Лара, стр. 4
— Убери ее скорей отсюда и запри хорошенько! Боюсь, как бы жажда ее крови и тебя не соблазнила.
Василий рывком поднял меня с пола, где я малодушно отсиживалась, и погнал вверх по лестнице. Похоже он не испытывал никакого уважения к моему предку, кем бы он ни был.
"Во что ты, девочка, вляпалась? Вернее, во что тебя вляпали…", — я сидела на огромной старинной кровати под шикарным балдахином и ждала своего часа, вернее, часа Совета великих и могучих. Василий вчера любезно доставил мне сумку с одеждой, чем я не преминула воспользоваться, одевшись в джинсы, свитер и кроссовки — вдруг бежать придется. А может, я этим эстетам не по вкусу придусь в такой одежде?
Мечтать не вредно…
От нечего делать я стала рассматривать себя в огромное старинное зеркало: да, маленькая, изящная, волосы от здешней влажности вьются кольцами, лицо какое-то бледное, да и глаза почему-то все еще красным отливают. Что за наваждение?
Я отвернулась от зеркала и подошла к окну. Кормить меня никто не собирался. Оно и понятно: они ведь не мясо мое есть будут, как только узнают, что ничего нужного им у меня нет.
Вдруг дверь бесшумно отворилась, и я по мерцающим глазам Василия поняла: пора.
Честно скажу: когда я входила в большой зал, меня сотрясала крупная зубодробильная дрожь. Прям, как на первом экзамене.
Обстановка в зале была вычурная и помпезная. Все поражало роскошью: и позолоченные стены, и резные канделябры с огромными свечами (похоже, вампиры против современного освещения), и сами разодетые в пух и прах вампиры (эх, землей бы присыпать этот прах вместо пуха).
На длинном постаменте в резных красных креслах сидело семеро старейшин. То, что это старейшины, было понятно по особой ауре силы, окружающей их. Они были, словно каменные изваяния, бледные и неподвижные. Интересно, они дышат?
— Хмель Лариса Викторовна? — я вздрогнула от этого шелестящего голоса.
— Да, это я, — удивляюсь я своей выдержке.
— Как дочь величайшего Красного вампира, вы должны передать нам то, что вам завещал ваш отец. Медальон, госпожа!
У меня непроизвольно вырвался истеричный смешок:
— Вы, конечно, меня извините, но вы ошибаетесь: мой отец не вампир. И, уж тем более, он мне ничего не завещал, кроме отчества. Никакого медальона у меня никогда не было.
Ну, все — это конец моей недолгой и бесславной жизни! Старейшины в ярости повскакивали с мест, все вампиры раздраженно зашипели, как будто я нанесла им величайшее в жизни оскорбление.
— Василий! — приказал вчерашний неудавшийся Дракула. — Обыщи ее!
Бедняга Василий уперся в стенку руками и ногами, глядя несчастными глазами на Дракулу.
— Черт! — ругнулся последний. — Любой из нас разорвет ее на куски, если приблизится — я сам вчера ощутил власть ее крови.
С центрального кресла поднялся длинный и тощий, как жердь, вампир и направился ко мне.
— Интерессно! — он кружил вокруг меня, как акула, исследуя и смакуя запах моей крови. — Ее кровь, конечно, волшебна и притягательна, но это не объясняет отсутствия медальона. Тем не менее, я его чувствую! Так же сильно, как и аромат ее крови. Я вот думаю, а мог ли Виктор наложить на медальон чары, благодаря которым даже его дочь не видит его?
— Но, князь, что же нам делать? — кажется, вампиры еще в большем недоумении, чем я.
— Нам надо посовещщаться… одним…
Короче, меня, пока еще целую и невредимую отправили в ту же комнату, голодную и злую.
Злость так клокотала во мне, что я начала вымещать ее на ни в чем не повинных предметах интерьера, справедливо полагая, что на решение Совета это все равно не повлияет.
