Серебряная богиня, стр. 94

Добровольный гид тщетно пытался обратить внимание американца на местные достопримечательности. Шеннон всем своим видом выражал нетерпение и нигде не замедлил шаг.

Гид то ли не был расположен, то ли просто не мог идти быстрее, и Шеннон смирился с неизбежностью и подчинился его неспешному ритму движения. При этом он чувствовал, как каждый шаг вызывает в груди ноющее и давящее ощущение, не желавшее проходить.

Наконец после долгих скитаний по замку они вышли из южного флигеля, и там, внизу, Шеннон увидел знакомые предметы — кинокамеры и юпитеры, до него донеслись знакомые звуки, которые он так долго жаждал услышать. Правда, людей вокруг почему-то не было.

— А где все? — спросил он.

— Вероятно, пьют чай, сэр, — ответил гид.

— А где, вы думаете, они могут пить чай?

Пожилой кассир указал на окруженный деревьями летний домик, видневшийся неподалеку.

— Там конюшня и псарня Беркли, — пояснил он. — И ваши друзья оставили в этом месте свои большие машины, сэр.

— Так я, значит, мог бы сразу проследовать прямо туда? — резко обернувшись к гиду, спросил Патрик.

— Но, сэр, тогда вы бы не увидели нашего замка! — с укором воскликнул старик.

Шеннон, не говоря ни слова, быстро зашагал прочь по склону, спускавшемуся прямо к конюшне. Рядом с заброшенной «Боулинг Элли» находился пруд с лилиями, к которому вела каменная лестница. Поспешив к ней, он решил, что оттуда, по-видимому, открывается чудесная перспектива — поля, деревья… К пруду Шеннон уже не шел, а буквально бежал, сгорая от нетерпения.

— Вы что, кого-то разыскиваете или совершаете променад?

Заслышав эти слова, он круто развернулся: на низкой каменной балюстраде, болтая босыми ногами, сидела Дэзи, а перед ней прямо на траве стояла большая чашка чая. Глядя на запыхавшегося Шеннона, она расхохоталась тем щедрым смехом, каким имеют обыкновение смеяться женщины, знающие, что их красота неотразима в любой обстановке. Остановившись, он в упор взглянул на нее.

— Я находился тут по соседству и…

— Решили заглянуть к нам, да? — докончила за него Дэзи. — Пожалуйста, можете выпить мой чай, я еще не начинала. — И она протянула ему свою чашку, которую он механически взял из ее рук и стал пить, присев на каменную балюстраду рядом с Дэзи. — Каждому, кто прошел через замок, положена награда… Жаль, что у меня нет для вас бренди, — пояснила Дэзи.

Шеннон молча выпил сладковатую и еще теплую жидкость. Странное еканье в груди, которое так нервировало его, наконец прошло, перелившись в ощущение, которое трудно было определить или обозначить конкретным словом, но которое тем не менее окатило его волной радости.

— Я выпил весь ваш чай, — извиняющимся тоном произнес Шеннон, стараясь изо всех сил удержаться от ухмылки, которая наверняка получилась бы идиотской.

— Тут всего в каких-нибудь ста метрах от нас целый трейлер, где люди только тем и заняты, что готовят для нас чай — днем и ночью. Так что не беспокойтесь, — ответила Дэзи.

— О'кей. А как вообще идут дела?

— Прекрасно. Завтра должны закончить. Сегодня снимали сцену с собаками: я прогуливала их по газону, откуда вы появились. По сценарию должны были обязательно быть шотландские овчарки… но с другими породами наверняка пришлось бы не так тяжело.

— Проклятье… это я виноват.

— Так я и знала! Нам пришлись отослать их обратно — слишком уж они возбуждались при съемке. Теперь вот ждем других, которые не сходили бы с ума всякий раз, как завидят кролика или птицу. Чуть руку мне не откусили. Никого не слушаются, даже Норта!

Дэзи расхохоталась, и Шеннон присоединился к ней. Возникшая перед их мысленными взорами сценка с двумя злобными неуправляемыми овчарками, осмелившимися — подумать только! — ослушаться самого Норта, показалась им обоим в этот момент настолько восхитительно неотразимой, будто ничего подобного в своей жизни им не приходилось видеть.

— Ох… ох! — давилась от хохота Дэзи. — Самое смешное, что тогда это никому не казалось смешным. Можете мне поверить…

А он все повторял:

— Я убью того, кто написал сценарий. Убью!

— Да не волнуйтесь вы так… считайте, что я ничего вам не рассказывала.

— А как ваша рука… все в порядке? — неожиданно оборвав смех, озабоченно спросил Шеннон.

— Конечно.

Он взял ее руку и перевернул — ладонь была горячей, покрасневшей и слегка припухшей: сказались усилия, которые она прилагала, чтобы часами держать поводки. Какое-то время Шеннон изучал ее ладонь, а затем с нежностью, словно искупая свою вину, приложил эту ладонь к своей щеке.

— Простите… — пробормотал он.

— Да что вы… не имеет значения. Правда, — тихо ответила Дэзи.

Между тем ее свободная рука коснулась его черных волос, приглаживая выбившуюся прядь. Подняв голову, Шеннон снова в упор взглянул на Дэзи, а затем поцеловал горячую ладонь. Она отняла руку, продолжая смотреть на него.

— Какого хрена вы тут ошиваетесь? — грозно спросил Норт, появляясь из-за угла.

22

Пять дней спустя Норт и Люк сидели у Норта в просмотровом зале. Только что прокрутили еще не смонтированные пленки всех трех роликов, и они сидели молча под впечатлением от увиденного.

— Что я могу сказать? — наконец произнес Люк, постаравшись пробить фасад внешнего безразличия, который был крайне нехарактерен для Норта.

— Подумай и скажи.

— Мне ведь не надо говорить, что это лучшая твоя работа, правда?

— Не надо.

— Мне также незачем говорить, что такой превосходной рекламы духов еще никогда не было?

— Незачем.

— Можно просто сказать тебе спасибо?

— Считай, что ты меня уже поблагодарил, Люк. А теперь сделай одолжение и перестань употреблять эпитеты в превосходной степени.

— Хорошо. Да… Кики желает знать: ты имеешь представление, когда вернется Дэзи? Она теряется в догадках.

— Понятия не имею.

— Ладно. Я сам позвоню Шеннону. — Люк попытался как-то разрядить напряженную атмосферу. — Господи, — опять не удержался он, — представляю, что будет, когда он это увидит.

Он набрал номер корпорации, но Шеннона на месте не оказалось. Разочарованный, Люк сказал что-то секретарше и повесил трубку.

— Он вроде по делам в Англии, и секретарша тоже не знает, когда он вернется.

— Я бы и сам мог сказать тебе то же самое, — угрюмо бросил Норт.

— Хм-м?.. О черт, представляю, что будет, когда Кики услышит… Вот, значит, в чем все дело. Ясно… Извини, Норт, с моей стороны было глупо и весьма бестактно…

— Да мне на это плевать! — со злобой выплюнул свой ответ Норт.

— Нет, не говори так! Я прошу прощения за свои слова. Сам не знаю, что это на меня нашло. — Люк разволновался, что случалось с ним крайне редко. — Разжижение мозгов, честное слово. Наверно, заболеваю. Китайский грипп — у нас в офисе почти все уже от него слегли… — Впрочем, он тут же взял себя в руки и продолжал: — Когда будет готов окончательный вариант? Я не хочу, чтобы пленку видели до того, как закончится монтаж и ролик появится на экранах. Ты знаешь, что такое эта косметическая индустрия. Крадут все! Так сколько тебе надо времени?

— Недели две… две с половиной.

— Сейчас я должен идти к себе в лавочку. Дашь знать, когда все будет готово, о'кей? И чем раньше, тем лучше. Бери столько народу, сколько тебе потребуется. Реклама должна пойти до Дня благодарения. И еще раз спасибо, Норт. Такого, кроме тебя, никто не смог бы сделать, поверь мне.

— Я прошу тебя еще об одном одолжении, Люк. Когда тебе нужно будет, чтоб в рекламе снимался очередной любитель, пошли его куда подальше и подкинь эту работенку кому-нибудь другому. Только не мне — я уже сыт по горло, — с угрозой в голосе заявил Норт.

— Обещаю. Скоро позвонишь, да? И поберегись, этот чертов грипп гуляет по городу, не забывай! — произнес Люк, поспешно покидая просмотровую, чтобы не слышать, как Норт зарычал ему вслед, что беречься надо не ему, а тому, кто болен, то есть Люку.

Он прекрасно понимал, что не время в такой момент напоминать Норту насчет его согласия быть шафером на предстоящей свадьбе. Да и звонить сейчас Кики и сообщать, как великолепна, как потрясающе неотразима Дэзи в рекламной ленте, тоже вряд ли имеет смысл. Потом ему пришло в голову: а ведь Кики, возможно, куда больше заинтересует новость о том, что Дэзи и Шеннон задержались в Англии после съемок. «Где, черт бы его подрал, здесь телефон?» — Люк оглянулся по сторонам.