Волшебная миссия, стр. 3
– Дина, ты даже не представляешь, что я выловила вчера вечером в реке! – воскликнула Рада, хватаясь за сумочку. – Я нашла там… ур-р-р-р…
Но «ур-р-р-р» Рада сказала уже не ртом, а животом: уж очень проголодалась. И тогда все сразу же отправились завтракать, а заодно делиться новостями.
Домик Дины был небольшой, а места в нем – еще меньше. Приходилось все время переступать через банки, склянки, горшочки и бутылочки. На столе все время стояли чашки, блюдца и лоханки, будто хозяева как раз готовились пить чай. Шкафы, тумбы и комоды ломились от всяческих снадобий. На креслах и стульях лежали книжки с рецептами. А в самом углу, возле распахнутого окна, к потолку был прикручен большой крюк, на нем висела тяжелая клетка. В этой самой клетке жил спутник и друг Дины, и как раз сейчас он встречал гостей проникновенным взором.
– Привет, Огонек! – Тикс просунул нос между прутьями золоченой клетки.
– Здравствуй, дорогой пес, – кивнул Тиксу крупный феникс. – Доброе утро, милая Рада.
Взглянув на Огонька, всем поначалу захотелось зажмуриться, словно в клетке под потолком висело само красно солнышко. Алые перья на его теле сменялись желтыми, багряными и даже розовыми, иногда казалось, будто они светятся изнутри. Но крючковатый клюв и пронзительный взор говорили о том, что это не просто зарево перьев, а смышленая птица. Ох и сложно приходилось Огоньку с Чудиной, голова которой походила на ее же решето для просеивания крупы. Чего только из нее не высыпалось – куча нужных и ненужных воспоминаний, мелкие планы, а порой могли выскочить даже особенно юркие обещания. После этого Дина обычно попадала в неловкие ситуации, а иногда и вовсе в каверзные истории. Несколько раз феникс Огонек даже сгорал от стыда за хозяйку, но неизменно возрождался, так как очень любил свою Чудину.
Теперь же Дина крутилась у стола, наполняя плошки разными сладостями и разливая напитки, а голодная Рада уже схватила толстобокий пирожок с вишней. Пирожок был очень вкусным, а может, живот Рады стал к этому времени совсем непривередливым.
– Так что же ты нашла в реке? – Дина уселась напротив подруги, с нетерпением выжидая, пока та проглотит очередной кусок. – Рассказывай!
– А лучше покажи! – вмешался Тикс.
Поскольку второй пирожок, на удивление, показался будто бы кислее первого, Рада легко отложила его на блюдце и снова потянулась к сумке. Выхватила пергамент из кармашка. И в тот же миг Дина увидела то самое пугающее слово « беда». Она залепила испачканный вареньем рот ладонью и тихонько запищала. Тикс тоже начал поскуливать, и лишь Огонек спросил:
– Что там такое? – так как ничего не увидел из своей клетки.
Рада перевернула послание и прочитала две загадочных строки про лешего, глухой лес и лопух. На миг все затихли.
– Так вот, я решила, что кому-то в лесу срочно нужна моя помощь! – оценив произведенный эффект, вновь затараторила Рада. – Непременно надо отправиться туда и узнать, что за бедняга прячется под злосчастным лопухом?
Кажется, никто в комнате не разделял рвения Рады. Огонек задумчиво пощелкивал клювом, Тикс начал усиленно лакать морс из лоханки, а Дина так и сидела, зажав ладонью рот.
– Ну как вы не понимаете! – размахивала пергаментом Рада. – Нам же нужны хорошие поступки! А тут такой повод сам приплыл в руки…
– Какие еще хорошие поступки? – насторожилась Дина. – О чем ты?
– О-хо-хо, – закряхтел Огонек, – хо-хо-юшки…
– Неужели ты забыла про экзамен? – Тикс даже поперхнулся морсом и снова зачихал.
А Рада посмотрела на подругу ТАК, что та сразу все вспомнила.
– Да нет, – засуетилась Дина, – вовсе я ничего не забыла, – она сконфуженно отвела взор. – Все я помню. И, кажется, уже сделала несколько хороших поступков. Два точно сделала. Один уж обязательно…
Тикс посмотрела на Огонька, Огонек – на Раду, а Рада – на Дину.
– Что ты сделала? – спросила упрямо Рада.
– Ну, вчера ягоды собрала, – вздохнула подруга.
– Так разве это хороший поступок? – удивилась Рада. – Надо же непременно кого-то спасти, найти и осчастливить! Вот это дело. За такое Агния точно раскроет магическую способность!..
– И ты серьезно собралась в Осенний лес? – робко взглянула на подругу Дина. – И ничуточки не боишься?
– Ни капельки! – отчаянно хорохорясь, хлопнула ладонью по столу Рада.
И Тикс тотчас перестал чихать.
– Мне бы только заново собрать ягоды, – вздохнула Дина. – А то варенье заканчивается. Но я сварю лишь несколько баночек, две или одну…
– Значит, ты не пойдешь со мной? – расстроилась Рада.
Хоть она и была совершенно бесстрашной феей, единственное, что ее пугало, – одиночество. Кто же поспорит, что в самую опасную авантюру всегда нужно ввязываться лишь с проверенными друзьями? Иначе лучше сразу завязать со всеми легкомысленными и рискованными приключениями.
– Пойду, обязательно! Ягоды соберу, и уже готова, – обнадежила Дина. – Правда, Огонек? Мы же не позволим Раде одной отправиться в такой дальний и опасный путь?
– Не позволим! – подтвердил Огонек, сверкая глазами. – Славная Рада, а ты еще кому-нибудь рассказывала об этом послании?
– Нет, – пожала плечами Рада. – Вы первые!
И тотчас она вспомнила об остальных подругах – им тоже необходимо показать свою необыкновенную находку. Теперь, когда живот позволял голове хорошенько подумать, Рада сообразила, куда ей надо сейчас же лететь со скоростью ветра.
– Дина, спасибо тебе огромное за вкусный завтрак! – поблагодарила Рада подругу. – Я теперь совершенно сыта, и мне нужно поскорее рассказать о послании нашей Эле…
Тикс еле успел вильнуть хвостом Огоньку и Дине и стремглав помчался за Радой. А хозяева только помахали им вслед, они уже ничему не удивлялись и давно привыкли к порывистому характеру подруги.
– Боюсь, Эля расстроится, что не первая узнала о моей находке, – переживала Рада, взмывая над ягодной поляной.
– Это точно, – пробурчал Тикс под свой длинный нос. – Эту что хочешь расстроит…
А внизу пролетали пестрые ягодные лужайки, и легкий ветер нес друзей вперед, к дальнему изгибу реки, где почти у самой воды жила фея Элегия.
Глава 3
До смешного страшная история
Река, что огибала Летние луга, одним притоком граничила с Весенней пустошью, которую населяли вруны и чертяки. Как раз на том берегу и жила наша фея Радуга. Каждый вечер она могла забираться на свой любимый камень, запускать «блинчики» по воде и прислушиваться к русалочьим напевам. Но сейчас она летела к другому берегу: туда, где жила ее вторая подруга – фея Элегия или же просто Эля. С того берега можно было взглянуть на Осенний лес: где-то за темными водами полыхало зарево берез, осин и лип. Но местами торчали и пики вечнозеленых сосен. Конечно, с летнего берега все это выглядело лишь далекой размытой акварелью. Отсюда не пугали и лешие, которые населяли заречный лес. И даже водяные, что водились в этих водах, редко нарушали прибрежный покой вероломными вылазками. Им по нутру были речные глубины, и они почти не подбирались близко к суше. Только однажды произошло знаменательное событие: как-то раз задумавшего пошалить и подплывшего близко к Летним лугам водяного выбросило волной на самый берег. И он так испугался расплавиться на песке, что убрался в речные глубины совершенно опозоренный. С тех пор вылазки водяных на летних берегах прекратились. Только лишь фея Элегия не переставала бояться, что какой-нибудь забияка-водяной нарушит ее покой. Подолгу сидела она у реки, с тревогой всматриваясь вдаль, и кажется, каждый раз не могла поверить, что и в этот день не случится ничего страшного. Тогда она ложилась спать, и ночью ей обязательно снились водяные. Будто они выходили из воды, шлепали своими огромными перепончатыми лапами по остывающему песку, по зеленым травам – все ближе подбираясь к домику феи. Водяные заглядывали в окна, прикладывая склизкие ладони к стеклу, складывали толстые губы трубочками и что-то нашептывали, оставляя на окнах облака пара. Тогда Эля в ужасе просыпалась. Она выглядывала во двор, но на Летние луга смотрела лишь луна. В страхе и печали, не в силах уже заснуть, Эля заводила какую-нибудь песню или же доставала флейту, а то и скрипочку. И в тот же миг по берегу разносилась щемящая душу мелодия. Если бы хоть один водяной ее услышал, он тотчас бы пожелал себе десять раз быть позорно выброшенным на берег, лишь бы не слышать эту мелодию вновь. Намаявшись за ночь, Эля вновь засыпала лишь к утру. Или же весь день ходила сонная и печальная.