Вдруг за окном раздалось громкое хлопанье крыльев — свет померк. Я застыла в шоке — за окном зависла человекообразная летучая мышь женского пола, похожая на ту, что убила моего таксиста. Хотя, кто знает, сколько этих тварей летает в округе. Тут это недоразумение с грудью второго размера (знаю, потому как у меня такой же) со всего маху разбила стекло — и вот она уже в комнате. Я взвизгнула и прижалась к двери. Вот и все, не дождусь я решения совета. Крылатая тварь легко подхватила меня на руки (если это сине-зеленое можно так назвать) и вылетела из окна. У меня даже волосы на голове зашевелились от ужаса. Кажется, я стану седой в двадцать лет. Мы летели безумно высоко, и у меня от ужаса и холода зубы отбивали чечетку. Голый лес расстилался под нами черным ковром. Лицо колол холодный злой ветер.
От наступившего отупения я начала злиться. Да лучше разобьюсь в лепешку, чем пойду на пропитание этой скотинке. Я начала судорожно царапать держащие меня руки острыми ногтями. Чудовище ругнулось и… уронило меня. Земля приближалась ошеломительно быстро, в желудке появилось противное ощущение пустоты. Оказывается, мы все-таки летели не так уж и высоко. Вдруг сильным рывком тварь опять подхватила меня. Зубы лязгнули друг о дружку. Сверху раздался хриплый смех:
— Любишшь пощекотать нервы, Хранительница? — ну, точно, моя старая знакомая!
Не знаю, сколько мы так летели, но руки и ноги у меня совсем отмерзли, уши отваливались, горло будто наждачкой обработали.
Когда мне уже было все равно, мы стали снижаться. Меня поставили на подгибающиеся ноги возле серебристой Ауди. Тут же монстрик обернулся красноглазой незнакомкой из поезда, которая так смачно пировала на моих глазах в тамбуре. Черт, ее я боюсь больше, чем крылатое чудовище! Особенно, когда она так алчно смотрит на мою шею и облизывается!
Глава 4
Вампирша оказалась довольно милой, особенно, когда водитель оттащил ее от меня, запихал на переднее сидение и дал напиться своей крови из запястья. Мне он приказал садиться назад, куда я осторожно примостилась, увидев, что меня, вроде, никто убивать не собирается.
Напившись, Изольда (так звали нашу мышку) с наслаждением потянулась и стала… со мной разговаривать:
— Испугалась, малышка! Давненько я не теряла контроль над собой. Но ты так вкусно пахнешь!
— Спасибо, мне говорили, — пробурчала я, представляя, как на мой запах слетаются все твари округи, прям, как мухи, — А тот мужчина из поезда тоже вкусно пах? — черт, ну, кто за язык тянул?
Изольда мелодично рассмеялась:
— Нет, милая, он на вкус и на запах был словно суррогат по сравнению с твоей волшебной кровью… Ммм, если она та-ак пахнет, представляю, каково ее попробовать! Должно быть, это, действительно, волшебно… — ее глаза подернулись мечтательной дымкой, кажется, я вздрогнула, потому что она пришла в себя. — Не бойся, если я тебя убью, меня никто по головке не погладит.
— А куда вы меня везете? — надо пользоваться необычной разговорчивостью Изольды.
— На Совет Серебряных Кардиналов, — легко бросила вампирша, как само собой разумеющееся.
— Это по аналогии с Советом Красных Кардиналов? — вампирша зло ощерилась на мои слова.
— Это Красные по аналогии! Бесстыже воруют традиции серебряных, даже ничего своего придумать не могут, только и есть, что гонор!
— А чем, позволь спросить, красные от серебряных отличаются?
— У красных глаза с красным отливом, как у тебя и меня. Да ты совсем, видно, не в курсе, — усмехнулась Изольда.
— А у меня-то с чего глаза красные? Я ведь человек, и не вампир вовсе.
— Это тебе от папочки досталось, большой занозы в заднице Совета Серебряных.
— Но я, надеюсь, не бессмертная.
Вампирша захохотала:
— Наверное, нет. Хотя ты случай уникальный — потомок вампира, кто знает… А что, хочешь проверить?
Я передернулась и вжалась в сидение:
— Нет уж, лучше пребывать в счастливом неведении.
Я молчала, наверное, с полчаса. Потом не выдержала:
— Изольда, а ты ведь тоже красная. Почему же так не любишь тех, других?
— А за что любить этих отщепенцев и предателей? И не тебе об этом спрашивать.
— В смысле?
— Они бы выпили тебя досуха после того, как забрали бы медальон.
Я подпрыгнула: