Новый порядок, стр. 80
6. Отказавшиеся сознаться в служении дьяволу и отречься от него после приговора подвергаются публичному сожжению (АУТОДАФЕ).
7. Конгрегации священной канцелярии взять на себя цензуру средств массовой информации и издание еженедельного Индекса запрещенных книг, журналов, газет, кинофильмов и спектаклей. Все внесенные в указанный Индекс печатные издания, копии кино— и видеофильмов, другие предметы сатанинской масскультуры сжигаются либо уничтожаются любыми другими способами служителями Конгрегации...
ПРИЛОЖЕНИЕ № 3
Человек может быть признан одержимым:
1. Когда утверждает сам, что он одержим дьяволом.
2. Когда он ведет дурную жизнь.
3. Когда он чуждается людей и проводит жизнь в строгом одиночестве.
4. Когда он страдает продолжительной болезнью и необычайными признаками и припадками вроде непробудного сна, извержения со рвотой различных предметов, не входящих в состав пищи, и т. д.
5. Когда он изрыгает хулу на Бога и поминает дьявола.
6. Когда он заключил договор с дьяволом.
7. Когда его мучают злые духи.
8. Когда у него на лице появляется особое ужасное выражение, приводящее людей в трепет.
9. Когда он жалуется на скуку и пустоту жизни, когда им овладевает отчаяние.
10. Когда он впадает в бешенство, буянит и дерется.
11. Когда он наделен дьявольскими способностями исчезать прямо у вас на глазах, читать чужие мысли, двигать предметы и летать без посторонней помощи.
12. Когда он издает крики, свист и рычание, подобно дикому зверю, птице или гаду.
13. Когда у него обнаружены полное отсутствие внешних чувств и полная нечувствительность к боли.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 4
В целях классификации колдовства и искоренения слуг дьявола Святой инквизицией колдунам обоего пола приписываются семь злодеяний:
1. Они влагают в сердца людей смрадные пожелания;
2. Внушают злобу и ненависть;
3. Делают наветы;
4. Напускают болезни;
5. Морят людей и скот;
6. Делают всякие низости окружающим;
7. Отнимают разум у людей.
ПРИЛОЖЕНИЕ № б
Для разграничения власти и полномочий епископа и инквизитора при процедуре против служителей дьявола надлежит пользоваться рекомендациями, описанными в каноне «Multorum» из Клементин:
...Как епископ, так и инквизитор имеют право независимо друг от друга призывать или арестовывать, или сажать под арест обвиняемых, накладывая на них ручные и ножные кандалы, если это представляется необходимым. В применении этих мер они отвечают перед собственной совестью. Заключать же людей, находящихся под следствием, в такие камеры, которые служат более для наказания, чем для подследственного заключения, или предавать их пыткам, или объявлять им приговор епископ может только совместно с инквизитором.
15 апреля 1998 года от Р. X.
Ватикан.
7
3 июня 1998 года.
Руан, Франция.
"Мы, архиепископ Руанский и Главный судья-инквизитор всей Франции, объявляем крестовый поход против служителей дьявола и его пособников.
С сего дня предписываем, приказываем и увещеваем всех и каждого, какое бы они ни занимали положение в обществе, исполняя добродетель святого послушания и под страхом предания суровому суду Святой инквизиции, явиться в течение следующих десяти дней и разоблачить перед нами тех людей, о которых идет молва как об одержимых, или ведьмах, или колдунах, или вредителях здоровью человеческому, или государству и обществу.
Первые пять дней — это первый срок, а вторые пять дней — это второй, и последний срок. Ежели те, которые знают о существовании людей, подозреваемых в этих преступлениях, не явятся и не укажут их, то они сами будут считаться пособниками дьявола, будут пронзены кинжалом отлучения и претерпят вытекающие из норм Святой инквизиции тяжкие наказания.
Дано 28 мая 1998 года от Р. X. архиепископом Руанским Роланом Лекози".
— Ну и как вам все это нравится?
Пьер Брассет вздрогнул от неожиданности и обернулся. Голос принадлежал пожилому мужчине среднего роста с седой шевелюрой, чем-то смахивающему на Жана Габена.
— Вы о чем? — озадаченно спросил он незнакомца.
— Вот об этом, — мужчина ткнул пальцем в сторону огромного плаката, который был наклеен поверх рекламного щита.
— Мишель Потье, — представился незнакомец. — А вы, похоже, нездешний?
— Как вы догадались? — удивился Брассет.
— Я хоть и не комиссар Мегрэ, но в жизни кое-что понимаю. Местные жители уже давно не обращают внимания на эти плакаты. А вы стоите рядом с вокзалом и читаете очередной шедевр Бешеного, так у нас прозвали Ролана Лекози, главного святошу и самого большого негодяя во всей Франции. Некоторые, отдавая дань старине, зовут его еще Молотом ведьм. Я думаю, они делают это напрасно. Пока что он этим самым молотом попадает только самому себе по..., ну, вы понимаете, что я имею в виду.
Брассет расхохотался и протянул руку:
— Пьер Брассет, журналист из Тулузы. А вы смелый человек, Потье. Не боитесь, что я донесу на вас инквизиции?
— Нет, не боюсь, — серьезно ответил Потье. — Вы из тех людей, у кого порядочность написана на лице. Так вы журналист?
— Да, то есть был журналистом до недавнего времени. Мою газету закрыли. Вот я и решил податься на север, думал, у вас здесь с работой полегче. К тому же у меня здесь имеются друзья. Я уже давно обещал к ним наведаться, да все никак не получалось. Но я смотрю, у вас тут весело?
Брассет кивнул в сторону полуобгоревшего автобуса, лежавшего на боку поперек улицы.
— Как видите, — пожал плечами Потье. — Хотите холодного пивка?
— Не смею об этом даже мечтать, — тоскливо произнес Брассет. — У вас здесь даже воды ни у кого не допросишься. А тут еще эта жара с ума сводит...
— Вы правы, Пьер. Засуха в этом году небывалая. Но стоит ли удивляться? Как только у людей появляются сложности, так провидению становится угодно усугубить их новыми неприятностями. И зарубите себе на носу, молодой человек, если не хотите, конечно, стать одержимым — воду в этом городе пить нельзя. Кто-то регулярно подсыпает в городскую систему водоснабжения это дьявольское зелье. Впрочем, что это я вас держу на самом солнцепеке, — спохватился вдруг Потье. — Моя лачуга находится в четырех кварталах отсюда, на рю де Пари. Вы не торопитесь?
— Торопиться в наше время вредно, — философски заметил журналист, — если только не спешишь попасть на тот свет. Так что я принимаю ваше предложение.
По дороге Пьер Брассет профессиональным взглядом фиксировал разительные перемены, которые произошли в облике города за те полтора года, которые прошли со времени его последнего посещения Руана. Витрины магазинов и окна первых этажей жилых домов были забаррикадированы мешками с песком и забраны толстыми стальными листами. Поверху все это дополнительно опутывала колючая проволока. Повсюду виднелись следы погромов. Несколько домов, встретившихся им на пути, выгорели полностью и зияли черными глазницами пустых оконных и дверных проемов. Город напоминал Брассету тяжело больного человека, судорожно цепляющегося за жизнь, хотя все основные органы жизнеобеспечения уже отказали. На улицах было малолюдно, городской транспорт агонизировал, и только отдельные смельчаки рисковали ездить по городу на своих автомобилях.
Они прошли мимо небольшого сквера. Обугленные деревья торчали, как обгоревшие спички. Брассет заметил дюжину одержимых, которые, как гроздья винограда, кучно облепили единственную уцелевшую лавочку.
Потье перехватил взгляд журналиста и горестно вздохнул.
— Мне семьдесят два года, Пьер. Я еще крепкий старик и у меня хватит сил, чтобы держать в руках оружие. Но против кого его направить? Когда коричневая чума затопила нашу страну и кованые сапоги вермахта грохотали по мостовой Елисейских полей, Франция не сдалась, и, несмотря на перенесенный позор, в котором была виновата продажная верхушка, родила Сопротивление. Лучшие сыны и дочери нации с оружием в руках сражались за свободу Родины. Я тоже в сорок третьем году, будучи еще безусым юнцом, вступил в партизанский отряд «маки». Но тогда мы знали, что наш враг — боши, и сражались против гитлеровцев с открытым забралом. С кем мы должны сражаться теперь? С этими? — Старик с горечью кивнул в сторону одержимых.