Ваклин и его верный конь, стр. 42
— Приказываем тебе, — обратился к нему король, — сделать горшок такой величины, чтобы в нем мог уместиться наш слон! Не сумеешь — наши королевские палачи повесят тебя на воротах твоей мастерской в назидание всем гончарам нашего благословенного королевства!
При этих словах ноги у гончара подкосились, а лицо стало белее полотна, которое развешивал сушиться его сосед. Но делать было нечего! Вернулся он домой злой-презлой, собрал всю родню, друзей-приятелей и с их помощью вылепил горшок такой величины, что в нем уместился королевский слон.
Но сосед его тоже был не лыком шит.
Спокойно намылив слона, стоявшего в горшке, он облил его водой. А потом развел под горшком сильный костер — надо же было намыленному слону прокипеть! Но как только вода стала нагреваться, слон завозился в горшке, и посудина разлетелась на тысячу кусков.
Пришлось гончару делать новый сосуд — покрепче, с более толстыми стенами. Только в таком горшке вода никак не нагревалась, сколько дров ни подбрасывали в костер. Тогда гончар сделал третий горшок, который постигла га же участь, что и первый. И вот изо дня в день, из месяца в месяц завистнику пришлось лепить горшки слоновьих размеров, только стенки у них выходили то слишком толстыми, то слишком тонкими. А так как перед глазами у него все время маячила веревка, которой запугал его король, то он не смел брать другие заказы и вконец разорился. В одно прекрасное утро соседи нашли его мертвым — он умер с голоду, когда лепил очередной горшок для королевского слона.
?
ПОКА ЗЕРНО МЕЛЕТСЯ
?
ХИТРЫЙ СКОРНЯК
Жили-были два соседа.
Один был богатый, жадный, кулак-кулаком, а другой — бедный скорняк.
Однажды перебросил богач через плечо овечью шкуру и отправился к бедняку-соседу…
— Послушай, — говорит, — сшей-ка мне из этой шкуры безрукавку. Да такую, какой никто не носил. Еще бы! За работу-то ведь деньгами буду платить. Это тебе не шутка!
— Ладно, сосед, — ответил скорняк. — Сошью тебе безрукавку, да такую, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве пойдет о ней молва.
— Да, чуть не забыл. Смотри, крои так, чтоб ни шерстинки не пропало даром. Шкура, брат, денег стоит!
— Будь спокоен, сосед! Стану кроить, буду в оба глядеть, а уж как шить начну — буду стараться не меньше чем золотых дел мастер, когда царской дочери браслет кует!
— А то как же! Деньги за работу получишь, разве это шутейное дело! — сказал богач и направился к двери.
Но с порога воротился.
— Послушай, сосед, — говорит, — а ведь шкура-то большая, нельзя ли из нее вместо одной две безрукавки сшить?.. Шкура — она немалых денег стоит!
— Будь по-твоему, сосед. Хочешь две безрукавки — сделаю две, — ответил скорняк и усмехнулся в усы на кулацкую жадность.
А у богатого соседа глаза разгорелись. Осмотрел он еще раз шкуру, тут пощупал, там подергал, да и говорит:
— Смотрю я, из шкуры-то, пожалуй, три безрукавки выйдет, а?
— Отчего же, сосед, им не выйти.
— А вот я по твоим глазам вижу, что и на шапку останется, что скажешь?
— Могу и шапку сделать, сосед, почему бы и нет!
Тут богач чуть не запрыгал от радости. Потом потер руки и решил поскорей уходить, пока скорняк не передумал.
Идет домой, усмехается:
— Ловко же я его вокруг пальца обвел, этого дурака — из одной овечьей шкуры он мне сошьет три безрукавки и шапку впридачу! Хе-хе-хе! Вот как надо жить — с умом да с оглядкой!
Прошла неделя, другая. Богач решил, что его заказ уже готов, и отправился к скорняку. Идет, а сам еще с улицы весело так покрикивает:
— Эй, сосед, готовы мои безрукавки?
— Готовы, готовы, только что кончил шить, сосед, — ответил скорняк, выглянув из мастерской.
— А шапка?
— И шапка готова!
Богач вприпрыжку бросился к закройному столу. Увидел свои безрукавки, шапку, да так и обмер. А потом как заорет во все горло:
— Ты что же это сделал, такой-сякой!
