Пироскаф «Дед Мазай», стр. 31
— Пожалуйста! — Юга выдернул шпагу из ножен и гвардейским жестом, рукоятью вперёд, протянул Сушкину. Тот взял. Покачал в руке. Полюбовался зеркальным клинком, осторожно помахал им. Мизинцем потрогал хрустальный шарик на головке рукояти. Снова помахал клинком…
— Нравится? — сказал Юга.
— Ещё бы!
— Хочешь, подарю?
— Я… ой… конечно…
— Только не эту, а похожую. Эту нельзя, фамильная. Прадедушкина…
— Как твой велосипед?
— Ну да!
— Юга, а можно будет на нем прокатиться? Я никогда на таких не ездил. Хотел ещё в тот раз попросить, да ты умчался…
— Конечно, можно!.. Ой, только не сегодня. Сейчас его наверно уже увели. Я обещал дать его покататься Маркушке, чтобы не очень горевал…
— Ладно, потом! — Сушкин подумал, что Юга настоящий рыцарь. Такой, какими были даже самые маленькие принцы во все времена. И тут же пришло к нему печальное понимание:
— Ох, Юга… шпагу мне, наверно, не надо…
— Том, почему?!
— Я… ну, понимаешь, её ведь надо заслужить. Чем-то героическим. Или званием каким-то… Ты наследник, а я кто?
Очень серьёзно и тихо наследник Юга сказал:
— Ты — Мальчик с Колечком…
— Ну и что?
— Ну и… — Юга лихо тряхнул локонами, повеселел. — Хорошо, мы ещё обсудим это!.. Пошли!
Обед был длинный и поначалу интересный. Пока не объелись разными блюдами: мясными, рыбными, фруктовыми и шоколадно-мармеладными. Потом Сушкин осоловел, да и наследник тоже. Они выбрались из-за стола и устроились на диванчике в дальнем конце обеденного зала. Поговорили про корабельное сражение, про футбол и задремали, приткнувшись друг к другу. Югины локоны щекотали Сушкину нос, и тот иногда чихал во сне.
Сколько прошло времени — непонятно. Солнце за окнами было оранжевым, вечерним. Подошёл капитан.
— Том… Герцог просит нас дать небольшой концерт. Гостям интересно: что за ансамбль «Дед Мазай»?
— Ну, дядя По-оль…
— Надо, Том. Этикет велит…
— Б убнов-то нет, оставили на пироскафе…
— Зачем они? Ты ведь можешь теперь петь, доказал тогда в Калачах…
Да, он доказал. Мелодия опять проснулась в нем:
Том тряхнул головой. Юга смотрел на него сбоку блестящими глазами. Видимо, ему было интересно.
Сушкину дали маленькую гитару. Гитарист он был так, еле-еле, но подыгрывать мог. И можно было отбивать ладонью ритм на корпусе гитары, как на бубне.
А ещё гитары были у капитана и Платоши…
Исполнили все песни, которые пели на прежних концертах и на пироскафе. Только песню из фильма «Кораблик» Сушкин петь не стал. Ведь никто её больше не знал, а одному — как? Вот была бы рядом Катя…
Он опять слегка загрустил. Но все же добросовестно отбарабанил на гитаре танцевальные ритмы, когда выступал Донби. Ресницы склеивались. И сквозь них Сушкину увиделось, будто среди гостей маячит адмирал Дудка, только в кожаных чехлах на тараканьих усах и с наклеенной испанской бородкой. Все делали вид, что не узнают его. Пробрался на концерт украдкой?
И выступавшие, и гости дружно пели:
…Сушкина и Югу бережно отнесли в спальню вежливые герцогские гвардейцы. Уложили на широченную кровать. А утром дородная тётушка в кружевном чепце и фартуке с герцогским гербом принесла им какао и бисквиты.
— Умаялись вчера, голубчики. Доброе утро… А на дворе вас какой-то мальчишечка ждёт, с велосипедиком…
— Зовите сюда! — вскинулся Юга. — И какао ему тоже!
Маркушка сперва стеснялся, но потом связно изложил, что послан сюда двумя командами. Потому что «рыночные» хотят отыграться за вчерашнее.
— Только я играть не хочу, хочу кататься на твоём велике. Можно?
