Дозор. Пенталогия, стр. 197
Но книжки были потертыми, с едва различимыми названиями, а то, что удалось прочитать, хоть и было написано по-русски, но оставалось совершенно непонятным. У мамы тоже были такие книжки: «Гельминтология», «Этногенез»… Ксюша вздохнула и отошла от шкафа.
Ромка уже сидел за столом, а ведьма наливала ему чай из белого электрического чайника.
– Будешь чаек? – дружелюбно спросила она. – Вкусный, на травках лесных…
– Вк-кусный, – подтвердил Ромка, хотя он больше макал в мед бублики, чем пил чай. – С-садись, Ксюха.
Ксюша села, вежливо взяла чашку.
Чай и впрямь был вкусным. Ведьма тоже его пила и улыбалась, глядя на детей.
– А мы не превратимся в козликов, когда чая выпьем? – вдруг спросил Ромка.
– Почему? – удивилась ведьма.
– А вы нас заколдуете, – объяснил Ромка. – Превратите в козликов и съедите.
Видимо, полного доверия к таинственной спасительнице он не питал.
– Ну зачем мне превращать вас в вонючих козликов и потом есть? – возмутилась ведьма. – Если бы я хотела вас съесть – так и съела бы без всяких превращений. Меньше Роу смотри, мальчик!
Ромка надулся, тихонько пнул Ксюшу и шепотом спросил:
– А кто такой Роу?
Ксюша не знала и шикнула:
– Пей чай и молчи! Колдун какой-нибудь…
В козликов они не превращались, чай был вкусным, а мед и бублики – еще вкуснее. Колдунья расспросила Ксюшу, как она учится в школе. Согласилась, что четвертый класс – это просто ужас, совсем не как третий. Выговорила Ромке за то, что тот пил чай прихлебывая. Поинтересовалась у Ксюши, как давно ее брат заикается. А потом рассказала, что никакая она не колдунья. Она ботаник, собирает в лесу всякие редкие травки. И, конечно же, знает, каких травок волки боятся как огня.
– А почему волк говорил? – спросил недоверчивый Ромка.
– Вовсе он не говорил, – отрезала колдунья-ботаник. – Он лаял, а вам показалось, что волк говорит. Верно?
Ксюша подумала и решила, что так и было на самом деле.
– Я вас до опушки провожу, – сказала женщина. – Оттуда деревню видно. А в лес больше не ходите, а то волки съедят!
Ромка подумал и предложил помочь ей в сборе травок. А чтобы их волки не трогали, надо было ему дать специальную травку от волков. И на всякий случай от медведей. И можно еще от львов, потому что здесь лес совсем как в Африке.
– Никаких травок! – строго сказала женщина. – Это редкие травки, в Красную Книгу занесены. Их просто так не рвут.
– Я знаю, что такое Красная Книга, – обрадовался Ромка. – А скажите, пожалуйста…
Женщина посмотрела на часы и покачала головой. Воспитанная Ксюша немедленно сказала, что им пора идти.
На дорогу дети получили по куску медовых сотов. Женщина провела их до опушки – та оказалась совсем-совсем рядом, будто тропинки сами бежали под ногами.
– И в лес больше ни ногой! – наставительно повторила женщина. – Не окажется меня рядом – и съест вас волк.
Спускаясь с пригорка к деревне, дети несколько раз оглядывались.
Вначале женщина стояла, смотрела им вслед. А потом исчезла.
– Все-таки она ведьма, правда, Ксюха? – спросил Ромка.
– Она ботаник! – заступилась за женщину Ксюша. И удивилась: – Ты больше не заикаешься!
– Заи-заи-заикаюсь! – принялся дурачиться Ромка. – Я и раньше мог не заикаться, это я просто шутил!
Глава 1
И кто сказал, что парное молоко – это вкусно?
Наверное, это идет с первого класса. С какой-нибудь «Родной речи», где написано про вкусное-превкусное парное молоко. И наивные городские дети верят.
На самом деле вкус у парного молока достаточно своеобразный. Вот постоявшее денек в подполе, остывшее – совсем другое дело. Его пьют даже те страдальцы, что обделены нужными пищеварительными ферментами. А их, кстати, немало. С точки зрения матушки-природы взрослый человек молоко пить не должен, молоко нужно детям…
Но люди редко слушают мнение природы.
А уж тем более – Иные.
