Викки, стр. 42

Чикаго плавился от необычной для середины осени жары, когда они прибыли туда на семидневные гастроли — предпоследние в сезоне 1945 года. Солнце всего часа два как поднялось, а воздух был уже напоен зноем. Ночной ливень нисколько не освежил город — наоборот, стало невыносимо душно.

Майкл наблюдал за разгрузкой платформы и время от времени снимал с себя кепку и вытирал пот со лба. Как и все в цирке, он буквально молился, чтобы жара спала, но утренняя сводка погоды обещала то же самое: ночью дождь, а днем повышенная влажность — считай, баня с парилкой.

Если температура не опустится в ближайшие дни, гастроли провалятся с треском. Может, на эти неприятности и намекала Роза? Значит, она попала в самую точку…

Один из техников, мужчина средних лет, неисправимый брюзга, подкатил с жалобой: ему всю ночь не давал спать шум в пульмановском вагоне. Видно, все в цирке считали, что в своем новом качестве помощника директора Майкл должен был быть вездесущим, а поскольку все держали его за связного между мистером Сэмом и служащими цирка, на каждое ухо у него теперь всегда было по жалобщику. Что-то можно было пустить по разряду мелочей, но некоторые вещи, например дефицит свежих опилок, стоило принять всерьез, пока это не переросло в настоящую катастрофу. Еще одна головная боль — грязь на подступах к цирку. При нынешних обстоятельствах это было просто недопустимым.

Позвонив в несколько мест, Майкл решил проблему опилок, договорившись с одним из местных поставщиков. Грязными же дорожками он займется после того, как выпьет чашечку кофе в поварской палатке. Не успел он туда войти, как явился Конрад Баркер. Судя по тому, как почтенный старик плюхнулся на стул напротив Майкла, он был вне себя от ярости.

— Маркус рвет и мечет. Эта рыжая девица сегодня утром не пришла на репетицию и, как выяснилось, не ночевала прошлой ночью в пульмане. Как думаете, с ней что-нибудь случилось?

Майкл старался выглядеть равнодушным.

— Может быть, она сбежала с кем-нибудь из городских?

— Нет, не думаю. Все ее тряпье осталось в вагоне. Не могла же она уйти нагишом?

— Это вы меняспрашиваете? Вы же знаете ее лучше, чем я.

— А что я знаю? Тихая. Так ведь в тихом омуте черти водятся! А может, она и в самом деле встретила городского хлыща с пухлой пачкой ассигнаций? Но так или иначе, Маркусу придется импровизировать.

— Он в состоянии выступать и один. Срежь его выступление до шести минут, а балет и вставки удлини. — Майкл уже снова был администратором. Поколебавшись, он спросил: — Розу спрашивали? Они ведь не разлей вода.

— Да, Маркус с ней говорил. Она тоже расстроена. Говорит, что не видела Викки уже дня два.

Подошел бригадир техников с доверенностью, которую надо было подписать, а когда Майкл развязался с этим делом, Конрада Баркера и след простыл. Майкл вернулся к повседневной текучке, но Викки не выходила у него из головы: сбежала с кем-то из ухажеров? А вдруг с ней что-то случилось? Крайне сомнительно, чтобы она ушла, оставив все свои пожитки, за день до выдачи зарплаты! Что ж, придется поговорить со стариком — может быть, он в курсе, что стряслось с его рыжей любимицей?

18

На следующий день Роза получила телеграмму от Викки. Измученная неизвестностью, убитая горем цыганка долго мяла в руках конверт со штампом «Вестерн Юнион», прежде чем решилась вскрыть его.

Она ожидала любых, даже трагических вестей, но только не этого:

«Арестована за то, что приставала к мужчинам и спровоцировала драку в придорожном кафе». Подпись — «Викки» и адрес иллинойсского городка, где проходили предыдущие гастроли.

Все это было дико и нелепо и могло бы вызвать гомерический хохот, если бы не чувствовалось, что телеграмма — крик о помощи.