— Сколько угодно, — разрешил Юга. — Катайся, пока не кончится кашеварий…
Решили не умываться. «Потому что через час будем такие же, как вчера».
И они, действительно, скоро стали «такие же». Игра закончилась, когда счёт сделался семнадцать — восемнадцать. Все остались довольны. «Рыночные» — тем, что нынче их победа. «Придворцовские» — тем, что проигрыш всего в одно очко.
Донби присутствовал на матче. Он уже забыл свою неудачу в Калачах и теперь снова чувствовал себя знатоком футбола, выкрикивал советы. Болел за обе команды: Дон — за «придворцовских», Бамбало — за «рыночных»…
Потом Донби повёз Югу и Сушкина во дворец. На них оглядывались, но не очень назойливо: народ в герцогстве деликатный. Лишь одна дама — грузная, в чёрном блестящем платье и такой же шляпке вдруг воздела руки и заголосила:
— Сушкин! Наконец-то! Остановись! Я должна тебя изъять и переместить! Дети, подождите!..
— Донби, ноги! — скомандовал Сушкин.
И Донби «сделал ноги». Подальше от госпожи Контробубовой.
Известно, что Сусанна Самойловна бегать умела (вспомним её кросс по берегу при отплытии пироскафа от Малых Воробьёв). Но где ей было угнаться за страусом!
— Стой, — скомандовал Сушкин, когда промчались три квартала и укрылись за вековыми ясенями. А у Юги спросил:
— Что делать-то?
— Обсудим диспозицию…
— Что обсудим?
— Боевую обстановку…
Юга из рассказов Сушкина уже знал про Сусанну. И теперь начал рассуждать:
— Видимо, она каким-то образом все же настигла тут вас…
— Это козе понятно…
— Разглядела у пристани пироскаф, пошла к нему. Но вас на нем не увидела, а часовые с ней беседовать не стали, им запрещено говорить с посторонними. Она пошла по городу на разведку…
— И мы вляпались!
— Ничуть! Вы окружным путём двигайтесь ко дворцу, а я её задержу!
В гостях у пиратов
Донби привёз Сушкина во дворец. Там Сушкин получил выговор от дяди Поля: мол, почему он где-то болтается, не умывшись и не позавтракав, и к тому же не отвечает на вызовы.
— Мой мобильник разрядился!.. Дядя Поль, дай твой телефон! Мне надо Юге позвонить, он куда-то пропал!
Дядя Поль поворчал, но дал. Сушкин дозвонился до Юги.
— Что с тобой? Где ты?
— Да все в порядке, Том! Задержался по своим делам!.. И, наверно, ещё задержусь, ты не теряй меня!..
— А что с Сусанной? Ты её повстречал?
— Да все в порядке, Том!..
Странно как-то. Что в порядке? Но расспросить не удалось. Вдруг за окнами грянул ливень и связь оборвалась. Наверно, из-за грозовых разрядов…
— Капитан, Сусанна в городе, — сообщил Сушкин тоном секретного агента из фильма «Неуловимая четвёрка». Дядя Поль отнёсся к известию беззаботно:
— Ну и холера с ней…
— Она меня это… изымеет… то есть изымет и переместит…
— Фиг. Здесь суверенное государство…
А ещё дядя Поль сказал, что вчера вечером говорил с ним адмирал Дудка, извинялся за нападение и объяснял, что это, мол, досадная случайность. Подъезжал с «дипломатическим» вопросом: не согласится ли музыкальный коллектив пироскафа «Дед Мазай» выступить на острове Тюленье брюхо, на корабельной базе, где он, Уно Бальтазавр Дудка, главный командир и наставник своих подчинённых? Приобщение к музыке поможет перевоспитанию лиц с флибустьерскими наклонностями и укреплению толерантности в отношениях с герцогством.
— Укреплению — чего?
— Ну, стремлению к добрососедству и взаимопониманию… Обещал залатать трубу и даже позолотить верхушку.
Юга все не появлялся (говорил же, что задержится). Сушкину стало скучновато. Не то, чтобы сильно испортилось настроение, но он не знал, чем заняться. Дождь не кончался, даже не погуляешь. И Сушкин с зевком сказал, что можно выступить у Дудкиных пиратов. Ради этой… тол-лер-рантности (слово для Дона). Небось не съедят.