Blitz. Без компромиссов, стр. 9

Она мягко спросила:

— Так откуда у тебя такое… необычноеимя?

— Оттуда.

— И все же?

— Я тащился от тяжелого металла, перекололся, попал в дурку.

— А сейчас?

Он пожал плечами, начал:

— С той поры как я вступил в Британскую национальную партию…

Замолчал.

Хотел оценить реакцию Фоллз, ничего подозрительного не заметил, прибавил:

— Я с этим завязал.

Она открыла банку, протянула ему, сказала:

— Теперь вы избиваете людей.

— Только приезжих. И пакистанцев. Иногда гомиков.

И вот теперь она открыла ему дверь и увидела, что он в фашистской форме. Она спросила:

— В чем дело?

— Можно войти?

— Только не в этом дерьме.

Он нервно огляделся, закусил нижнюю губу и сказал:

— Я вляпался. У меня неприятности.

— Входи.

Она отошла к окну, сложила руки на груди и выжидающе на него посмотрела.

Наконец он подал голос, спросив:

— Пивка можно?

— Нет. Что ты натворил?

Он принялся ходить из угля в угол, потом сказал:

— Мне кажется, мы убили одного чудака.

Она пошла в кухню, взяла «Джека», две кружки и вернулась в комнату. Он посмотрел на бутылку и заметил:

— Здорово.

Фоллз сказала:

— Садись.

И почувствовала себя его матерью.

Налила виски в кружки, протянула ему одну. На ней было написано:

Он рассказал, что вместе со своей командой патрулировал Воксхолл. Фоллз спросила:

— Искали, с кем подраться?

Он уставился на свои ботинки. «Мартенсы» с усиленными носами. Он выпил виски одним глотком, едва не задохнулся, закашлялся, потом сказал:

— Просто обеспечивали покой белым людям.

Она уже стояла, склонившись над ним. Сказала:

— Джон — да, да, я знаю, как тебя зовут, и всю твою историю из толстого дела в отделе, занимающемся подростками, — пришло время истины… Если ты еще когда-нибудь испоганишь мой дом этим расистским дерьмом или обзываниями, я заставлю тебя съесть эти ботинки.

Металл испугался. Фоллз явно завелась: глаза жесткие, как гранит. Она ударила его рукой по затылку и спросила:

— Кого ты избил?

— Одного черномазого… Прости… Парня арабской наружности.

— Сильно?

— Он не двигался.

Металл достал табак, начал скручивать сигарету. Фоллз выкрикнула:

— Не смей курить в моем доме!

Он спрятал все в карман. Она глубоко задумалась. Через некоторое время сказала:

— Ладно, я проверю.

— Спасибо, я…

— Заткнись, я еще не закончила. Если человек умер — ты сам по себе. Более того, я сама тебя арестую. Иди домой, я дам знать, когда что-нибудь узнаю.

Он встал, и она добавила:

— Пришло время выбирать, Джон. Если ты не убил этого человека, то ты либо завязываешь с нацистами, либо больше никогда сюда не приходишь. Ты меня понял?

— Да, мэм.

Выходя из квартиры, он спросил:

— Мы все еще… ну, это… приятели?

— Я не знаю, — ответила Фоллз.

И захлопнула дверь.

_

У Бранта завелся новый осведомитель, а осведомители — это жизнь и кровь полиции. У Бранта и раньше бывали классные осведомители, но как-то так выходило, что все они плохо кончали. Из одного парня-киприота, который ему запомнился, сделали кебаб в буквальном смысле слова. Это навсегда отвратило Бранта от кебаба. Его последний осведомитель был староват для роли осведомителя. Уже за шестьдесят, тридцать из них просидел за решеткой. Звали его Рэднор Боуэн. Никто не знал, настоящее это имя или нет, но специальностью Боуэна были ограбления со взломом на Рэднор-уок, так что неясно, кого чьим именем назвали. Отсюда такой суровый приговор: судьи не любят, когда всякие подонки «к югу от реки» задирают нос.