Роза хотела немедленно позвать Кланки, которая ушла в гости к соседке, но тут в голову гадалке пришла другая идея.Викки сидит взаперти в полицейском участке, а стало быть, в данный момент ей ничего не грозит. Так, может быть, использовать такой поворот дела во имя благих целей? Что там говорили карты про Викки: большая неприятность, которая завершится полным триумфом?Если подворачивается такая блестящая возможность — грех ее не использовать. Разумеется, эффект может оказаться прямо противоположным, и тогда все пойдет коту под хвост; но, с другой стороны, жизнь — рулетка, и никогда не знаешь наверняка, будет ли грудь в крестах или голова в кустах.

Пройдя в спальню, Роза достала из ящика комода моток марли. Затем, сидя на краешке кровати, она тщательно перевязала лодыжку — так, чтобы все выглядело естественным. Только после этого она позвала Кланки и попросила ее как можно скорее привести к ней Майкла.

Майкл был в ярости. Сколь высоко ни ценил он дружеские отношения с Розой, то, о чем она его просит, возмутило его. Почему она так настаивает, чтобы он лично съездил и под залог освободил Викки? Нет, она, конечно, привела массу доводов, и самый неотразимый — что он как помощник директора наилучшим образом сможет представлять интересы цирка в переговорах с полицией.

— Я бы выехала сию же секунду, — сказала Роза; лицо у нее было бледным, а рука беспокойно поглаживала перевязанную ногу. — Но телеграмма так меня расстроила, что я неловко вскочила и подвернула ногу.

— А Кланки? Я чертовски занят, Роза…

— Я напомню вам про один должок, Майкл. Когда-то, уже достаточно давно, у вас были неприятности с девицей из кордебалета — как помните, я тогда сделала все, чтобы мистер Сэм ничего не узнал…

— Черт возьми, но это же история пятилетней давности!

— Что ж, а теперь пришел срок платить по векселю. «Я сделаю все, что вы попросите», — я, кажется, точно вас цитирую?

Пришлось согласиться сделать рейд в Ко?комо, но сам себе Майкл из-за этого был противен. «Приставала к мужчинам», «спровоцировала драку» — Господи помилуй! С ее-то рыбьей кровью! Правда, если верить народной мудрости, проститутки от природы фригидны… Так что она вполне могла таким способом попытаться заработать несколько баксов… только никогда он этому не поверит! Викки — странная особа, но он готов был поклясться, что она скорее умрет, чем пойдет ловить клиентов.

Майкл обнаружил, что он улыбается. Как ни стыдно было себе в этом признаться, но он уже предвкушал удовольствие от того, что выступит в роли спасителя — этакого архангела Михаила, и представлял, как вытянется у Викки лицо, когда он появится в полицейском участке…

Ожидания Розы, что он справится с этим делом играючи, оказались излишне оптимистичными. Судья, высохший человек с кислым лицом, с явным предубеждением относился к циркачам, а может быть, и ко всему роду человеческому. Он не только заставил Майкла прямо на месте заплатить за Викки штраф, но и возложил на его плечи ответственность за будущее поведение арестантки. Видно, он даже не догадывался, что через несколько минут они уедут и окажутся в таких местах, где всем глубоко наплевать на полномочия какого-то плюгавого судьи из Кокомо.

Потом судья важно прочел лекцию о необходимости иметь трезвую голову, в особенности если попадаешь в такое пользующееся дурной славой заведение, как придорожное кафе, а Викки стояла бледная, осунувшаяся, молча и боясь поднять глаза. О том, что она приставала к мужчинам и спровоцировала драку, не было сказано ни слова, и формально штраф налагался «за нарушение общественного порядка». Вид у Викки при этом был такой оскорбленный и подавленный, что Майклу стало стыдно за свое злорадство. Викки мучилась, и его это, как ни странно, страшно угнетало.

Они молча прошли на муниципальную автостоянку, и только когда выехали на шоссе, Майкл спросил, хорошо ли она себя чувствует. Ее ответ «спасибо, все отлично» был такой явной ложью, что Майкл не решился больше задавать вопросы. В угрюмом свете облачного дня кожа девушки казалась посеревшей, а под глазами виднелись синие круги.

Заметив мотель у дороги, Майкл, подчиняясь внутреннему порыву, свернул с шоссе.