

— Мэкси точно не узнала. Они ей не хотели говорить. Сказали только, что «достаточно». Достаточно, чтобы заподозрить его в торговле наркотиками.

— Господи! — Каттер рывком спрыгнул с постели и, надев халат, затянул в талии пояс. — Господи, неужели ему не хватало денег! Разве можно дойти до такого идиотизма? Да я бы голыми руками задушил его!.. Значит, подозрение в торговле кокаином? Один из Эмбервиллов торгует кокаином! Да ты понимаешь всю глубину этого позора? Все равно как если бы…

— Постой! Но он же невиновен! Неужели ты считаешь, что он мог это сделать? Он не злодей, не преступник. Как ты смел о нем такое подумать! — Лили вся кипела от ярости. — Кто-то оставил наркотики у него на квартире, спрятал их там. Сам он об этом ничего не знал. Мэкси все выяснила.

— О Лили! Что, этот тупица не мог придумать ложь более правдоподобную?

— Так ты, значит, уверен, что это ложь? — Голос Лили зазвенел.

— Джастину есть что скрывать. Я понял это сразу, как только впервые его увидел. С первой минуты. Он никогда не был со мной откровенен. Ни со мной, ни с тобой, ни с кем из членов нашей семьи. Пропадает где-то целыми месяцами, ничего никому не говорит. Где у него квартира, мы тоже не знаем. Так это все и складывается одно к одному, Лили. А теперь нам еще расхлебывать всю эту дрянь. Бродяга проклятый. Мало ему его богатства, дивидендов и положенных на его имя сумм в банке, захотелось подзаработать на кокаине — так еще и попался, сопляк…

Лили в ужасе глядела на Каттера, мерившего шагами спальню и бросавшего слова, казавшиеся ей камнями.

— Каттер, выслушай меня. — Она постаралась унять дрожь в голосе. — Ты не знаешь Джастина, но все равно ты обязан понять: он никогда, слышишь, никогда не сделает чего-нибудь во вред другим — только себе самому. К несчастью, среди его знакомых есть люди, которые способны спрятать в его доме наркотики. Когда я убедилась, что вы не уживаетесь друг с другом и что ты не хочешь делать никаких усилий, чтобы узнать его получше — твоего собственного сына, Каттер! — то подумала: наверное, ты знаешь или догадываешься… в общем, инстинкт тебе подсказал, что он гомосексуалист. И, может быть, ты даже странным образом винишь себя за это, думая, что…

— Гомосексуалист?! — Голос Каттера осекся.

В комнате воцарилось гробовое молчание: казалось, что выкрикнутое слово отскакивает от одной стены к другой и бумерангом возвращается обратно, так велико было изумление Каттера. Не меньше поразилась и Лили: так, значит, он не знал, даже, возможно, не хотел задумываться над тем скрытным образом жизни, который вел его сын, не желал задавать себе лишних вопросов.

— Не может он быть гомосексуалистом, Лили! Это невозможно! — наконец резко прервал молчание Каттер.

— Но ведь ты готов был поверить, что он торгует наркотиками. У тебя и сомнений не возникло. Так почему же ты не хочешь поверить в его гомосексуальность?

— Мой сын — педик! Никогда, ни за что! Если бы речь шла о Тоби… Но не о моем сыне! Дьявол, Лили! Я всегда был против того, чтобы ты рожала его. Но ты настояла! Ты хотела — и получила! Лучше бы уж он не появлялся на свет!

— Что? «Не появлялся на свет»?! — Повторяя эти страшные слова, Лили в упор взглянула на мужа. Каттер увидел перекошенное от ярости лицо женщины, лицо, которое он не смог бы представить себе и в страшном сне. Лицо женщины, готовой вцепиться ему в глотку, в котором не оставалось ничего, кроме злобы.

Быстро приблизившись к Лили и преодолев сопротивление жены, он крепко обнял ее.

