Парус надежды, стр. 25
— Вы не встречались с ним с тех пор, как я здесь. Вам было достаточно общаться по телефону?
Фредерико посмотрел на нее своими темными глазами. Нина постаралась не нервничать. Зачем они встречались вчера, после их с Фредерико ссоры?
Последовало долгое молчание, потом Фредерико прямо и пронзительно посмотрел на Нину.
— Мне нужно было знать, — наконец сказал он.
— Что знать? — Нина взволнованно рассмеялась. Зачем опять все эти секреты и сложности? Почему ей опять приходится нервничать?
— Мне нужно было знать, была ты любовницей Лучано или нет.
У Нины сжалось сердце. Неужели он сделал это? Проверил ее прежде, чем… прежде, чем заняться с ней любовью? Нина думала, что Фредерико сумел справиться со своим раненым самолюбием. Что его любовь к ней оказалась сильнее.
— Ведь ты сама никогда не отрицала этого факта, — ровным голосом проговорил Фредерико. — И…
— И тебе стало любопытно, — с горечью перебила Нина. Она встала, на ее губах блуждала презрительная улыбка. Ей было больно, очень больно. Она с тоской посмотрела на Фредерико, все еще не до конца веря, что он и вправду пошел на это. — И Лучано все сказал тебе, да? Сказал, что никогда даже не слышал о Нине Паркер?
— Да, и он даже не узнал тебя. — Фредерико встал и подошел к Нине. Он попытался взять ее за руку, но она отстранилась.
— Как это не узнал?! — воскликнула она, отступив назад. Что все это означает? Неужели Лучано видел ее? И она об этом ничего не знает?
— Дорогая, послушай меня. Это не то, о чем я хотел с тобой поговорить. Мне и так непросто, а ты все усложняешь.
— Нет, постой! Минутку! — Нина подняла вверх руки. — Лучано не приезжал сюда. Я бы услышала, если бы подъехала машина. У тебя нет моей фотографии… Есть только… — Тут ее голос оборвался, затем она горячо выдохнула: — Рисунок! Тот, что ты нарисовал! Ты мерзавец! Ты и нарисовал меня лишь для того, чтобы показать Лучано, чтобы узнать наверняка, был у нас с ним роман или нет! — Нину трясло от гнева. Унижение было почти непереносимым. Неужели Фредерико показал этот эротический портрет ее родному отцу? Ей становилось дурно при одной мысли об этом.
— А что было бы, если бы Лучано подтвердил твои худшие опасения? Если бы сказал тебе, что спал со мной? Тогда ты уже не стал бы заниматься со мной любовью? Ты это хотел мне сказать? Господи, разумеется, ведь твоя глупая сицилийская гордость этого бы не допустила. Ты высокомерная свинья, — гневно кричала Нина.
Фредерико поймал ее уже на верхней ступеньке лестницы. Он крепко сжал ее в объятиях. Его глаза теперь совсем потемнели от гнева.
— Но ты никогда ничего не отрицала, — яростно повторил он. — А я должен был все знать.
— Но мне и незачем было отрицать! Ты должен был и так верить мне. Что бы там ни случилось между мной и Лучано, все это осталось в прошлом!
— Но если между вами ничего не было, то почему ты это не отрицала? — мрачно спросил он. — Что ты задумала, Нина? Что?
Тело Нины в его объятиях вздрогнуло, и она опустила горевшие гневом глаза. Она хотела рассказать ему правду, но теперь не может. Или все-таки может? Нина еще хотела заставить замолчать собственное самолюбие и попытаться поговорить с Фредерико. Ведь, наверное, тяжело жить с такой болезненной гордостью. Но таким уж он родился. Наверное, со временем она привыкнет к его характеру. Но если не сможет, то у них нет никакого будущего.
Нина провела языком по верхней губе.
— Вначале ты был страшно предубежден против меня, что не удивительно, — тонким голосом признала она. — Ты подобрал меня в грязи, я выглядела ужасно. Я терпеливо сносила все твои обвинения, хотя мне было очень обидно. Но я надеялась, что, когда ты узнаешь меня лучше, ты сам поймешь, что был не прав. Но, Фредерико, зачем тебе понадобилось еще и подтверждение от Лучано? — спросила она.
Гнев Фредерико по-прежнему не утихал. Он все так же сжимал плечи Нины.
— Потому что дело не только в тебе и во мне, — резко проговорил он. — Свадьба Лучано — это очень важно. Важно для Кристины, для Лучано, для меня. И еще важнее — для Софии. Но теперь все изменилось. Я хочу, чтобы мы с тобой были вместе.
Нина все еще ничего не понимала. Фредерико прочел это по ее недоуменному взгляду. Он чуть ослабил руки.
— Когда я подобрал тебя в Палермо и привез сюда, я хотел только, чтобы ты не помешала свадьбе. Но потом я полюбил тебя, чего никак не мог предвидеть. Теперь я знаю, что ты никогда не была любовницей Лучано. Но я не понимаю, зачем тебе нужно было скрывать это. Может, позже ты все мне расскажешь. Но теперь давай поговорим о другом.
Нина затаила дыхание. Господи, о чем он собирается с ней говорить?
— София и Кристина уже едут сюда из аэропорта. Они были в Милане, ходили по магазинам. А вчера Лучано вообще толком ничего мне не сказал. Знаешь, когда мы заговорили о тебе, мне показалось, что он стал каким-то странным, словно почувствовал себя не в своей тарелке. А сегодня утром он позвонил мне и сообщил, что София и Кристина уже на пути сюда. Я был не готов к этому, ведь я тебе еще ничего так и не сказал.
— Не сказал чего?! — отчаянно крикнула Нина.
Глаза Фредерико прищурились, он взволнованно набрал воздух в грудь.
— София — мать Кристины. И моя мать тоже. Нина, Лучано женится на моей матери.
8
Нина подняла голову и встретилась глазами с пронзительным взглядом Фредерико. Внутри она вся похолодела. Казалось, что внезапный шок вдруг заморозил все ее чувства. Зато голова лихорадочно работала.
Как теперь признаться ему в том, что она и Лучано связаны родственными узами? Да, Фредерико действительно заинтересован в браке Лучано. Эта заинтересованность гораздо серьезнее и глубже, чем Нина себе представляла. София — мать Фредерико. И мать Кристины. А Лучано — отец Кристины. Значит, Лучано женится на матери своей дочери. Выходит, Кристина пока что тоже незаконная дочь. Господи, запутаться можно!
Нина даже не стала спрашивать, почему эти отношения такие запутанные. Важнее всего для нее было другое: она сама здесь по-прежнему ни при чем.
Она просто Нина Паркер, незаконная дочь Лучано Трезини, которая всю жизнь прожила в Англии. А у Лучано, кажется, и без нее достаточно сложные семейные отношения. Значит, чем скорее она уедет отсюда, тем лучше. Если она останется, то правда неизбежно выйдет наружу, ведь Фредерико не успокоится, пока не узнает, зачем все-таки она приехала на Сицилию. А сказать ему правду теперь невозможно.
— Раз… раз приезжает твоя мать, мне нужно побыстрее привести дом в порядок и уехать, — ровным голосом проговорила Нина.
Руки Фредерико бессильно повисли. Кажется, он был поражен. Его темные глаза вопросительно смотрели на Нину.
— О твоем отъезде не может быть и речи, — твердо заявил он. — И разве ты не хочешь узнать, почему в нашей семье все так сложилось? Почему моя мать только сейчас выходит за Лучано, за отца своей дочери?
Нина пожала плечами, сама удивляясь, откуда у нее взялись на это силы. Но ей необходимо сохранить остатки гордости:
— Фредерико, меня все это не касается, — задумчиво и тихо проговорила она. — Правда, теперь я понимаю, почему ты так хотел изолировать меня. Ведь женщина, на которой должен жениться Лучано, — твоя мать. Естественно, ты не желал, чтобы я им помешала в такой ответственный момент. И, разумеется, я должна уехать до того, как твоя мать будет здесь.
Нина повернулась и хотела было пойти в дом, но Фредерико в гневе крепко схватил ее за плечо.
— Нина, ты никуда не поедешь. И ничего не будешь убирать, здесь и так очень чисто. Вначале ты должна объяснить мне все.
Объяснить? Сказать, зачем она искала Лучано? Но ведь теперь это уже не имеет значения?
— Что я должна тебе объяснить? Мне нечего сказать. Мы с тобой оба люди неглупые. Подумай потом об этом сам, когда я уже уеду.
В его глазах сверкнуло отчаяние.
— Наверное, я все-таки глупый. Ты считаешь, что я сам должен все понять, но я ничего не понимаю. Ты что, все еще сердишься на меня за то, что я просил Лучано подтвердить, что ты никогда не была его любовницей? Но разве ты до сих пор не поняла, почему я сделал это? Ты наводила справки о Лучано, и я решил, что ты его бывшая подруга. Конечно, вскоре я понял, что ты не из таких, но все равно между вами существует какая-то связь. И, кроме того, ты была права, это действительно дело чести, моей и моей матери. Ей и так пришлось много страдать, я не мог допустить, чтобы ее брак в последнюю минуту сорвался.