Ваклин и его верный конь, стр. 22
На коленях у женщины, суча розовыми ножками, лежала крохотная голубоглазая девочка с золотыми волосами.
— Господи! Моя ненаглядная дочка, которую когда-то унесли олени, опять со мной! — вскричала пастушка.
Этот крик счастливой матери, казалось, влил волшебные силы в тельце ребенка, и девочка стала расти прямо на глазах. Не успела женщина обнять дочь после долгой разлуки, как девочка проворно вскочила с ее коленей и уверенно встала на ноги. Пастушка и боярский сын от удивления не могли вымолвить и слова: девочка вдруг превратилась во взрослую девушку, и перед ними предстала Звездочка, какой она была в день своей гибели…
— Милая Лулу-Сана, любимая моя невеста ожила! — радостно воскликнул молодой боярин.
Он раскинул руки, которыми только что сжимал рукоятку меча, и заключил улыбающуюся девушку в объятия.
На следующий день в боярском дворце сыграли пышную свадьбу. Девять дней и девять ночей пировали гости. На самом почетном месте сидела счастливая пастушка, мать невесты. А рядом с ней, чуть живые от усталости, пристроились звездолобые олень с оленихой, которые наконец-то вернулись со Стеклянной горы с драгоценным бриллиантовым перстнем — свадебным подарком для своей любимой приемной дочери.
Были там и лесные друзья Лулу-Саны — зайцы, серны и белочки.
Не было на пиру только дочери боярского советника да безобразной колдуньи, матери двухголового великана. Первая с горя и зависти утопилась в том самом озере, куда она толкнула Звездочку. А вторая убежала за тридевять лесов и гор, и с тех пор о ней ни слуху, ни духу…
ЗАВИСТЛИВЫЙ ОСЕЛ
Много лет тому назад неподалеку от небольшой деревушки, на приветливой лесной полянке, стоял нарядный белый домик. В домике мирно и счастливо жили старик со старухой. А перед домиком с утра до вечера расхаживал важно-преважно, словно деревенский богач, серый осел Марко.
У старика и старухи не было детей, не было у них ни собаки, ни кошки. Вот почему они любили длинноухого красавца как родного сына. Каждое утро старуха потчевала своего любимца пшеничными отрубями, и пока он ел, не отходила от него ни на шаг. Она не могла нарадоваться, глядя, как ее питомец уписывает пахучие отруби. Смотрит, а сама, знай, приговаривает:
— Ах ты, мой пригоженький! Как же мне не любоваться тобой? Ну чем не богатырь?
Весь день старуха не оставляла осла в покое. Принесет ему сухих хлебных корок и, довольно потирая руки, бормочет себе под нос:
— Ах, какой ты у меня сытый да холеный: шерсть блестит, как шелковая!
А стоило ослу зареветь во все свое мощное ослиное горло, как старик и старуха бросали все дела и выбегали из дома. Как зачарованные, стояли они посреди поляны и молча слушали громогласный рев, от которого раскачивались ветки на деревьях… Когда Марко замолкал, они радостно переглядывались, словно очнувшись после приятного сна, и из их уст тут же начинали литься, как весенняя капель с крыш, новые похвалы в адрес осла.
— Вот так горло! Ну и песня!.. — восклицал старик. Старуха будто только и ждала этого. Она тут же начинала ему вторить и не закрывала рта до тех пор, пока не провозглашала Марко великим певцом, поющим лучше, чем все соловьи на свете.
Так продолжалось много лет…
И осел настолько привык к похвалам, что не мог прожить без них и дня. Но вот однажды старик купил на базаре курочку. Что за чудо была эта курочка! Глаза черные, кругленькие, словно бусинки. Перья гладкие, блестящие, как шелк. А на голове гребешок красный — настоящая корона.
— Где ты нашел такую курочку? — воскликнула старуха, когда старик с курицей вошел во двор, и заулыбалась во весь рот.
— Я ее купил тебе, старуха. Будет нести яйца и тешить тебя на старости лет! — ответил заботливый хозяин.
Услышав такие слова, старуха чуть было на радостях не тронулась в уме.
Бросилась к старику. Выхватила у него из рук курочку. Прижала ее к груди, и из уст ее полились похвалы, какие раньше она расточала перед ослом.
