Принцесса в облаках, стр. 14
– Не беспокойся, – сказал папа, глянув снизу в окно их квартиры. – Мама точно приедет. Я ее знаю. Поняла, что меня не сломить, и теперь сама пойдет на попятную. Прокатится на электричке, раз такая гордая.
Тося тоже подняла голову вверх. И увидела маму. Она стояла возле окна в Тосиной комнате: именно это окно выходило во двор. Мама обнимала Кристофера, как еще недавно сама Тося. И выглядела совсем маленькой и хрупкой. Даже какой-то беззащитной. Тося замахала маме руками, призывая спускаться вниз и ехать вместе с ними. Но занавеска колыхнулась, и мама пропала в глубине комнаты.
– Едем, – сказал папа, открывая дверь машины.
Тося послушно залезла в нее, прячась от назойливых хлопьев снега, летящих все время прямо в глаза. И дворники на переднем стекле засуетились, забегали туда-сюда. Папа завел мотор, и уже через минуту на месте, где стояла машина, пурга наметала новый сугроб.
Старенький дачный сруб встречал хозяев теплом и запахом молока. Оказывается, папа лично договорился с деревенской коровой, чтобы та давала ему стакан молока в день. Хотя Тося думала, что в этом разговоре участвовала и владелица коровы краснолицая баба Рита. Все дорожки к дому были расчищены, а метель за городом улеглась, и снег легонько ложился на оконные рамы. Маленькая пушистая елочка во дворе сверкала разноцветными гирляндами.
– Ну что еще нужно для счастья? – Папа полной грудью вдыхал морозный свежий воздух, а выдыхал облака пара. – Ну что ей еще нужно?..
И Тося понимала, что папа говорит о маме. И не отвечала, а что она могла сказать? Тося же совершенно ничего не знала о земном счастье…
Утром тридцать первого декабря Тося стала готовиться к приезду гостей. Очевидно, папа надеялся, что мама передумала и вот-вот пожалует к праздничному столу. Честно говоря, Тося тоже так считала. А еще она очень ждала встречи с Димкой. Последний их разговор оставил после себя какой-то горький осадок, да еще и погоня сестер Сомовых. Весь тот день слился в одно большое недоразумение. И Тосе очень хотелось нащупать какую-то ясность. Она была уверена: уж в новогоднюю ночь Димка не станет юлить и выложит все начистоту. Папа неплохо справлялся с варкой и чисткой овощей, а Тося с радостью нарезала салат в большую эмалированную миску. Весь холодильник папа забил колбасными и сырными нарезками, соленой рыбой и какими-то баночками.
– Посидим по-простому, но сытно! – улыбался папа, предвкушая вкусный стол. – Суздальский никогда не задавался…
– И Димка тоже не задается, – кивала Тося.
Папа кинул на дочь хитрый взгляд.
– Он тебе нравится, да? – спросил осторожно.
– Да, очень! – не стесняясь, ответила Тося.
И отец погладил ее по голове.
– Ох, давно мы вместе не сидели, – потянулся он, разгибая спину после долгой чистки овощей. – Помню, перед отъездом, подарил я ему свою картину. Самую лучшую! Я и теперь так считаю…
– Какую еще картину? – насторожилась Тося.
– Ты, наверное, ее не помнишь, – отмахнулся папа. – Маленькая совсем была. Но все время подходила к холсту и подолгу смотрела, как я пишу. И свои пальчики хотела в масло запустить…
– А что было на этой картине? – У Тоси перехватило дыхание.
– Да вроде обычный пейзаж. Небо, залитый солнцем луг… А еще две бегущие фигурки. Я представлял, что это вы с мамой. В ярких таких платьях…
– Красном и желтом? – перебила Тося.
– Точно! Неужели помнишь? – удивился папа.
– Я видела эту картину в спальне у Суздальских, – почему-то шепотом ответила Тося.
И тут на дороге возле участка возникла машина. Она фырчала и с хрустом подминала снег. Тося готова была уже выскочить на улицу, чтобы встречать ранних гостей. Но машина еще немного похрустела и проехала мимо.
– Не они, – папа отошел от окна.
С того момента Тося начала все время поглядывать на дорогу. Она расставляла тарелки на столе и смотрела в окно. Мыла пыльные бокалы и выглядывала в окно. Переодевалась в нарядное платье и снова подбегала к окошку. Машин больше не было. И мама тоже не приходила. Вечер уже катился по поселку, зажигая окна в домах. Многие отмечали Новый год за городом. Стол у Дубковых был давно накрыт, а по телевизору шло праздничное шоу. Все веселились, танцевали, шутили. Где-то взрывались первые петарды и фейерверки, освещая небо разноцветными огнями. Это веселились дети, которых в двенадцать часов пять минут отправляли спать. Время ползло к девяти, и вечер так сгустился, что проглотил все заборы, и видно теперь было лишь снежную полянку возле дома да растущую на ней елочку.
– Ну где же они? – начала всерьез волноваться Тося.
Папа взглянул на часы, нахмурился и достал мобильный. Набрал номер, приложил к уху и долго молчал.
– Суздальский не отвечает, – вздохнул он, отключая вызов. – Кто знает, он мог и забыть про приглашение. Он это умеет. Вдруг загорится чем-то новым и про все остальное забывает…
– Ты думаешь, они могут не приехать? – испугалась Тося. – И Димка тоже?
Папа пожал плечами. А Тося уже набирала мамин номер. Она еще успеет приехать! Но мама тоже не отвечала. Будто сговорилась с Суздальскими.
– Что же делать? – совсем расстроилась Тося.
– Как что! – хорохорился папа. – Садиться за стол, конечно!
Они заскребли вилками по тарелкам, как-то уныло и печально. Еда плохо лезла в горло, несмотря на то, что они почти не ели весь день. А смотреть в окно стало совсем бесполезно – все черным-черно! В десять часов папа вышел во двор и достал откуда-то из заначки сигарету. Он не курил уже года три. Сигарета плохо раскуривалась, видимо, порядочно отсырела. Папа сделал две затяжки, поморщился, кашлянул и смял длинный окурок о борт пепельницы. Он снова достал телефон. Позвонил сначала Суздальским, а потом маме. Но нигде не отвечали.
– А может, свернем наш стол и рванем к маме? – Тося прижалась к папе. – Вдруг она ждет? Дороги сейчас пустые, как раз к Новому году будем в Москве…
– Об этом не может быть и речи! – отрезал папа. – Суздальские могут хоть без пяти двенадцать пожаловать. Нехорошо будет, если они приедут к закрытым дверям…
Но и без пяти двенадцать никто не пожаловал. На экране телевизора уже возник президент: глянцевый, яркий, красивый – по нему не ползли мушки и не колотил дождь. Папа хорошо наладил антенну. Президент что-то говорил, только Тося этого не слышала. Она начинала потихоньку понимать, что никто не приедет к ним этой чудесной ночью. Будто Новый год так и хотел оставить чудеса в прошлом, забрать у Тоси последнюю надежду. И где-то далеко были сейчас бой курантов и хлопок пробки от шампанского. Впервые Тося забыла загадать желания. И впервые папа собственной рукой налил ей полный, до самых краешков, бокал шампанского.
– С Новым годом, дочь! – сказал он и тихонько добавил: – Я тебя очень люблю…
Тогда Тося, как ребенок, кинулась к нему и забралась на колени. Она хотела уже расплакаться, но тут папа сказал:
– Время вручать подарки.
И он указал в угол комнаты, где, прислонившись к стене, стоял перевернутый холст. Тося подошла и развернула его к себе. Картина была закончена. Вот над чем трудился папа все эти дни, что жил один на даче. Он рисовал их с мамой портрет. И Тосе даже на миг показалась, словно мама действительно рядом – такая живая она была на этой картине. Мама улыбалась и от этого, как всегда, выглядела моложе. На лице у Тоси тоже была улыбка, делающая их с матерью очень похожими. Теперь мама улыбалась редко, да и Тосе казалось, будто ее улыбка на картине какая-то прошлогодняя. Она уже не сможет так весело и задорно смеяться. Тося даже подумала, что и в жизни мамы, наверное, случился когда-то такой Новый год, оставивший смех в прошлом…
Тося посмотрела на папу, чтобы поблагодарить его, но губы дрожали и отказывались складываться в улыбку…
Глава 11
Когда все встает с головы на ноги
С самого утра Тося и папа почти не разговаривали. Им просто нечего было сказать друг другу. Они все понимали без слов: их надежды оказались обмануты, а смириться с этим во время светлых праздников особенно трудно. И не было никаких сил для утешения: каждый сам переваривал внутри свои чувства и мысли. Накрытый стол, подаренная картина, даже украшенная гирляндами елочка сейчас причиняли лишь боль, напоминая о вчерашних желаниях и мечтах. Многие дачники еще спали после встречи Нового года, когда Тося залезла на заднее сиденье папиной машины. Она возвращалась в Москву. Сыпал мокрый снег, январь принес нежданное тепло, и дорога размокла, точно по ней разлили простоквашу. Тося чувствовала себя совершенно потерянной. Она еще не могла до конца понять, что же творится вокруг. И почему Димка, который должен был нести лишь счастье, своим появлением причинил только боль? Родители ее разошлись, и даже праздник не смог помирить их. В школе Тося стала изгоем. Теперь она боялась возвращаться в класс после каникул. Веры в то, что кто-то встанет на ее защиту, совсем не осталось. Одноклассники были так жестоки, что пугали Тосю хуже ночных кошмаров. А Димка, который пообещал приехать к ней на Новый год, не сдержал своего слова. Как же после этого можно было ему доверять? Он даже не позвонил и не предупредил. Наверное, вовсе позабыл о смешной и странной соседке. Что-то темное зрело у Тоси внутри: такое страшное, что она пока боялась тревожить этот комок обиды и отчаяния. Все, во что она верила, оборачивалось ложью и предательством. Но принять это своей неокрепшей душой Тося пока не могла…