Дозор. Пенталогия, стр. 280

С Алишером я по работе сталкивался нечасто. Он предпочитал работать «в поле» – не вылезал из патрулей, в офисе появлялся обычно по утрам, с красными от недосыпа глазами. Я как-то слышал, что у него был роман с какой-то девочкой из бухгалтерии, Иной седьмого уровня. Но в общем-то я очень мало о нем знал. Парень от природы замкнутый, а я не люблю первым завязывать дружбу.

Впрочем, с Семеном, похоже, у него были более приятельские отношения. Когда я спустился и сел в машину, Семен как раз заканчивал рассказывать анекдот. Я садился рядом с Семеном, когда тот, перегнувшись назад, тонким голосом балованной девочки произнес:

– Хорошо, папа, пойдем долгим путем. Привези мне, пожалуйста, аленький цветочек!

Алишер захохотал и только после этого протянул мне руку.

– Привет, Антон.

– Привет, Алишер. – Я пожал руку и передал ему сумку. – Брось на заднее сиденье, неохота в багажник лезть.

– Как Светка? Не ругала? – спросил Семен, трогая с места.

– Нет, что ты. Пожелала удачи, вкусно накормила и дала массу полезных советов.

– Хорошая жена – она и мужу в радость! – бодро сказал Семен.

– Чего-то ты сегодня веселый, – не удержался я. – Или Гесер тебя тоже в Самарканд отправляет?

– Дождешься от него, – наигранно вздохнул Семен. – Слушайте, ребята, а чего вы в Самарканд? Там же столица Бинкент, я точно помню!

– Ташкент, – поправил я.

– Не, Бинкент, – сказал Семен. – Или не Бинкент? О, вспомнил! Шаш город называется!

– Семен, ты не такой старый, чтобы Бинкент помнить, – насмешливо сказал сзади Алишер. – Бинкент, Шаш – это давно было. Это только Гесер помнит. А летим мы в Самарканд, потому что самый старый Светлый Иной, работающий в Дозоре, там живет. В Ташкенте Дозор больше, у них там понты столичные, но работает в основном молодежь. Даже начальник их младше тебя.

– Ишь ты… – Семен покачал головой. – Удивительно. На Востоке – и сплошная молодежь в Дозорах?

– А старики на Востоке не любят воевать. Старики любят смотреть на красивых девушек, кушать плов и играть в нарды, – серьезно ответил Алишер.

– Ты домой часто ездишь? – спросил Семен. – К родным, к друзьям?

– За восемь лет ни разу не ездил.

– Чего так? – удивился Семен. – Неужели не скучаешь по дому?

– У меня нет дома, Семен. И родных нет. И друзей у сына девоны не бывает.

Наступила неловкая тишина. Семен молча вел машину. Потом я не выдержал:

– Алишер, если это не слишком личный вопрос… Твой отец – он был человеком? Или Иным?

– Девона – слуга, которого создает себе могущественный маг. – Голос Алишера был ровным, будто он лекцию читал. – Маг находит безродного дурачка, который никому не нужен, и впускает в него Силу из Сумрака. Накачивает чистой энергией… так что на свет появляется глупый, но очень здоровый и владеющей магией человек… Нет, уже не совсем человек. Но и не Иной, вся его сила – заемная, вложенная когда-то магом. Девона верно служит своему повелителю, может творить чудеса… но с головой у него по-прежнему не все в порядке. Обычно маг выбирает дебилов или даунов, они не агрессивные и очень преданные. Вложенная Сила дает им здоровье и долголетие.

Мы молчали. Мы не ожидали от Алишера такой откровенности.

– В народе девону считают одержимым духами. Отчасти так оно и есть… это словно взять пустой, треснувший сосуд и заново его наполнить. Только вместо разума обычно наполняют преданностью. Но Гесер – он не такой, как другие. Даже как другие Светлые. Он исцелил отца. Не совсем… ему тоже не все подвластно. Когда-то отец был полнейшим безумцем. Я думаю, что у него была имбецильность, видимо – из-за органических повреждений мозга. Гесер исцелил его тело, и со временем отец обрел нормальный, человеческий разум. Он помнил, что когда-то был круглым дураком. Знал, что если Гесер вовремя не вольет в него новую Силу – его тело вновь отторгнет разум. Но служил Гесеру не за страх. Он говорил, что отдаст за Гесера жизнь только за то, что однажды осознал себя. Стал человеком. И за то, конечно, что у него, юродивого, была семья и родился сын. Он очень боялся, что я вырасту дураком. Но обошлось. Вот только… только в народе у нас помнят все. Что мой отец – девона, что он слишком долго живет на свете, что был когда-то безумцем, не способным подтереть себе нос, – все это помнили. Родные отреклись от матери, когда та ушла к отцу. И меня не признали. И детям запрещали со мной играть. Я – сын девоны. Сын человека, который должен был прожить жизнь животного. Мне некуда возвращаться. Теперь мой дом – здесь. Моя работа – делать то, что велит Гесер.