Я потянулся за кувшином, налил себе еще стакан. Холодненькое, с пенкой… почему от кипячения пенка такая гадкая, а в домашнем молоке она же – самая вкусная часть? Сделал большой глоток. Хватит, надо Светке и Надюшке оставить. На всю деревню – немаленькую деревню, пятьдесят домов, всего одна корова! Хорошо, хоть одна… И есть у меня сильное подозрение, что великолепным надоям безродная буренка обязана Светлане. Зря гордится собой баба Саша – сорокалетняя русская старуха, хозяйка коровы Райки, борова Борьки, козла Мишки и мелкой безымянной птичьей живности. Просто Светлана хочет, чтобы дочка пила настоящее молоко. Вот и минуют корову все хвори. Да баба Саша могла бы ее опилками кормить – ничего бы не изменилось!
Нет, все-таки настоящее молоко – это хорошо. Пусть герои рекламы приезжают в деревню с пакетами молока и с задорным блеском в глазах повторяют «настоящее!». Им положено. Им за это деньги платят. Да и крестьянам, давно и прочно отученным держать хоть какую-то скотину, проще. Можно продолжать ругать демократов и «городских», а не коров пасти.
Отставив пустой стакан, я развалился в повешенном между деревьями гамаке. Вот ведь буржуй, с точки зрения местных жителей. Приехал на роскошной машине, жене заморских продуктов привез, весь день в гамаке с книжкой провалялся… А тут, понимаешь, весь день народ бродит, опохмелиться не на что…
– Здравствуйте, Антон Сергеевич, – будто мысли мои прочитав, поздоровался через забор местный алкоголик Колян. И как он мое имя-то запомнил? – Хорошо добрались?
– Здравствуй, Коля, – барски поприветствовал я его, не делая даже попыток выбраться из гамака. Все равно не оценит. Не за тем пришел. – Спасибо, все нормально.
– Помочь вам ничего не надо, по хозяйству или как… – безнадежно спросил Коля. – Иду, дай, думаю, спрошу…
Я закрыл глаза – сквозь веки кроваво светило клонящееся к закату солнце.
Ничего я не могу поделать. Ничегошеньки. Хватило бы вмешательства шестого-седьмого уровня, чтобы у бедолаги Коли пропала тяга к алкоголю, прошел цирроз и появилось желание работать, а не водку пить и жену поколачивать.
И я даже могу, вопреки всем Договорам, тихонько провести это самое вмешательство. Легкое движение руки…
А что дальше? Нет в селе работы. И в городе бывший механизатор Коля никому не нужен. И денег, чтобы начать «свое дело», у Коли нет. Даже поросенка ему не купить.
И пойдет он снова искать самогон, перебиваться случайными заработками и вымещать злость на такой же спивающейся, уставшей от всего жене. Не человека надо лечить, а всю Землю.
Или хотя бы эту одну шестую часть земли. С названьем гордым Русь.
– Антон Сергеевич, сил нет… – проникновенно сказал Коля.
Кому нужен бывший алкоголик в умирающей деревне, где колхоз развалился, а единственному фермеру три раза пускали красного петуха, пока намеков не понял?
– Коля, – сказал я. – У тебя какая специальность армейская? Танкист?
Есть же у нас какие-то наемники? Пусть уж лучше на Кавказ отправится, чем загнется через год от суррогатов…
– Не служил я, – убитым голосом сказал Коля. – Не взяли. Механизаторы тогда нужны были очень, мне всё отсрочку давали, а потом возраст вышел… Антон Сергеич, если кому надо морду начистить – я и так смогу! Не сомневайтесь! На ветошь порву!
– Коля, – попросил я. – Ты мне мотор в машине не посмотришь? Что-то вроде стучал вчера…
– Посмотрю! – оживился Коля. – Да я…
– Держи ключи. – Я бросил ему брелок. – А с меня бутылка.
Коля расплылся в счастливой улыбке:
– Хотите, я вам еще машину помою? А то дорогая небось… по нашим-то дорогам…
– Спасибо, – сказал я. – Буду очень благодарен.
– Только водки мне не надо, – вдруг сказал Коля, и я даже вздрогнул от неожиданности. Это что же, мир перевернулся? – Вкуса в ней никакого нет… вот самогона пузырек…
– Договорились, – сказал я. Счастливый Колян отворил калитку и двинулся к сараюшке, куда я загнал вчера машину.
А из дома – я не увидел, почувствовал, – вышла Светлана. Значит, Надюшка угомонилась и вкушает сладкий послеобеденный сон… Света подошла, стала в голове, помедлила – потом положила прохладную ладонь мне на лоб. Спросила: