Безымянный раб [Другая редакция], стр. 64
ГЛАВА 21
Теорн терпеливо ожидал в малом приемном покое аудиенции у Наместника. Но чего ему это стоило! От душившей его черной злобы перехватывало дыхание и сводило скулы. Его, первого сына великого Сохога, заставляли ждать, словно какого-то простолюдина!
«Ничего, ты мне еще ответишь, сын крысы. Придет время, и за все ответишь!» — Только эти мысли скрадывали его ожидание, но волевое лицо оставалось неподвижным, словно высеченным из камня. Об урагане обуревавших Теорна чувств не смог бы догадаться никто. Кроме мага, конечно.
Наконец послышался звук неторопливых шагов, и изукрашенные двери перед троном отворились. Первым вошел церемониймейстер и внушительно произнес:
— Великий Наместник первых императоров, его могущество Парсан Второй!
Словно подтверждая значимость своих слов, пыжащийся от важности придворный ударил посохом о мраморный пол. Гулкий звук прокатился по зале. Вслед за этим послышались шаркающие шаги. Церемониймейстер сделал шаг в сторону, спеша освободить дорогу идущему правителю. Теорн чуть согнулся в приветственном поклоне: жирный слизняк любил поклонение!
И вот в Малый Приемный Покой вступило его могущество. Первое, что бросалось в глаза, это здоровенная восьмилучевая корона, безвкусно облепленная крупными драгоценными камнями. Теорну даже подумалось, что создатель этого символа власти следовал принципу: чем крупней, тем лучше! Драгоценный убор сидел на голове, словно горшок на деревенском плетне.
Еще большие впечатления вызывало лицо. Сквозь складки жира просматривались мелкие свинячьи глазки, которые подозрительно смотрели вокруг. Толстые губы что-то беспрестанно шептали. Такое лицо пристало не правителю государства, а мелкому лавочнику.
Колышущееся при каждом шаге брюхо было скрыто под пурпурным балахоном, полы которого достигали самого пола.
«Небось урод неплохо экономит на уборщиках!» — злорадно подумал Теорн.
Правителя поддерживали под руки два смазливых молодых раба. Тяжело ступая, переваливаясь с боку на бок, Наместник Парсан прошествовал к своему трону, убранство которого соответствовало короне. Привыкшему к суровой простоте кочевой жизни Теорну эта безвкусица просто резала глаза.
Наконец кое-как умостив свой жирный зад на троне, правитель обратился к Теорну:
— Подойди ближе, молодой вождь. Человек, подобный тебе, нужен Престолу первых императоров, а мы достойно вознаграждаем за верность… Ну же, ближе.
Теорн с каменным лицом приблизился к самому подножию трона. Стоящие там телохранители ощутимо напряглись.
— Спокойно. Теорн, сын Сохога, не желает нам зла, — поглаживая головы стоящих на четвереньках молодых рабов, произнес Парсан. — По крайней мере, пока.
При последних словах глаза толстяка блеснули стальным блеском. На Теорна словно дохнуло холодом. Не зря, ой не зря о хитрости и жестокости этого жирного борова по всему Сардуору ходили легенды. Его толстые, в складках, руки дотягивались до самых дальних уголков этого забытого богами материка. Торговля наркотиками, запрещенным оружием, артефактами Запретной магии, кордами приносила Парсану неслыханные доходы. А имея в своем распоряжении деньги, можно многого добиться. Особенно если речь идет о таких деньгах!
— Мы узнали, что вы приняли наше предложение. Это нас очень порадовало…
Теорн выдохнул сквозь сжатые зубы воздух и ответил:
— Не скрою, в переданных вашими людьми письмах обрисованы очень и очень заманчивые перспективы, но…
— Но? — сжав подлокотники и подавшись вперед, с угрозой произнес Парсан. — Тебе что-то не нравится, первый сын Сохога? Или, быть может, мне стоит предложить то же самое Даргу?
— Нет, конечно же нет, — презирая самого себя за просительный тон, зачастил Теорн. — Просто мне непонятно, что я должен буду в обмен на предоставленную вами услугу?
Услышав это, Парсан удовлетворенно откинулся на спинку трона:
— Вот это уже деловой разговор.
Он щелкнул пальцами, и буквально тут же, словно только ожидал этого сигнала, появился слуга с подносом, на котором стоял запотевший бокал вина. Парсан жадно отхлебнул и причмокнул губами:
— Ренское, урожая этого года. Знаешь, обожаю молодые вина. Они так горячат кровь! А ренские вина — это жгучая смесь крови виноградной лозы и магии…
Теорн молчал. Он, сын вождя, не знал, хватит ли у него денег даже на одну бутылку такого вина!
— Так о чем это я? Ах да, до меня дошли слухи, что твой отец недоволен той ценой, что я даю за ваши товары, и ищет новых покупателей. — Еще один глоток из бокала. — А я очень не люблю, когда мои старые партнеры меня предают. Ну ты меня понимаешь? И поэтому я надеюсь, что впредь, с тобой, такие слухи не возникнут.
— Разумеется, ваше могущество, — усиленно закивал Теорн.
— Ну и кроме этого, твой отец имел какие-то предрассудки в отношении некоторых районов ваших земель. — Парсан помолчал. — А они меня интересуют, я бы даже сказал, очень интересуют. И мне нужен будет безопасный проход в эти земли. Чтобы там не путались под ногами всякие дикари.
— Что вы имеете в виду?
— Не притворяйся идиотом! — стукнул кулаком по подлокотнику Парсан. — Мне нужно, чтобы мои люди могли безопасно передвигаться по Лихоземью и спокойно переправляться на тот берег Костяной.
— Но там же тарки и урги, да и человеческих племен достаточно…
Парсан брезгливо поджал губы:
— Избавь меня от этих ваших дикарских названий. Из троллей получаются отличные, сильные рабы, а из гоблинов — шуты и воры. Чем больше будет пленных, тем скорее вернешь мне все долги. Ведь, надеюсь, ты понимаешь, что свои услуги я как бы предоставляю тебе в долг?
— Но мои люди не пойдут в Лес и земли Отродий!
— А туда и не надо. Много чего интересного можно выловить и в водах Костяной… Ну что, надеюсь, ты согласен на такие условия? — вопросительно изогнув правую бровь, отчего все его лицо исказилось в жутковатой гримасе, спросил правитель.
Опять напряглись в ожидании приказа телохранители. Теорн не был трусом и неплохо владел саблей, хотя, конечно, и не как проклятый Дарг, но и не хуже прочих. Однако стоящие перед ним четыре сухих, поджарых воина были очень опасны. Контролируя всю торговлю гарлуном, Парсан растил в казармах гвардейцев отличных мечников, а эти были лучшими. Теорн понимал, что не оправдай он ожиданий Парсана, и жить ему останется не более минуты. Но отказываться не хотелось не из-за угрозы для жизни. Этот толстяк показал ему путь к цели, к которой молодой воин стремился все последние годы. А за это можно многое отдать. Ну а насчет выполнения поставленных условий — время покажет!
Прижав к груди правую руку, Теорн поклонился и глухо сказал:
— Я согласен!
— Вот и отлично, — удовлетворенно произнес Парсан и опять замысловато прищелкнул пальцами.
В залу вошел слуга и внес шкатулку из красного дерева с желтыми узорными вставками по бокам. Он подошел к Теорну и откинул крышку. Внутри на черном бархате лежал небольшой золотой медальон, изображающий оскаленную морду какого-то существа. Добротой от него не веяло!
— Господин, протяните вашу руку, — тихим голосом произнес слуга.
— З-з-зачем? — почему-то дрожащим голосом спросил Теорн.
Ему ответил Парсан:
— Чтобы тебе прокололи серебряной иглой вену на руке и ты смочил своей кровью этот медальон. А уже только потом повесил его себе на шею.
— Но зачем все это?! — затравленно озираясь, вскричал Теорн. — Зачем?
— Ну неужели ты думал, что я поверю тебе на слово?! Право, ты меня разочаровываешь. Эта безделушка заставит тебя соблюсти твою часть договора! Ну же, давай! — резко прикрикнул Парсан.
И, смирившись, Теорн покорно протянул руку. Иного выбора у него не оставалось.
Ярик тихо матерился сквозь зубы. Этому не слишком благородному занятию (да и какое благородство у раба?!) он предавался последние полчаса. Как тут сдержаться, когда тебе совсем недавно на ногу наступил шестилап, а ты все равно вынужден шагать по дороге, тяжело припадая на пострадавшую конечность?