— Лили, Лили, любимая. Прости! Господи, не знаю, как это у меня вырвалось! Я совсем не хотел ничего такого говорить. Ни слова. Просто затмение нашло какое-то. Когда ты сказала насчет его гомосексуализма, это был шок. Такие вещи… для меня… это ужасно. Ничего не могу с собой поделать. Я же их ненавижу. Во мне это слишком глубоко сидит. Отсюда моя реакция. Пойми, ты тут ни при чем, я один виноват. Иногда в такие минуты говоришь то, чего потом сам стыдишься. Лили, поверь, я рад, что у нас есть сын. Рад по-настоящему. О, моя Лили! — Он почувствовал, как она обмякла у него б руках, услышал тихие всхлипывания. — Ну, все в порядке, дорогая? Я люблю тебя, люблю. Ну скажи, что ты меня простила. Нам обоим нужно что-нибудь выпить. Пойду принесу. Тогда и поговорим, обсудим, что можно сделать, чтобы помочь бедному мальчику, что я могу сделать для своего сына.

Спускаясь по лестнице в бар, Каттер проклинал себя за глупость. Позволить своему языку болтать в присутствии женщины! Да как бы ни был он тогда взбешен, оправдания ему нет и быть не может. С первой же минуты свонх отношений с Лили он приучил ее оставаться в его безраздельной власти, с тем чтобы делать с ней все, что ему вздумается. И теперь, раз он задумал разрушить журнальную империю Эмбервиллоз, полное доверие Лили было для него особенно необходимо. Да, он добился от нее прекращения выхода трех журналов, но оставалось еще семь, и их предстояло смешать с грязью, насколько возможно. А сейчас он чуть не провалил все дело! Такого больше не повторится, поклялся он самому себе, вернувшись в спальню с двумя рюмками. Даже если ради этого ему придется спасать этого ублюдка Джастина, этого гнусного педика. Недаром же он его всегда ненавидел: сейчас ему наконец стало ясно почему.

Глава 22

Утром, когда приходится ехать на завтрак, на углу Парк-авеню и Шестьдесят первой улицы вы наверняка попадете в уличный затор. Это и неудивительно: здесь, перед гостиницей «Ридженси», полиция разрешает стоянку в три ряда, а бедные таксисты вынуждены протискиваться друг за другом, как сквозь строй, проезжая мимо этой дорогой, но в общем-то ничем не примечательной гостиницы. Совершенно непонятно, почему ее ресторан сделался самым популярным на Манхэттене местом для деловых встреч, где за кофе и тостами решалась не одна крупная сделка. Добираться до «Плазы» слишком далеко, до «Карлайла» в верхней части Манхэттена тоже; «Уолдорф» расположена в восточной половине, а «Плаза Атене» лишь недавно построена. Так вот и получилось, что «Ридженси» выпала честь встречать у себя за завтраком таких людей, как Тиш, Рохатин, Ньюхаус или Сульц-бергер, которые за один утренний час успевают зачастую добиться большего, чем за весь последующий день. Завтракать в буквальном смысле слова сюда никто не приходит — разве что покажется парочка приезжих провинциалов, остановившихся в гостинице туристов, не желающих дожидаться, пока их обслужат в номере.

Каттер Эмбервилл в качестве завсегдатая, знавшего кому и сколько требуется дать чаевых (не слишком много, чтобы не выглядеть неуверенным, но и не слишком мало, чтобы все же выглядеть достойным), сумел добиться для себя второго столика справа у окна, выходившего на Шестьдесят первую улицу. Впервые он зарезервировал это место три года назад, когда вернулся из Англии: столик устраивал его главным образом потому, что за ним можно сидеть спиной к стене. Каттер просто не понимал, как это люди соглашаются занимать места в центре зала, где они оказываются выставленными напоказ. Тем более что в «Ридженси» избежать этого было бы невозможно, поскольку здесь всегда кто-то пытался или понравиться, или поддержать уже завязавшиеся связи. Но зачем, спрашивается, быть до такой степени на виду? Каттер специально прибыл на несколько минут раньше, чем его гость, Леонард Уайлдер из «ЮБК», с самого начала предстоящего разговора подсознательно стремясь выступать в роли хозяина положения: Все его мысли были сейчас сфокусированы на этом человеке, который должен был вот-вот появиться. Он старался не думать о Лили, которая уже отправилась на встречу с адвокатом, чтобы вызволить Джастина из тюрьмы.