Огонь и лед, стр. 27

На сей раз она прослушает все очень внимательно. Он мог упомянуть что-то относящееся к Прудхоу-Бей, когда она отвлеклась, и, возможно, это что-то смогло бы пролить свет на ситуацию. Бедняга мертв, и поэтому Софи пообещала себе не жаловаться, пока снова и снова будет прослушивать его скучную речь о каждом из двадцати четырех забегов. И да, сагу о его волдырях тоже. Она не будет перематывать пленку, и неважно, как сильно ей этого хочется. Софи вздохнула. Этот бедняга покойник. Этот чертовски скучный бедняга покойник.

Выпив чай, Софи пошла в спальню за диктофоном. Она думала, что оставила его на столе, но его там не было. Проверив ящики, она вспомнила, что положила его в сумочку сразу перед тем, как позвонила Риган. Эх! Все вернулось на круги своя. Она вспомнила, что держала сумочку, раздался звонок, и веселый голос произнес мерзкое “Повеселись”.

Воспоминания заставили ее содрогнуться. Сумочка должна быть в гостиной.

Но ее там не было.

— Алек, ты не видел мою сумочку? Из красной кожи… — Софи еще раз оглядела комнату. — Я держала ее в руках, когда в меня стреляли. Она должна быть здесь.

— Я ее видел, — сказал Гил с полным ртом пиццы. — Она лежала на полу, прямо у окна, — добавил он, махнув недоеденным куском в том направлении. — Она была вся в крови.

— Вся в крови? Нет, только не моя Prada [73]!

Джек смотрел на Алека и кивнул на Софи.

— Неужели сейчас будет то же самое, что и с блузкой Кабаной?

Софи его услышала.

— То была Dolce&Gabbana, а это красная кожаная сумочка от Prada — единственная в своем роде.

—  Былаединственной в своем роде, — поправил ее Джек.

Софи вдруг захотелось материться. Она рухнула в кресло рядом с Джеком.

— Была? Удосужься объяснить, что ты под этим подразумеваешь?

— Думаю, ты можешь смело сказать, что Prada помогла спасти тебе жизнь, — сказал Джек. — Пуля прошла сквозь защелку прежде, чем достала тебя.

Софи расслабилась.

— Хорошо, я могу ее починить. Если кожа не испачкалась… если я смогу стереть кровь … где она?

— Не здесь, — ответил Алек.

— Она была частью места преступления, — объяснил Гил, — поэтому ее забрали в лабораторию.

— Я хочу, чтобы ее вернули. Там внутри мой диктофон и мой бумажник со всеми документами, и, о Боже, моими кредитками.

— Утром я позвоню Стейнбеку, — пообещал Алек, доев последний кусок пиццы и начав убирать со стола.

Софи зевнула. Из-за обезболивающего ее клонило в сон, и она была вымотана.

— Разве вам двоим никуда не надо? — спросила она Алека и Джека. — Например, ловить плохих парней?

— Мне нет, — ответил Джек. — Я могу взять отпуск. Если возьму, то найду уединенный пляж, где весь год тепло, и повешу там гамак. Ненавижу холод, и Чикаго иже с ним.

— Ну, уверена, ты замечательно проведешь время, — сказала Софи. — Теперь, если вы извините, мне хотелось бы лечь спать.

— Мы с Джеком уедем, — сказал Алек, — но Гил останется тут на ночь.

— Но… — начала Софи.

— Не спорь со мной, Софи, — предупредил Алек.

Гил подмигнул ей.

— Этот диван выглядит довольно удобным. Обещаю вести себя тихо, как мышка. Ты даже не узнаешь, что я здесь.

Софи неохотно сдалась. У нее больше не осталось сил на споры.

Закрыв дверь за Алеком и Джеком, она подошла к бельевому шкафу и взяла для Гила одеяло и подушку. Потом вернулась на кухню и, выключив свет, пошла в спальню. Гостиную освещал свет от телевизора. Гил смотрел баскетбол с выключенным звуком.

— Спокойной ночи, Гил, — сказала она. — И спасибо.

— Спокойной ночи, дорогая, — ответил он, зевая.

Софи надела пижаму и села на край кровати. Она так устала, что с трудом держала глаза открытыми. Часы на ее тумбочке показывали 23:30. Она еще не могла уснуть. Ей нужно бодрствовать еще полчаса, поэтому Софи взяла журнал и начала читать. Наконец, в 23:55 она тихонько встала с постели. На цыпочках подошла к двери и приоткрыла щель. Гил громко храпел. Аккуратно закрыв за собой дверь, Софи пересекла комнату, подошла к шкафу и, отодвинув стопку обувных коробок на полу, обнаружила небольшую деревянную панель. Стукнула по ней пару раз, и панель открылась. За ней была дыра размером с книгу. Софи засунула внутрь руку и вытащила тонкий сотовый телефон. Посмотрев на тумбочку, она прищурилась, чтобы разглядеть часы. Теперь они показывали 23:59. Она ждала.

Ровно в полночь телефон в ее руке завибрировал.

Софи быстро открыла его и приложила к уху.

— Привет, папочка.

ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ

АРКТИЧЕСКИЙ ЛАГЕРЬ

Я не могу описать, в каком мы все шоке. Люси, другие взрослые особи и щенки — все погибли. Выжил только Рики.

Но и он был при смерти. Эрик убедил Брендона и Кирка вернуться висследовательское учреждение. Как только они уехали, Эрик усыпил Рики, а затем с моей помощью вколол волку еще одну инъекцию K -74. Я убедил его увеличить дозу.

Через несколько часов после укола Рики проснулся здоровым и сильным, как и раньше. Его чудесное исцеление за такой короткий срок ошеломило Брендона и Кирка.

Впервые я увидел эмоции нашего альфа-самца. Рики впал в глубокий траур по погибшей семье. Казалось, он не мог найти себе места, всю ночь выл, а днем бесцельно бродил по окрестностям.

ПЯТНАДЦАТЬ

ОТЕЦ УВЕРЯЛ, ЧТО, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, ВСЕ НАЛАДИТСЯ, и в девяносто девяти процентах случаях он был прав. Вещи имеют обыкновение меняться к лучшему, и, как он постоянно ей напоминал, в конце туннеля будет свет. Но вот только ползти через этот туннель, чтобы добраться до света, всегда очень болезненно.

Прекрасный пример тому, когда в тебя стреляют. Что в этом может быть хорошего? Очень скоро она узнает, решила Софи, но ей хотелось верить отцу и так же оптимистично воспринимать жизнь. Кроме того, она решила, что начнет лучше относится к еще одному из его принципов: око за око. Софи хотела бы иметь возможность подстрелить человека, который в нее стрелял. Посмотреть, как ему это понравится.

По телефону отец обещал, что сотрудники «Келли» добьются справедливости, и она поверила ему. Софи надеялась, что они вернут свои деньги, о чем неоднократно упоминала. Ответ отца был прост: «Поживем — увидим».

После того, как они закончили обсуждать текущее плачевное положение дел «Рутбира Келли», Софи рассказала отцу все об Уильяме Харрингтоне, не упуская ни одной детали его ужасной смерти. Отец предложил ей паковать сумку и отправляться в Прудхоу-Бей. Он напомнил ей, что она репортер, а там явно попахивает сенсацией. Софи разгадала истинные мотивы отца. Он хотел выпроводить ее из Чикаго, пока не уляжется вся эта шумиха с закрытием «Келли». Но все же его предложение имело смысл. На Аляске все тайное станет явным.

Следующие несколько дней прошли на удивление быстро, но ничего существенного Софи сделать не удалось. Она много спала, мало ела и чувствовала себя вялой, как овсянка. Гил провел в ее квартире только первую ночь, но он всегда был рядом. Когда он не охранял ее квартиру, дежурил кто-то еще. Никто не проходил по вестибюлю, не предъявив удостоверение личности и разрешение. Дополнительная охрана была делом рук Алека, и Софи не знала, сможет ли когда-нибудь отблагодарить его за заботу.

К ней приходило много гостей. Они присылали открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления и свежие цветы. Приходила и миссис Биттерман с кастрюлей домашних спагетти под соусом и с фрикадельками. Этого бы хватило, чтобы накормить семью из двенадцати человек. Даже совершенно незнакомые люди посылали ей добрые пожелания скорейшего выздоровления. Что было самым интересным, они не верили, что Бобби Роуз — чикагский любимец, Робин Гуд — украл деньги из пенсионного фонда «Келли». Подавляющее большинство обвиняло Кевина Дево, инвестиционного менеджера «Келли», в некомпетентности и покупке провальных акций.