Новая реальность, стр. 23
– Тогда я сейчас приглашу Александра, и…
– Зачем Александра?
Светлана непонимающе нахмурилась:
– Ты хочешь решать судьбу юношей без их отца и нашего собрата?
– А ты хочешь внести разлад в душу нашего собрата? Когда ум говорит одно, а сердце – другое, легко ошибиться.
– А ты уверен, что при решении нужно слушать именно разум? – Женщина мягко улыбнулась, словно разговаривала не с коллегой, а со своими любимыми чадами.
– Светлана, – ох, женщины! – неужели лучше всё решать эмоциями?
– Всё? Нет. Я поддержала тебя с этим наказанием для старшего мальчика: юноше с его уровнем магии нужно уметь взвешивать последствия своих поступков и не действовать столь импульсивно. Но наказание – лишь один из методов воспитания. По крайней мере, так должно быть. Наказание призвано способствовать осознанию своих ошибок, выработке правильных решений. А что мы сделали? Блокировку магии и охоту на нарушителей Соглашения! Разве это самое действенное?
– Но, Светлана…
– Что? – с горечью переспросила Координатор. – Даже оставляя в стороне наши цели… Отнять большую часть магии и бросить на отлов преступников-вампиров, изгоев-оборотней, суккубов? Это все равно что отобрать у земных полицейских пистолеты и отправить на задержание банды. Неудивительно, что Алёша усомнился в нас.
– Да, – вмешался Пабло. – Мне сообщили, что последняя охота прошла с осложнениями. Инкуб ранила младшего.
– А младшего, кстати, туда никто и не звал, – проворчал Савел, ощущая, что проигрывает.
Пабло поднял седые брови:
– Было бы странно, если бы он остался в стороне. У юноши обостренное чувство справедливости, Савел, и если в этой истории он встал не на нашу сторону, это о чем-то говорит.
– Вот и я о том же. – Светлана переводила взгляд с одного на другого. – Мы поступили неправильно. Формально верно, но по сути – неправильно. Блокировка магии, пусть даже частичная, не способна ничему научить, только озлобить! Мы можем их потерять.
– Если мы потеряем и этих юношей, то чего мы вообще стоим? – Еще один Координатор, немолодой японец, покачал головой. – Нас меньше с каждым столетием. Теперь с каждым десятилетием. Мы теряем своих не только в схватках – молодежь покидает нас. Жадность, тщеславие, жажда власти, эгоизм – любое из этих чувств отнимает людей и магов у Добра, прокладывает дорожку прочь. А теперь, получается, мы караем и за милосердие. Кто же тогда останется?
– Не за милосердие. За легкомыслие! Если бы мы не успели, весть о внезапном исцелении этого ребенка облетела бы все средства массовой информации. И за нарушение закона. Вы об этом не забыли? Юноша знал, что преступает закон. И все-таки нарушил. – Савел нахмурился. – Если он позволяет себе такое, едва достигнув двадцатилетия, если они позволяют себе осуждать нас… не уверен, что они стоят такой твоей заботы, Светлана.
– Мы не можем позволить себе потерять их. Древняя кровь, сильная магия, способность принять Исток. Они могут стать сильнейшими за последние столетия магами. Стражами. Координаторами.
– Или отступниками, – попытался остудить пыл собрата Савел. – Как Владимир, как Теодор. Но наказание будет пересмотрено, если ты настаиваешь на этом. Вы согласны, собратья?
Глава 22
Между светом и тьмой
Вечер, несмотря на странности, выдался редкостно хорошим, и Лина почти пожалела, что ей надо уходить.
– Я провожу тебя. – Лёш торопливо встал.
Ох нет, только не сейчас.
– Погодите! – Марго почему-то встревожилась. – Лина, подожди! Может быть, тебе сегодня переночевать в гостевой?
Феникс оторопела. Остальные, похоже, тоже. Судя по круглым глазам молодежи.
– Нет, спасибо. Мне… пора.
– Подожди, я провожу!
– Лёш, все хорошо. Сегодня я сама. Спасибо за вечер. Я очень рада была познакомиться. – И Лина шагнула в перенос, прежде чем Лёш успел приблизиться.
– Подожди!
– Нельзя было отпускать ее! Лёш, ты знаешь, где она живет?
Голос Маргариты звучал странно тревожно, и Лина, замерев в недальних кустах, затаила дыхание – в чем все-таки дело?
Хорошо, что она оставила подслушки. Оставила совершенно инстинктивно, по привычке, и хватит их ненадолго – заряд магии маленький, скоро кончится, а крупный ставить нельзя – учуют. Но кое-что она успеет услышать.
– Ну… вообще-то нет. А что?
– Ты приводишь в дом девушку, ничего о ней не зная?
– Как ты вообще с ней познакомился?
– Она пришла ко мне на концерт. Да в чем дело-то? Вы ведете себя так странно.
– Кстати, насчет странности, – проговорил голос Милы. – Марго, с чего такое приглашение?
– У меня есть сомнения.
– Так. Похоже, тетя Маргарита все-таки нашла материал для гадания. – В голосе Лёша промелькнула язвительная нотка. – Что на этот раз?
– Лёш, ты, конечно, можешь сердиться, но не могла же я не проверить фе… твою девушку?
– Что ты взяла?!
– Чашку. Кофейную чашку.
– И на том спасибо! И что там?
– Ой, правда, а что не так? – разом среагировало голосов пять. – И что ты увидела?
– Определенного ничего, – напряженно отозвалась та. – Но, кажется, на девушку идет охота. Или скоро начнется.
– Что ты разглядела?! Марго!
Лина прикрыла глаза – так она словно видела их: растерянную Марго, задумчиво покручивающую в пальцах очередное несъеденное печенье, беспокойную молодежь и напряженно замершего в ожидании ответа Лёша.
– Если б я знала! – наконец ответила ведьма. – Странное будущее, как видение, трой… двойное. Наплывает, как изображение в рекламной картинке. Сначала какая-то женщина прижимает ее к стене и… не понимаю, что делает. У Лины видно только лицо, и, похоже, ей больно.
– А вторая? Вторая – кто?
– Не знаю. Со спины не понять. Короткая куртка, капюшон. Прости, Лёш.
– А второй слой видения?
– Второй более смутный. И странный. Белый лед. Целым куском. И над поверхностью проступает ее лицо.
– ЧТО?!
– Тише! Я же сказала, что оно странное. Самое странное, что она… не была мертвой… не казалась. Я ничего не понимаю.
Лед! Преисподняя.
Лина похолодела.
Белая кара, смерть, растянутая на десятилетия, ледяной плен, понемногу вымораживающий душу. Самое страшное наказание клана. Ей? За нарушенный контракт? Или за что? Проклятье… На миг голова закружилась, и летний вечер приморского города показался снежной метелью. Похолодели руки, в уши свистом ветра толкнулся безликий, бессмысленный шум. Словно холод уже пробовал ее Пламя ледяными языками.
Нет-нет. Я… я не…
Нет!
Нет. Лина оттолкнула жуткое видение, заслонилась от него чем придется – горячими языками Огня, изгибающего оранжево-алые лепестки в вечном неостановимом танце, блеском первого клинка. Жарким взглядом Лёша. Феникс, очнувшись, плеснул в кровь жара, и в глазах прояснилось. А в подслушке разговор шел дальше.
– И ты промолчала! Марго!
– Я не молчала. Я пригласила ее переночевать у нас, но…
– Я догоню ее. И уговорю.
Кто-то закашлялся. По голосу вроде одна из рыбок.
– Мам, ты согласна?
Пауза. Тихий, чуть дрогнувший голос:
– Да. Да, конечно. Если уговоришь.
Снова пауза. Лина словно увидела, как задумчиво сдвигаются темные брови Лёша – сможет уговорить? А правда – сможет?
словно сам собой зазвучал в ушах голос Лёша. Как тогда. В заливе.