Две любви, стр. 56
— Расскажите, — просил он Беатрису, — расскажите мне все.
— Она сгорела, — продолжала молодая девушка голосом, полным ужаса. — Она заставляла моего отца притеснять своих слуг, пока они не взбунтовались; тогда она приказала повесить предводителя, который их защищал. Все владельцы и рабы поднялись против неё и сожгли замок, и ваша мать с ребёнком умерли там. Мой отец избежал этого. Теперь я снова — его единственная дочь, и он хочет меня опять взять к себе.
Жильберт опустил голову на грудь. Сначала он ничего не говорил, потому что видел лицо своей матери, но не таким, каким оно было в минуту разлуки, а тем, какое он любил, не зная, чем она была. Несмотря на то, что с тех пор произошло, он видел её, какой она была для него в детстве, и он питал к ней сострадание. Он чувствовал, что рука Беатрисы пожимает с симпатией его руку, и вернулся к ужасной истине.
— Я предпочитаю видеть её мёртвой, — сказал он с горечью, подымая голову. — Не будем более говорить о ней. Она была моя мать.
Долго он сидел, устремив глаза на реку; им овладела мысль об его одиночестве. Но нежный голос прервал его размышлении, и слова Беатрисы ответили на его мысль.
— Мы не одни, вы и я, — ответила она. И две маленькие ручки робко обхватили его шею, затем любящее симпатичное лицо поднялось к его лицу. — Не дайте меня увезти, — умоляла она.
Рука Жильберта прижала голову Беатрисы к своей груди, и он ещё раз поцеловал её волосы.
— Он не возьмёт вас, — сказал молодой человек, — никто не удалит вас от меня; никто не встанет между вами и мной.
Глаза Беатрисы, казалось, черпали из его глаз радость произносимых им слов.
— Обещайте мне, — сказала она, хорошо зная, что он пообещает ей вселенную.
— Обещаю вам от всего сердца.
— Клянётесь вашей рыцарской честью?
Она улыбнулась на свою настойчивость.
— Моею честью и словом.
— Равно и словом любви?
Она засмеялась почти совсем счастливая.
— Безусловной правдой истинной любви, — ответил он.
— Тогда я в безопасности, — сказала она, пряча своё лицо в его плаще. — Я довольна, что пришла, и очень рада за свою смелость послать за вами, так как это — лучший день в моей жизни. Так вы не будете ждать, Жильберт, чтобы я за вами прислала и в другой раз? Вы попробуете меня видеть… по своему желанию?
Она снова встревожилась. В его глазах показалось выражение опасения и печали.
— Я попробую, да, конечно, я это сделаю, — сказал он с жаром.
— Каждый раз, как попытаетесь, вы будете иметь успех, — ответила она, ещё теснее прижимаясь к нему. — Теперь, когда все известно, я хотела бы иметь возможность закрыть глаза и отдыхать так всегда.
— Отдыхайте, моя дорогая, отдыхайте!
Прошло мгновение, и в тихом воздухе раздался отдалённый звук трубы. Инстинкт солдата заставил вздрогнуть Жильберта, который прислушивался, удерживая дыхание, но все ещё прижимая к себе молодую девушку.
— Что это такое? — спросила она, немного пугаясь.
— Это ничего, — сказал он, — это рождественский банкет, и, может быть, король пьёт за здоровье королевы, а она за его.
— А, может быть, в душе она пьёт… — но Беатриса остановилась и принялась смеяться. «Я ему этого не скажу! Зачем мне интересоваться этим?» — решила она мысленно.
Она думала, что если королева втайне пила за чьё-нибудь здоровье, то это могло быть лишь за здоровье проводника Аквитании, и она ещё крепче прижалась к нему.
IX
Целый месяц армия стояла в лагере, вблизи приятной реки Меандры, и ежедневно в полдень Жильберт и Беатриса имели свидание все на том же месте. Она более не видела своего отца и думала, что он уехал. Королева знала, что влюблённые видятся, но не препятствовала этому, хотя жестоко страдала от их счастья. Некоторые историки написали много скверных вещей об Элеоноре, так как это была властная и высокомерная женщина, не верившая ни в Бога, ни в черта, однако у неё было сильное и великодушное сердце, и пообещав она держала слово, насколько могла. Она не хотела посылать за Жильбертом, ни видеть его одного, опасаясь не сдержать клятвы. Беатриса это знала и набралась храбрости, так что поднявшееся между ней и Жильбертом облако рассеялось.
За день до Нового года он представился королю, который приказал ему с его людьми верхом предшествовать армии от Кадмуса до Атталии и следить за движением неприятеля. Так как опасность увеличивалась со дня на день, то король приказал ему взять с собой до полутораста рыцарей и оруженосцев. При этом он подарил ему богатое оружие и приказал искусному греку снова разрисовать его щит. Разговаривая с Жильбертом, он зорко наблюдал за королевой, которая сидела в палатке за чтением молитвенника. Его ревность была очевидна, но Элеонора не поднимала глаз на англичанина до самого его ухода. Тогда она подозвала его движением руки и протянула её для поцелуя. На минуту она посмотрела на него печально, не зная, увидится ли она с ним.
Из королевской палатки он пошёл проститься с Беатрисой; они встретились, по обыкновению, на берегу реки, но были так печальны, что не могли много разговаривать. Молча она сняла со своей руки золотое кольцо и хотела надеть на его палец, но оно оказалось слишком мало.
— Я надеялась, что вы будете его носить, — сказала она разочарованная. — Оно принадлежало моей матери.
Жильберт взял его. Оно было из чистого золота и очень тонкой работы. Он раскрыл его, перерубив остриём своего меча, и затем, надев на четвёртый палец, крепко стиснул.
— Это наше обручальное кольцо, — сказал он.
Беатрисе было очень тяжело расстаться с Жильбертом, потому что она знала так же, как и королева, какой опасности подвергается он.
— Я буду молиться о вас, — сказала она. — Бог добр и вернёт вас ко мне.
Они ещё очень долго просидели молча. Когда по солнцу наступило время присоединиться к своим людям, он взял её на руки и крепко поцеловал.
— Прощайте, — сказал он.
— Нет, ещё останьтесь со мной немного, — сказала она среди его поцелуев.
Но она знала, что ему надо уезжать, и он нежно поставил её на землю, так как наступило время разлуки. Когда он ушёл, то нормандская служанка обвила её шею руками, потому что она, казалось, падала в обморок. Её глаза продолжали следить за молодым рыцарем все время, как он шёл по берегу реки, до тех пор, пока он не достиг поворота реки.
Там он остановился и обернулся, затем поцеловал кольцо, которое она ему дала, и махнул ей рукой в знак прощания. Она со своей стороны прижала обе руки к губам и затем протянула к нему, как будто в этом любовном жесте она хотела послать ему своё сердце и душу.
У неё потемнело в глазах, и ей показалось, будто время остановилось, она узнала, что такое смерть, но не упала в обморок и не пролила ни одной слезы. Когда же через некоторое время Беатриса пришла в себя, то её походка сделалась настолько шаткая, что служанка должна была её поддерживать.
Таким образом Жильберт, как и прежде, взял с собой хорошо вооружённых воинов, и в первый день нового года армия пустилась в путь, впервые перейдя реку.
Королева пожелала предводительствовать авангардом дам; он шёл с той же быстротой, как и вся армия, двигавшаяся целой массой. Прибывший курьер объявил, что сэр Жильберт достиг гор и проводит королеву по той дороге, где он ехал, утверждая, что до сих пор не встретил ни одного неприятеля. Когда же на следующий день они приближались к горам, то издали увидели лежавший труп, около которого стоял человек и отгонял длинной палкой коршунов и ворон. Увидя это, королева почувствовала, что её сердце перестало биться, и, пришпорив свою арабскую кобылу, она пустилась галопом. Вскоре она убедилась, что мертвец не был Жильбертом. Оруженосец, стерегший труп, сказал ей, что очень рано утром около пятидесяти сельджуков спустились с гор, издали бросая стрелы в Жильберта и его людей, затем, быстро сделав вольтфас, они исчезли галопом, прежде чем христиане успели сесть на лошадей. Убит был только этот рыцарь, и его оруженосец остался с ним, ожидая прихода армии, тогда как другие продолжали путь, уведя лошадей на случай потери своих.