— Как что? Три безрукавки и шапку, — спокойно отвечает скорняк. — Разве не такой был уговор?
— Да ты глянь, на что они похожи. Ведь безрукавка-то и на ладонь не налезет! И шапка ей под стать. Такую разве что коту носить!
— Полно, сосед, не гневайся, — развел руками скорняк. — Ты заказал три безрукавки и шапку — я сделал. А про размер речи не было. Ну разве мог я думать, что ты не знаешь, сколько безрукавок можно сшить из одной овечьей шкуры. Овца, сосед, не то, что твои батраки — с нее три шкуры в год не сдерешь! Разве я неправду говорю?
Ничего не ответил богач. Только сжал кулаки, запыхтел сердито, и потом схватил безрукавки и шапку, да только его и видели.
ДВА КАБАНА
Жили в дубраве два кабана. Лес тянулся далеко, желудей под вековыми дубами всегда было вдоволь, и кабаны жили мирно. Но однажды в жаркий полдень они в одно и то же время отправились к холодному ручью. Столкнулись у ручья да и поссорились.
— Отойди от воды, я первым буду пить, — сердито хрюкнул один кабан другому. Не знаешь разве, что я на целый месяц старше тебя!
— Раз ты раньше родился, так и приходил бы пить первым. Чего до сих пор ждал! — огрызнулся другой кабан.
Первый не на шутку рассердился.
— Не умничай, а то как двину клыками — распорю от глаз до хвоста!
— Думаешь, это тебе так сойдет?
— Молчи, балбес!
— Не ори, старый хрыч!
— Молчи, молокосос!
Слово за слово, обида за обиду — началась драка. Длинные кабаньи клыки скрестились, словно сабли. Брызнула кровь. Весь лес огласился руганью, стонами, воплями.
Почуяли запах крови орлы-стервятники и вороны, полетели к ручью. Увидели, что кабаны дерутся, и ну кружить над ними. И пока на земле у ручья кабаны попусту лили кровь, в небе раздавались ликующие крики стервятников.
Долго дрались кабаны…
Потом выбились из сил и остановились перевести дух. И услышали в небе птичий галдеж. Задрали кабаны головы, посмотрели вверх и в один голос воскликнули:
— Никак мы с тобой спятили! Тузим друг друга, как бешеные, а зачем? Врагам на радость!
Кабаны тут же помирились. Встали рядышком у ручья, напились воды и мирно разошлись под недовольные крики стервятников.
ХРАБРЕЦЫ-МОЛОДЦЫ
Много лет тому назад высоко в горах, на опушке темного леса, стояли кошары. Их хозяева жили мирно и дружно. Днем пасли свои стада на тучных лугах, на солнечных полянах. А вечером, только начнет смеркаться, разводили жаркий костер и до поздней ночи сидели у огня за беседой.
Однажды сидели они, грелись у костра и говорили о том, о сем. Самый старый чабан возьми да и скажи:
— Что будем делать, братцы, если выскочит сейчас из лесу волк и бросится на овец?
Трое чабанов помоложе захорохорились, как молодые петушки. И глазами храбро сверкают. И головами в кудлатых шапках угрожающе крутят. И кричат грозными голосами:
— Эге-ей! Вот бы с волком силой померяться!
И ну наперебой хвалиться:
— Я, — говорит один, — волка в три прыжка догоню, как стукну посохом по спине — хребет надвое переломлю. А из шкуры теплый тулуп сошью на зиму!
— Какой там тулуп, — возражает другой. — Вывесим волчью шкуру на опушке, на самом видном месте, в назидание другим волкам, если им вздумается сюда забрести.
А третий чабан, самый молодой, руки расставил, словно хочет удержать товарищей, которые вот-вот в погоню за волком кинутся, и кричит:
— Братцы, пустите меня! Я его голыми руками возьму, сверну шею, как куренку, и живого в село отнесу — пускай и стар, и млад знают, какие мы молодцы и храбрецы!
Не успел умолкнуть храбрец-молодец, как возле кошар в ночной тишине раздался тревожный лай собак. Через минуту из леса выскочил огромный волк. И ворвался в кошару. Не успели храбрецы-молодцы опомниться, как волк вытащил на поляну самую жирную овцу, забросил ее на спину и исчез в темном лесу.