Район деревни Старокопытовки, стр. 1
Феликс Кривин
Район деревни Старокопытовки
Это было осенью 1941-го года. Фашисты захватили деревню Старокопытовку, а Миша Коркин, простой советский школьник, закончивший пятый класс с одними пятерками, подался в партизаны, в старокопытовские леса.
Найти партизан было не просто – если б их найти было просто, фашисты бы их нашли. Поэтому Миша Коркин на первых порах решил действовать в одиночку. Он пустил под откос эшелон, поджег склад горючего и только тогда встретил первого партизана.
Партизан был старик, кряжистый и приземистый, в белом маскхалате, хотя до зимы было еще далеко. Видно, летнего маскхалата у старика не было, а ходить совсем без маскхалата было небезопасно. Без маскхалата солдат не солдат, а мишень.
– Сократ, – назвался старик. Видно, это была партизанская кличка.
– Миша, – представился Миша.
– Странное имя. Никогда не слыхал. Ты, наверно, нездешний?
– Нездешний. Я к бабушке приехал, а тут война. Вот я и подался в лес, к партизанам.
– К партизанам? Никогда не слыхал.
«Конспирируется, – сообразил Миша. – Сам партизан, а прикидывается, будто ничего не слышал о партизанах».
– Я тоже не слышал… – сказал Миша, чтоб старик не подумал, что имеет дело с каким-нибудь болтуном. Известно, болтун – находка для шпиона.
Оба помолчали – в целях конспирации.
Первым заговорил Сократ.
– Обстановка тяжелая, – сказал он. – К Старокопытовке стянуты основные силы противника, а нас с тобой только двое.
– Воюют не числом, а умением, – напомнил Миша Сократу суворовские слова.
– Оно, конечно, – кивнул тот в ответ. – Но дело в том, что и умения маловато. В военной специальности я, как говорится, знаю только то, что ничего не знаю.
«Под настоящего Сократа работает, – подумал Миша. – Тот тоже знал, что ничего не знает, а на самом деле…»
– Я понимаю, почему вы так говорите, – подмигнул Миша старому партизану. – Этого требует воинский устав. Вдруг поймают, начнут пытать, а ты: «Знаю только то, что ничего не знаю». Или среди своих встретишь замаскированного врага. Чем языком болтать, – «знаю то, что ничего не знаю».
– Чем язык короче, тем жизнь длинней, – сказал старик старую истину. Умный оказался старик. Может, его за ум Сократом прозвали.
Он поправил на себе свое белое одеяние, чтоб выглядеть поприличней. Но какое тут приличие! Умный человек, а как будто из сумасшедшего дома сбежал. Нет, маскхалат нужно носить по сезону.
– Что же нам – самостоятельно действовать или пробиваться к своим?
Пробиваться к своим старик решительно отказался. Видно, его оставили здесь с заданием, он должен был действовать в тылу врага.
Миша его успокоил:
– Я думал, не через линию фронта, а здесь, в тылу. Пробиваться к партизанам, идти на соединение.
– К партизанам согласен. Но не к своим. Идти к своим категорически отказываюсь.
«А разве партизаны – не свои?» – хотел спросить Миша, но не спросил. Кто ж у этого старика свои, если ему партизаны чужие?
Вот тебе и Старокопытовские леса. Тут и вправду не знаешь, с кем встретишься.
Миша решил не терять бдительности. Бдительность такое дело: раз потеряешь, потом свищи.
У старика оказалась вырытая землянка.
– Это еще с Троянской войны, – объяснил он, принимая Мишу за дурачка-двоечника.
Он не знал, что у Миши по истории одни пятерки. На каждом уроке пятерка, а то и не одна. Иногда за урок две-три пятерки.
Как бы Миша не знал про Троянскую войну? Он знал, что она была совсем в другом месте, да и так давно, что любую землянку за это время засыпало бы. Но он сделал вид, что знает только то, что ничего не знает. Вдруг враг подслушивает, вдруг он послан специально, чтобы разведать о Троянской войне?
Хотя не исключено, что старый партизан шутит. Может, он просто любит историю. Оттого и Сократом назвался, и приплел ни к селу ни к городу Троянскую войну.
Скорей всего так и было, но бдительности терять не следовало. Этот белый балахон тоже наталкивает на размышления: халат не халат, а что-то совсем непонятное. Ни врачи, ни десантники таких халатов не носят.
В их отряде старик, конечно, стал командиром. А Миша стал его заместителем. Комиссаром и начальником штаба. А главное – начальником разведки, вот о какой должности Миша всю жизнь мечтал.
Впрочем, старый Сократ не очень командовал. Он больше любил поговорить. Задавал вопросы и наталкивал на верный ответ. Если б на уроках так спрашивали, было бы легко заниматься.
Землянка их напоминала землянку не военных, а мирных лет. Кладовка была битком набита продуктами, в печи весело потрескивали дрова, и варились всякие вкусные вещи, а боевой командир спрашивал у своего боевого комиссара:
– А скажи, Миша: воевать – это хорошо?
– Хорошо! – отвечал Миша. Ему очень хотелось воевать.
– Значит, фашисты хорошо делают, что воюют с нами?
С этим Миша, конечно, не соглашался. Фашисты на нас напали, а мы защищаемся. Мы ведем справедливую войну. А они – несправедливую.
Командир разливал по тарелкам суп, нарезал хлеб и говорил, приступая к обеду:
– Значит, нападать – это плохо? Что ж ты так на еду напал?
Миша ел так, что за ушами хрустело.
– На еду – это хорошо!
– Почему хорошо?
– Потому что голодный.
– Значит, голодным быть хорошо?
И чего он все расспрашивает? – думал Миша. – Как шпион какой-нибудь.
И Миша сам переходил в наступление:
– А в нижнем белье разгуливать – это хорошо? Как будто вы из какой-нибудь больницы сбежали.
– Это не белье, это такая одежда. А сбежал я действительно. Хотя никуда не бегал. Шагу не сделал. Но – сбежал. Меня, между прочим, уже принимали за сумасшедшего. Как скажу, что я Сократ, так сразу и говорят: сумасшедший.
– Подумаешь! У нас собаку зовут Сократ. И ничего. Нормальная собака.
Так они мирно обедали, хотя вокруг было военное время. Потом Миша, как начальник штаба, предлагал разработать план операции, но командир с этим не спешил.
– Ну куда ты торопишься? Поел – отдохни. Только не спеши, это после обеда самое вредное.
Миша с тоской вспоминал, как он пускал под откос эшелоны, как поджигал склады с горючим, сколько бы он еще мог сделать, если б не встретил этого сумасшедшего старика. Устроился тут в лесу, как в мирное время на курорте.
А может, он специально заброшен в лес, чтобы тормозить партизанское движение? Чтобы не давать настоящим партизанам вести против оккупантов освободительную борьбу?
Но лицо у него честное, хорошее лицо. Если б не этот дурацкий балахон, выглядел бы вполне умным человеком.
И еще кличка эта – Сократ. Разве это имя для народного мстителя? Спартак – другое дело. Вождь восставших рабов. Или, допустим, Степан Разин.
Партизанский отряд Степана Разина идет на соединение с отрядом Чапаева. Тут немцы сразу побегут, от одной этой вести.
– Досидимся мы здесь, пока начнут лес прочесывать, – говорил Миша, выражая мнение штаба, который он возглавлял.
– А пускай прочесывают. Мы будем через болота уходить.
– Что ж, они нас не догонят через болота?
– Не успеют. Там, на болоте, трава цикута растет. Только примут ее – и все, поминай как звали.
– А чего они вдруг ее примут?
– Ты думаешь, можно не принимать? – Сократ посмотрел на Мишу очень серьезно.
– Странно вы рассуждаете. С какой стати враг будет делать то, что хочется нам? И вообще: воюют не травой, а оружием.
– Это верно, – сказал Сократ в раздумье. – Значит, ты считаешь – не принимать?
– Да плюньте вы на эту траву! Нашли время заниматься ботаникой. Сейчас только две науки заслуживают внимания: история и военное дело.
Они гуляли по Старокопытовским лесам, – верней, Сократ гулял, а Миша осматривал местность. Иногда он влезал на дерево, откуда деревня Старокопытовка была вся как на ладони. Она была зеленая от немецких войск, от их танков, бронемашин и прочей техники. Жителей видно не было: то ли они попрятались, то ли все ушли в партизаны.