– Ну дела… – тихо сказал Семен. – Сурово у вас… сурово. Помню, гоняли мы басмачей… – Он осекся, виновато оглянулся на Алишера: – Ничего, что такое говорю?

– А что не так? – вопросом ответил Алишер.

– Ну, может, они нынче у вас не басмачи, а народные герои…

– Когда Гесер был комиссаром в Туркестане, отец воевал в его отряде, – с гордостью сказал Алишер.

– Как воевал? – всполошился Семен. – Это в каком году?

– В начале двадцатых.

– Нет, я позже… В Гарме, в двадцать девятом, когда из-за границы басмачи прорвались…

Они принялись оживленно обсуждать какие-то события давно минувших дней. Как я понял, отец Алишера и Семен едва-едва не пересеклись – оба сражались рядом с Гесером, когда тот подвизался на военной службе в Красной Армии. Честно говоря, я не совсем понимал, каким образом Гесер мог участвовать в событиях времен гражданской войны. Не мог же Великий Светлый файерболами забрасывать белогвардейцев и басмачей! Похоже, не все Иные восприняли ту революцию равнодушно. Кто-то встал на одну из противоборствующих сторон. И вот для борьбы с ними и мотался по азиатским степям и пустыням Великий Гесер со товарищи.

А еще я подумал, что, пожалуй, догадываюсь, из-за чего поссорились Гесер и Рустам.

Глава вторая

Это очень правильно – приезжать в чужой город под утро. На поезде, на самолете – все равно. День начинается будто с чистого листа…

В самолете Алишер снова стал молчалив и задумчив. Я продремал почти весь полет, Алишер молча смотрел в иллюминатор, будто было что-то интересное на далекой, погруженной в ночь земле. А уже перед посадкой, когда мы влетели в утро и самолет начал снижение, спросил:

– Антон, ты не будешь против, если мы на время разделимся?

Я с любопытством посмотрел на молодого мага. Инструкции Гесера ничего подобного не предусматривали. Про своих родственников и друзей, точнее – про их отсутствие, Алишер уже все сказал.

Впрочем, догадаться, о ком может думать парень, в двадцать с небольшим покинувший родину, было нетрудно.

– Как ее зовут? – спросил я.

– Адолат, – ответил он без всякого притворства. – Мне хочется ее увидеть. Узнать, что с ней стало.

Я кивнул. Поинтересовался.

– Это имя что-то значит?

– Все имена что-то значат. А разве ты не попросил Гесера вложить тебе знание узбекского? – поразился Алишер.

– Он не предложил, – промямлил я. И в самом деле, почему я об этом не подумал? И как мог Гесер так опростоволоситься? Основные мировые языки Иные изучают в обязательном порядке – и, конечно, с помощью магии. Редкие языки может вложить в твое сознание более сильный или опытный маг. Гесер бы смог. Алишер – нет…

– Значит, он считал, что это тебе не нужно, – задумчиво сказал Алишер. – Интересно…

Похоже, Алишер не мыслил себе ошибки Гесера.

– Мне понадобится знание узбекского? – спросил я.

– Вряд ли. Русский знают почти все. Разве что совсем молодые и глупые не учат русский язык… Что ж, тебя все равно не приняли бы за узбека. – Алишер улыбнулся. – Адолат – справедливость. Красивое имя, да?

– Красивое, – согласился я.

– Она обычный человек, – пробормотал Алишер. – Но у нее хорошее имя. Светлое. Мы учились вместе в школе…

Самолет тряхнуло – мы выпустили шасси.

– Конечно, съезди к ней, – сказал я. – Думаю, до офиса Дозора я доберусь и сам.