Повелитель Вселенной, стр. 99

Он повернулся. Бортэ встала и отошла от входа. Он вошел, направился к постели и сел.

— Полагаю, ты думаешь, что я должен был покончить с ним.

Бортэ сказала:

— Сейчас ты в нем нуждаешься.

— Я бы убил его, — проворчал Тулуй.

Тэмуджин вздохнул.

— Сынок, хан обязан знать, когда месть бесполезна, хотя и оправдана. Даритай сдался, и, заполучив его людей, мы можем даже совершить нападение, как ты и предлагал. — Он разулся и лег. — Ложитесь спать.

Бортэ пошла к постели. Когда она легла рядом с ним, он притянул ее к себе и прижался губами к ее губам. Она обняла его с радостью.

Через несколько дней после того, как Даритай сдался, Небо одарило их дождем. Люди укрылись в юртах и под кибитками, но ни одна молния не ударила рядом. Озеро и колодцы наполнились водой.

Когда гроза прошла, к стану подошел караван, ведомый купцом на белом верблюде. Монголы окружили караван, засыпали купца вопросами, восхищаясь золотым орнаментом на сбруе верблюда и одеждой караванщиков, сотканной из верблюжьей шерсти.

Во главе каравана был человек по имени Хассан. Он и его товарищи Джафар и Данишменхаджиб говорили по-монгольски. Они шли на север с онгутских земель, что южнее Гоби, гоня тысячу овец, намереваясь обменять их на пушнину. Хан пригласил их в свой шатер.

Купцы рассказывали о том, что творится в других странах. Правитель Хорезма взял в плен много кара-китаев, а уйгуры, заключив союз с кара-китаями, становятся все более беспокойными. Правитель онгутов сомневался, что его господа цзиньцы будут сильны по-прежнему. Купцы беспокоились, как бы конфликт между кэрэитами и монголами не помешал их торговле с северными краями.

— Что ты узнал сегодня? — спросила Бортэ мужа однажды вечером, когда они остались вдвоем. Он провел большую часть дня у шатра Хассана.

— Я разузнал кое-что о тех четырех мальчиках, которые путешествуют с купцами.

Бортэ видела мальчиков. У них были круглые глаза без складки над веком. Таких она еще никогда не видела, и у одного волосы были рыжие, как пламя.

— Ну и что они?

— Как я и подозревал, с ними спят.

Бортэ шикнула и оглянулась. Сыновей в юрте не было.

— Я о таких вещах слышать не хочу.

— Раз они путешествуют так долго без своих женщин, надо же им как-то удовлетворять свои нужды. Наши женщины в безопасности. — Он прятал глаза. — Я также разузнал, какие есть еще страны. