Лягушачий замок, стр. 4

В этот момент множество тритонов устремилось по лестницам замка вниз.

— Похищено сердце короля, — кричали они.

Тут принц Каролюс бросился вверх по лестнице, а так как Умпину и мне совсем не улыбалось оставаться наедине со стражниками-тритонами, мы бросились за ним.

И вдруг неожиданно мы оказались в большой голубой комнате. Здесь, на застеленной красным шелком постели лежал король. Он не дышал, и взгляд у него был застывший. Принц Каролюс положил свой меч на круглый столик и бросился к отцу.

— Папа, милый, — рыдал он. — Не может быть, чтобы ты умер.

Тритоны деликатно стояли в отдалении, в то время как принц предавался скорби. Мы с Умпином тоже стояли в сторонке и уронили несколько слезинок.

Вскоре из боковой комнаты показалась какая-то непонятная дама, у нее была голая грудь, совсем как у тети Ингрид, когда та расхаживает по пляжу, и за что ее и прозвали королевой Телемарка. Я, правда, честно говоря, никогда не мог понять, как это можно стать королевой только потому, что сбрасываешь с себя всю одежду во время летнего зноя.

Кроме голых грудей, еще я заметил длинную синюю юбку, ее единственное одеяние.

Принц Каролюс обнял свою маму.

— Мама, — прошептал он. — Папа умер.

Тут королева взглянула на нас, и у нее глаза полезли на лоб.

— Каролюс! — вскричала она. — Уж не этот ли гном украл сердце короля?

Но Каролюс даже не успел ответить.

— ТРИТОНЫ! — закричала королева так громко, что у нее подпрыгнули соски.

В следующее мгновенье у двери появились четыре жирных тритона.

Королева указала на Умпина.

— Как вы могли впустить сюда этого гнома, как раз в то самое время, когда я горевала по поводу утраты сердца моего милого мужа?

— Просим прощения, досточтимая королева, — произнес один из тритонов. — Но мы не по своей воле…

— В темницу его, немедленно! — приказала королева.

Тут я совсем испугался, да и Умпин тоже. Ясное дело, что королевская темница — это глубокое, холодное и мокрое подземелье. К тому же там могут быть страшные львы.

Четверо тритонов бросились на гнома Умпина. Он взглянул на меня своими печальными черничьими глазами:

— Постарайся освободить меня.

Но голая королева внушала мне такой же страх, как и ему. Кроме того, я думаю, что принц Каролюс уж мог бы тут сказать свое слово, ведь гномика Умпина уже уводили в темницу. Теперь королева обратила внимание на меня.

— А это еще что такое? — спросила она строго.

— Это мой хороший лесной друг, — сказал Каролюс. — Его зовут принц Кристоффер Поффер.

— Ах вот как? — спросила королева. — А ты разве забыл, что я не разрешаю тебе играть с принцами Пофферами?

— Но, мамочка, этот принц Поффер тысячу раз спас мне жизнь.

Королева-мать замерла на месте, пристально глядя на своего принца. И вдруг она задрожала так, как будто бы у нее замерзли плечи. А может быть, ее затрясло от собственной злобы.

— Мальчик, мой хороший, — произнесла она, наконец. — Я прямо не знаю, что происходит со мной сегодня. В таком случае этот принц Поффер может пообедать сегодня в замке.

— Большое спасибо, ваше королевское величество, — выпалил я, опасаясь, как бы она не передумала.

— ТРИТОНЫ! — закричала королева.

Двери тут же распахнулись, и вновь появились четыре тритона.

В пиршественном зале

— Немедленно проводите этого принца Поффера в пиршественный зал. Я повелеваю подать блинчики с вареньем в несметных количествах. Но прежде каждый обязан расправиться с полной тарелкой буквенного печенья.

Тритоны направились ко мне, и я испугался, хотя в данный момент в их намерения не входило бросить меня в темницу. Они препроводили меня в большую комнату, где уже вовсю накрывали стол на четыре персоны.

Вскоре появилась королевская семья. Первой пожаловала ее королевское величество: королева гордо проследовала по залу, выставив вперед свои груди, и уселась по другую сторону стола. Потом пришел Каролюс, который сел рядом с ней. И, наконец, в зал вбежала вприпрыжку девочка, это была Камилла. Удивительно, как она сумела приехать сюда из далекого Телемарка. Королева хлопнула в ладоши:

— Все встают, чтобы поприветствовать принцессу Аврору, — произнесла она.

Мы поднялись, а принцесса, недолго думая, уселась рядом с королевой.

Как и я, принцесса была босиком, кроме того, она даже не удосужилась надеть королевский наряд, на ней была ночная рубашка. Правда, у Камиллы такая красивая ночная рубашка, что в ней вообще можно ходить хоть целый день. Во всяком случае, она привыкла ходить в ночной рубашке с утра до вечера, когда тепло.

— Камилла, — прошептал я.

Она уставилась в пол.

— Юный принц Поффер, — произнесла королева. — Мне кажется, ты не расслышал, что я только что сказала, что принцессу зовут Аврора. У нее имя, подобающее принцессе, и ее ни в коем случае не могут звать так, как зовут какую-то там девочку в Телемарке.

Наверняка я ошибся. Конечно же, это была принцесса, а не Камилла, ведь мы с ней всегда были таким хорошими друзьями, и она не стала бы врать с тем чтобы выставить меня дураком в глазах всех обитателей замка.

Тем не менее, я спросил:

— Почему на тебе ночная рубашка моей двоюродной сестры?

И тут я понял, что сказал что-то не то. Королева изменилась в лице. Она поднялась и произнесла сурово:

— С глубоким прискорбием я должна отметить, что Кристоффер Поффер — большой негодяй. И мое сожаление по этому поводу так же глубоко, как глубока темница нашего замка. Ведь никто еще не позволял себе называть принцессу Аврору воровкой, а ее лучшее платье — ночной рубашкой.

— Все это так, дорогая королева, — вступил в разговор Каролюс. — Но ведь он однажды уже решил одну очень сложную головоломку из головастиков. Поэтому сейчас его еще нельзя бросать в холодную темницу. И, кроме того, он еще не использовал свой следующий последний шанс.

Все закружилось у меня перед глазами, но я решил быть очень осторожным в словах.

— Тритоны! — закричала королева. — Немедленно подайте буквенное печенье.

Один из тритонов открыл широкую дверь, и с противоположного конца зала показались четыре картонных автомобильчика, у каждого их них был свой моторчик. Они были битком набиты буквенным печеньем. Посреди зала они развернулись, а затем каждый проследовал в своем направлении и остановился под определенным стулом. Оставалось только поднять автомобильчик и поставить его на стол как вазочку с печеньем, что и сделали тритоны.

Каждый из сидящих за столом открыл дверцы картонного фургончика и высыпал огромную горку печенья на скатерть. Я боялся сделать что-нибудь не так и потому внимательно следил за тем, что делали другие.

Все оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал, так как королева распорядилась, чтобы никто не смел кушать буквы, пока не сложит из них слово. Но я не умел читать, а потому и писать, то есть складывать буквы в слова. У других получались такие замечательные слова! «КОРОЛЕВСКОЕ ЖЕЛЕ», — читали они. «БАЛКОН ЗАМКА, МАРШАЛ, ПИСЬМО В БУТЫЛКЕ, ГИПНОЗ, КРЫЖОВНИК, ВОДОЛАЗ», — произносил каждый и клал печенье в рот. Что касается меня, то я только крошил печенье на скатерть.

Когда королева обнаружила, как у меня обстоят дела, она так резко поднялась, что у нее даже груди подпрыгнули.

— Неужели принцу Пофферу не нравятся королевские буквы? — спросила она меня с таким видом, как будто я дразнил ее, но ничего подобного у меня и в мыслях не было.

— К сожалению, я не умею читать буквы, — сказал я и съежился.

— Ты слышишь, Аврора? — закричала она громко. — Этот принц Поффер не умеет читать.

— Но ведь принцесса на целый год старше меня, а я пойду в школу только осенью, — сказал я.

— Какая чепуха! Здесь у нас никто не ходит ни в какие школы. И если ты сию же минуту не сложишь из букв какое-нибудь слово, мы лишим тебя дара речи. А те принцы Пофферы, которые не научились говорить, должны быть немедленно брошены в темницу. Так написано в очень старинной книге.