— И где ты только нашел такую красавицу? Ах ты, моя пригожая, моя ненаглядная! Сегодня же заставлю деда построить моей раскрасавице домик — беленький, чистенький, тепленький… Вот уж обрадовал меня старую мой дед!..
Ни одно из этих медоточивых слов не пролетело мимо длинных ушей Марко — все слышал избалованный осел. И его стали снедать зависть и злоба. Он набрал полную грудь воздуха, разинул рот да как заревет — аж деревья в лесу закачались.
Но увы!..
На этот раз никто не обратил внимания на его рев, никто не стал как раньше хвалить его голос. Старуха продолжала превозносить до небес красоту курочки. Старик по приказу хозяйки уже хлопотал над постройкой куриного домика. Впервые с тех пор, как осел жил у стариков, на его мощный рев отозвалось только далекое эхо.
— Видать, они совсем выжили из ума! — решил Марко.
— Восторгаются никудышной курицей, а про меня — красавца из красавцев, музыканта из музыкантов, гордость их двора — совсем забыли… Ну, это им так не пройдет!
Оскорбленный осел поджал хвост, обиженно опустил длинные уши и отправился в свой хлев. Там он долго-долго думал, как бы проучить старика со старухой за то, что они променяли его на какую-то курочку. Наконец, после долгих грустных размышлений о людской неблагодарности, осел решил:
— Убегу от них!.. Вот потеряют меня глупые старики, тогда поймут, кто такой Марко!
Сказано — сделано.
На заре Марко бесшумно выбрался из хлева, одним ударом копыт разнес в щепки курятник, который успел смастерить старик, и, гордо вскинув голову, помчался с горы, даже не взглянув на прощанье на белый домик, где старики, ни о чем не подозревая, продолжали спокойно спать…
День застал беглеца возле молодого березового леса, где на полянках было так много цветов, а в густой кроне берез порхали и пели птицы. Как известно, все цветы и все птицы на свете очень любят солнце. Вот почему, когда осел вместе с первыми лучами солнца ступил в лес, весь лес огласился радостным гимном пернатых в честь дневного светила. А цветы тянулись вверх на своих тонких стебельках, поднимались на невидимых ножках — каждому хотелось первым увидеть солнечные лучи, окунуться в их ласковый свет.
Но Марко истолковал все это по-своему, по-ослиному:
— Конечно же, в мире далеко не все так глупы, как старуха со стариком! — пробубнил он с чувством удовлетворения. — Стоило мне войти в лес, как все его обитатели чуть не умерли от радости, что такой знаменитый осел оказал им честь своим посещением! То ли будет, когда | попаду в город, где живут образованные люди… Выше голову, Марко! Есть еще на земле подлинные ценители, которые знают, какова разница между какой-то там курицей и красавцем ослом!
И Марко, помахивая хвостом, двинулся через лес неторопливой, торжественной походкой. Идет, ни на кого не глядя, никого не приветствуя кивком головы. И невдомек ослу, что его-то самого тоже никто не заметил… Выйдя на дорогу, осел остановился, оглянулся назад, задрал еще выше голову и на прощанье великодушно огласил лес звучным ревом.
Услышав этот страшный рев, лесные обитатели застыли от ужаса.
Но Марко и это воспринял по-своему, по-ослиному… «Видишь, Марко, — сказал он себе, радостно ухмыльнувшись. — Все смолкли, чтобы послушать твое пенье! Да, братец, твое место — среди знаменитых певцов, в опере!.. А старик и старуха — просто жалкие невежды! Разве не глупо упустить такого великого певца ради крикливой курицы!»
И, довольный и счастливый, осел, помахивая длинным, облепленным репьями хвостом, быстро-быстро засеменил напрямик через луг к большому городу, где, как он слыхал, имелась опера…
По дороге ему часто попадались длинноухие братья. Одни из них с аппетитом жевали чертополох. Другие блаженно валялись в придорожной пыли. Третьи — сытые, довольные, уставившись на какой-нибудь цветок, часами размышляли, съесть его тотчас или дать срок — пусть одну-две ночи полюбуется на звезды… Короче говоря, все они занимались серьезными ослиными делами. И все как один, завидев важного путника, спускающегося с гор, поворачивали к нему головы и от души приветствовали его более или менее радостными ослиными криками.