Он был высоким и худым, с открытым, теплым взглядом. Его можно было принять за доброго дядюшку, а он примет вас так, как вы того стоите. Он как раз пытался начать новую карьеру, когда на него наехал Брант.

Рэднор знал о репутации Бранта, он также знал, что его предшественники кончили плохо, но он решил, что сможет перехитрить сержанта. Они встретились в ирландском пабе в стороне от Бэлхем-хай-роуд. На этот раз Рэднор пришел первым и сидел над пинтой горького пива. По вкусу оно напоминало теплую мочу, которую его как-то заставили пить во время первой отсидки. Он оглядел огромный зал, стены которого были увешаны портретами Вольфа Тоуна. [28]Картина в рамке: «Человек за решеткой». На стене также висела афиша грядущих развлечений. Ожидалось конкурсное пародирование

Рэднор содрогнулся. Те, кого собирались представлять в смешном виде, и без того выглядели гротескно. На пепельнице, стоящей на столике, он прочел:

И подумал: «Не дурной ли это знак?» Полжизни в камере кого угодно сделают суеверным. На нем были пальто кромби, [32]шелковый шарф, блейзер, серые брюки и идеально начищенные черные туфли. Бармен решил, что он бывший военный. Но его прямая спина — еще одно наследие тюрьмы.

Он знал, что будет нужно Бранту. Убийца копов. Весь юго-запад гудел от слухов. Рэднор решил, что для него это дело станет джекпотом, кушем, который позволит купить маленький коттедж в Корнуолле и уйти на покой. Открылась дверь, и вошел Брант. Выражение лица у него, как всегда, было дикарское.

Брант прошагал прямо к стойке, взял виски и о чем-то поговорил с барменом. Затем, не рассчитавшись, повернулся и подошел к столику. Брант был в почти приличном костюме и галстуке. Тот еще коп-федерал. Он спросил:

— Давно пришел?

— Только что, — ответил Рэднор.

Брант вынул из кармана сигареты, закурил и сказал:

— Ты знаешь, что мне нужно.

— Знаю.

— Тогда выкладывай.

Рэднор сосредоточился и сказал:

— Я тут кое-что нарыл.

— Что именно?

— Мне нужны деньги.

Брант улыбнулся, бросил сигарету в его пиво и сказал:

— Ах, прости.

Рэднор печально улыбнулся и промолчал. Брант наклонился к нему, спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Серьезные деньги.

— Bay… Вроде выходного пособия?..

Брант положил руку на колено Рэднора и проговорил:

— Нуты и костлявый, да?

Разве можно найти разумный ответ на такой вопрос? Если такой ответ и существует, Рэднор его не знал. Брант начал гладить его колено, сказал:

— Но у тебя нет даже куриных мозгов, верно?

Затем Брант стиснул пальцы, и острая боль обожгла бедро Рэднора, пронзила его гениталии и угнездилась в животе. Из глаз Рэднора побежали слезы, а Брант продолжил:

— Сомневаюсь, что в тебе есть хоть капля ирландской крови. Ты конченый жлоб, английский джентльмен в этом своем выпендрежном шарфе и гребаном пальто. А я из диких кельтов, и потому непредсказуем. Ты знаешь, что коленный протез изобрели ирландцы? Отвечай.

— Гм… нет, да… Думаю, можно предположить…

— А., забудь свою манеру выражаться а-ля Хэмпстед!.. Так вот, коленный протез — неприятное дело. Врачи делают все возможное, но ты все равно хромаешь всю оставшуюся жизнь. «Рэднор хромает» — здорово звучит, правда? Как это стыкуется с твоими планами уйти на пенсию?..

Брант взглянул на бармена и поднял руку, сказав:

— Эй, хозяин! Бренди и портвейн и большую порцию виски перед закрытием.

Затем улыбнулся Рэднору: одни зубы, никакой теплоты — и сказал:

— Черт, так трудно найти приличную обслугу! Понимаешь, о чем я? Вот что мы сделаем. Мы как следует выпьем, укрепим нашу решимость, съедим пакет соленых чипсов. Или ты предпочитаешь с сыром и луком?