Пламя страсти, стр. 82

— Сколько их? — спросила Венеция.

— Восемь или десять. Но не волнуйся, — быстро добавил он, увидев в ее глазах страх. — Им придется разделиться, чтобы догнать нас. Я сейчас отвяжу двух лошадей, мы с тобой пересядем на них, а карета поедет дальше. Они не будут знать, где мы находимся, а если нам и в самом деле повезет, то вообще не заметят наших следов и все поскачут за каретой. Впереди река; если мне удастся вовремя перерезать упряжь, именно там мы и сбежим от них. А теперь поцелуй меня, биа, и будь готова перебраться из кареты на лошадь, когда я подъеду.

Хэзард напомнил возницам, что они должны на полной скорости доехать до следующей станции, и с невероятной ловкостью перебрался на спину лошади. Несколько быстрых ударов ножа, и крайняя правая лошадь четверки была на всем скаку отделена от остальных. Балансируя на спинах лошадей, Хэзард перебрался на крайнюю левую лошадь и так же ловко освободил ее от упряжи. Это потребовало от него силы Геркулеса и ловкости акробата.

Лошади некоторое время еще скакали рядом с оставшимися, но потом, почувствовав непривычную легкость, отстали. Хэзард, сидя на одной лошади, поймал вторую за уздечку и повел за собой. Они быстро поравнялись с каретой, и Венеция тут же открыла дверцу.

Она видела из окна, как Хэзард освобождал лошадей, и сердце у нее замирало от страха. Он танцевал на спинах лошадей, как циркач, Венеция была уверена, что он сейчас упадет и разобьется насмерть, но все обошлось. И вот теперь Хэзард заставлял лошадь держаться рядом с открытой дверцей кареты. У него была только одна свободная рука, потому что в отличие от индейских лошадей, которые слушались движения коленей, эта лошадь требовала твердой руки на поводьях. Но он все же сумел заставить лошадь слушаться. Перегнувшись, Хэзард обхватил Венецию за талию и приказал:

— Прыгай!

Она прыгнула — и оказалась у него на коленях.

— Я же говорил, что мы справимся.

Карета промчалась мимо. Хэзард придержал свою лошадь. Он улыбался.

— Ты просто маньяк! — Венеция тоже попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.

— Я твой маньяк, дорогая. Скажи, ты сможешь продержаться в седле пару часов? — Хэзард подстегнул лошадь, заставляя ее войти в реку.

— Могу и больше, если нужно.

— Это не понадобится. Кроме того, у меня есть строгий приказ Лидии.

Хэзард не сказал Венеции о том, что следующий час будет решающим. Если их преследуют, через час они об этом узнают. Выяснится и то, сколько человек отправилось по их следам. Если их преследуют, то им придется остановиться и принять бой, потому что Венеция не выдержит дорогу верхом днем и ночью, когда по их следам идут профессиональные охотники на людей.

Удостоверившись в том, что Венеция удобно сидит на его лошади, Хэзард подтянул вторую лошадь, ловким движением пересел на нее, и они поехали вверх по течению спокойной, поблескивающей на солнце реки.

42

К югу от Паудер-ривер прерия сменяется пологими холмами и неплодородными почвами. Спустя час они вывели лошадей из реки на гравий, где оставалось меньше следов. Над ними возвышалась высокая скала из песчаника, отбрасывая длинные тени на трехгранные тополя и плакучие ивы у ее подножия. Эту скалу многие поколения индейцев использовали как наблюдательный пункт.

Устроив Венецию в прохладной тени, Хэзард вскарабкался вверх по изъеденному ветрами желтоватому камню. Он посмотрел в ту сторону, откуда они приехали, и сразу увидел погоню. Их преследовали четверо. Хэзард дважды пересчитал всадников, потом пристально осмотрел окрестности и с облегчением убедился в том, что больше никого нет.

Преследователи двигались по рукаву реки медленно, выискивая следы, и, хотя Хэзард проявил максимум осторожности, он понимал, что любой профессиональный следопыт с легкостью мог вычислить, куда они направились. Если бы они выехали хотя бы на день, даже на полдня раньше, то сейчас уже оказались бы на землях племени лакота. Конечно, это представляло бы для них определенную опасность, так как лакота всегда враждовали с абсароками, но куда опаснее это было бы для их преследователей. Отличные ружья последней модели всегда ценились индейцами, а ружья, которыми снабдил своих друзей Янси Стрэхэн, можно было разглядеть за пять миль.

Хэзард внимательно огляделся кругом и нашел неплохое место для засады. Он спустился вниз по крутому склону, увлекая за собой песок и камни, потом помог Венеции вскарабкаться на гору и спрятал ее в укрытии.

— Лежи тихо, — велел он, — ни в коем случае не шуми. Я вернусь через несколько минут.

— У нас есть шанс? Только скажи мне правду! — На ее лице было странное выражение — смесь страха и азарта.

Хэзард вздохнул и отвернулся, намереваясь солгать, но потом передумал.

— Очень небольшой шанс. Ты умеешь стрелять?

Венеция сделала глубокий вздох, не сводя глаз с мужчины, с которым ей хотелось прожить долгую счастливую жизнь, и, призвав на помощь всю свою отвагу, честно ответила:

— Не слишком хорошо. Можно сказать, средне. Я стреляла только по неподвижным мишеням.

— Но если придется, ты сможешь выстрелить? Венеция понимала, о чем спрашивает ее Хэзард. На карту были поставлены их жизни.

— Да, — сказала она. — Если придется. Он быстро улыбнулся.

— Отлично. Тогда бери ружье. Я скоро вернусь. Нужно попытаться разделить их: тогда наши силы окажутся равными. Я собираюсь оставить одну лошадь ниже по течению, а вторую привязать у подножия. Этим парням придется разделиться, чтобы подойти к ним. Во всяком случае, я от всей души надеюсь, что они проявят должную осторожность.

Стоя посередине реки, Хэзард закрепил один повод между двух камней, а второй пустил болтаться в воде. Он надеялся создать впечатление, что лошадь сама случайно запуталась в камнях. Это было не слишком удачным вариантом, но при подобных обстоятельствах даже очевидное может показаться преследователям подозрительным. Вторую лошадь он пустил свободно пастись у подножия скалы. На небольшой поляне росла густая сочная трава, и он был уверен, что животное никуда не уйдет.

Взобравшись обратно наверх, он взял у Венеции ружье и установил его на опору таким образом, чтобы держать на прицеле лошадь, стоящую посередине рукава. Ему необходимо было убить сразу двоих.

Хэзард узнал первого следопыта, как только вся четверка подъехала поближе. Это был Хайд, полукровка из племени шейенов. Во время войны он сражался в армии Прайса, и теперь его часто нанимали разведчиком или следопытом. С ним рядом держался мексиканец, известный под именем Монтеро, по прозвищу Охотник. Следом ехали двое белых — крупных, одетых для верховой езды как принято на Восточном побережье. Это наверняка были люди Янси Стрэхэна.

Хэзард знал, что первые двое найдут даже песчинку на гранитной скале, дочиста вымытой проливным дождем. Но это, по крайней мере, облегчало выбор: кого придется убить первыми. У Хайда была репутация мясника, настолько виртуозно он владел ножом. За мексиканцем в прошлом тоже числилось несколько убийств. Если эта парочка останется в живых, нечего и думать о том, чтобы продолжать путь.

Между тем всадники так осторожно приближались к лошади, оставленной посередине рукава, словно это была мина-ловушка. Еще ярдов десять — и тогда Хэзарду ничто не помешает выстрелить. Он затаил дыхание и про себя считал шаги, пока мужчины поднимались вверх по течению. «Давайте, давайте! — про себя подгонял их Хэзард. — Еще пять шагов… четыре… три… Продолжай идти, Хайд, не останавливайся!» Наконец он решил, что пора, и выстрелил один раз, потом второй. На реке начался переполох. Два трупа упали в воду, лошади взвились на дыбы, заржали, белые мужчины развернули своих скакунов и галопом поскакали прочь в поисках укрытия. Хэзард выстрелил еще два раза — но так, для острастки. У него не осталось времени как следует прицелиться. Ему повезло, что он избавился от Хайда и мексиканца.

— А теперь, — Хэзард повернулся к Венеции, — начинается потеха. Насколько «средне» ты стреляешь?