Солги мне, стр. 34

— Заткнись!

— …ты — жалкое отродье, так что не воображай себе…

Проходя мимо Брента, Мэдди продолжала говорить. Он снова крикнул: «Заткнись!» — и опять ударил ее в лицо. Второй удар пришелся чуть ниже первого; кулак Брента вонзился в скулу Мэдди с тупым шлепком, от которого внутри ее черепа распространился глухой звук.

Мэдди отпрянула назад и выпрямилась, моргая и стряхивая непроизвольно выступившие на глазах слезы.

— Все, с меня хватит. — Она оттолкнула Брента с такой силой, что он упал на пол, и нетвердым шагом направилась к лестнице.

Брент вскочил на ноги, и тогда Мэдди побежала, опрокидывая по пути кресла, чтобы задержать его. Она услышала грохот упавшего стола и хруст дерева, треснувшего под тяжестью Брента, но не обернулась. Добравшись до своей спальни, она захлопнула и заперла дверь за секунду до того, как Брент навалился на нее все телом. Мэдди подперла дверь тяжелым секретером и крикнула, глотая слезы и пытаясь унять судорожное дыхание:

— Уходи! Уходи из дома! Я вызову полицию. Ты пьян. Или сошел с ума. Теперь я знаю, какой ты мерзавец. С меня довольно. Прочь из дома!

Она услышала, как Брент налег на дверь.

— Мэдди… Мэдди… — повторял он. Не знай Мэдди, что Брент никогда не плачет, ей могло был показаться, что он говорит сквозь слезы. — Мэдди, прости меня. Я не хотел тебя бить, но так уж получилось. Где ты была вечером? Мне лишь нужно узнать, с кем говорила.

— Я была с Кей Элом Старджесом, — ответила Мэдди. — В понедельник я подаю на развод. Я знаю все, знаю о твоей блондинке, но последней каплей было то, что ты меня ударил, ударил дважды. Уходи. Ты мне больше не муж.

— Что ты ему сказала? — завопил Брент, и Мэдди увидела, как дверь прогибается под тяжестью его тела. Тогда она налегла на секретер. Замок выдержал. — Господи, Мэдди, что ты ему сказала?

— Уходи, — ответила Мэдди. — Уходи, и все тут.

После долгой паузы она услышала, как Брент спускается по лестнице, колотя по стойкам перил, словно по боксерской груше. «Вот и все, — подумала Мэдди. — Прошлой жизни пришел конец. Я рада, что он ударил меня. Это была последняя капля. Теперь о примирении не может быть и речи. Ни ради Эм, ни ради матери, ни ради кого-либо еще».

С улицы доносились раскаты грома; в промежутках между ними Мэдди слышала шаги Брента внизу, слышала, как он разговаривает с кем-то. Она уселась на кровати и подняла трубку параллельного телефона, но успела лишь уловить слова Брента, сказанные нетвердым голосом: «…я не верю в эти россказни про беглого преступника, но так и быть, принесу. И все. И хватит об этом». Потом женский голос произнес: «Ладно», Брент швырнул трубку на аппарат, и Мэдди услышала треск телефона, сброшенного на пол. Брент еще с четверть часа бродил по дому, и наконец Мэдди услышала звон его ключей. Он вышел в парадную дверь, и тогда она без сил повалилась на кровать, борясь с жестокой, мучительной головной болью.

Боль, изнеможение, страх и смятение перед лицом грядущего одиночества, связанные воедино двумя крепкими оплеухами… Мэдди разрыдалась. Она была так измучена, что даже не могла уснуть. В ее голове смешалось все — Трева, разбитая машина, микроволновка, мучительная боль, слезы и гроза, набиравшая силу на улице, и ей показалось, что она вот-вот сойдет с ума. Ей хотелось, чтобы сейчас здесь оказался Кей Эл, чтобы он обнял ее, защитил от Брента и заставил жизнь вернуться в нормальное русло.

Лишь в четыре утра, когда гроза наконец утихла, Мэдди начала засыпать, и только тогда каким-то краешком сознания она вдруг поняла, что последней каплей оказались вовсе не оплеухи Брента, хотя и их было бы вполне достаточно. Гнев Брента был продиктован иными причинами. Ему было плевать, что она провела вечер с посторонним мужчиной; он испугался, что она раскрыла его тайны, что она поймала его за руку в какой-то бесчестной игре и теперь весь город будет обсуждать, какой он мошенник. «Мне лишь нужно узнать, с кем ты говорила», — объяснил Брент, и Мэдди явственно уловила тошнотворный привкус страха в его голосе — он боялся потерять свою блестящую репутацию.

«По крайней мере ему не удалось меня запугать, — решила Мэдди, — и я готова стать сама собой». Еще она подумала о матери, о городе, о Бейли, который всем все расскажет, и эти мысли привели ее в уныние. А потом она почувствовала такую усталость, что была не в силах даже думать, и погрузилась в сон.

Услышав свое имя, она слишком быстро уселась в постели, и тут же голову пронзила такая боль, словно ее проткнули насквозь. «Пора отучиться вскакивать словно ошпаренная», — подумала Мэдди.

«Что я делала прошлой ночью?»

Потом она вспомнила.

Кто-то зовет ее по имени. Трева. Трева привела девочек, и они стоят внизу. Мэдди отодвинула секретер и, пошатываясь, спустилась по лестнице. Трева, Мэл и Эм стояли в прихожей, глядя на нее в изумленном молчании.

— Что случилось? — спросила Мэдди.

— Мы пытались дозвониться до тебя, — вежливо сообщила Эм, выглядевшая донельзя испуганной, — но телефон был все время занят. — Она посмотрела на пол и добавила: — Теперь мне ясно почему.

Мэдди огляделась. Два кресла и столик, стоявшие в прихожей, были перевернуты, а ножка одного из кресел треснула — должно быть, ее сломал Брент во время погони. Телефон валялся на полу, из трубки доносился жалобный гнусавый гудок. Эм обошла Мэдди и подняла телефон с пола. Он тут же зазвонил, и Эм взяла трубку.

— Минутку, — сказала она и повернулась к матери: — Это тебя.

— Эм, дорогая, — заговорила Мэдди, торопясь выдумать объяснение, которое могло бы стереть с лица дочери этот ужасный взгляд. — Послушай. Вчера я, похоже, выпила слишком много вина и по пути в спальню упала. Ну и… — Боль в голове усиливалась, и Мэдди подумала, что она, должно быть, выглядит хуже некуда. — Извини, Эм. Ты же знаешь, я не пью, но вчера по кабелю показывали такой славный фильм… — Она пожала плечами.

— Как насчет завтрака, девочки? — с преувеличенным оживлением произнесла Трева. — Тащите на стол сласти, пора немножко попортить себе зубы.

Эм сунула телефон матери и отправилась на кухню. Мэл, бросив на Мэдди испуганный взгляд, пошла следом.

— Могла бы соврать половчее, — сказала Трева. — Вчера вечером кабель не работал. Нам пришлось смотреть кассеты.

— О Господи. — Мэдди повернулась к зеркалу. — О Господи! — По ее лицу от скулы до брови, рассеченной надвое кольцом Брента, расплывался черный кровоподтек. — Эмили, — прошептала Мэдди. — Она все это видела.

— Черт побери, — Трева заглянула через плечо Мэдди, рассматривая в зеркале следы побоев. — Меня вот-вот стошнит. Что случилось?

— Брент ударил меня, — шепнула Мэдди. Трева обессиленно привалилась к стене и неподвижно уставилась на Мэдди, которая, наконец, вспомнила про трубку:

— Алло?

— Как дела? Надеюсь, Брент уже ушел? — Голос Кей Эла звучал радостно, солнечно и призывно. — Я названиваю тебе с десяти часов. Небось, заболталась с Тревой?

— Нет, — отозвалась Мэдди. Она посмотрела в зеркало на свое лицо и, к собственному ужасу, начала всхлипывать.

— Сейчас приеду, — сказал Кей Эл. — Не плачь. Я сейчас приеду.

Глава 8

— Не надо. — Не хватало еще принимать утешения любовника в собственном доме. Ей и без того многое придется объяснить Эм, матери, соседям и… — Все в порядке, — добавила она. — Я чувствую себя хорошо. Со мной Трева и дети.

— Я сейчас у дяди и могу подъехать в любую минуту. Я буду сидеть у телефона. Позвони, когда мне можно будет приехать. Что у тебя стряслось? Я выезжаю немедленно.

— Нет, — повторила Мэдди. — Я перезвоню тебе позже. — Она опустила трубку на рычаг, не обращая внимания на все еще звучавший голос Кей Эла. Он был дорог ей, но Мэдди еще не решила, до какой степени. Зато она прекрасно знала, какую роль в ее жизни играет Эм.

— Как мне быть с Эм? — спросила она, повернувшись к Треве, которая, похоже, никак не могла оправиться от шока.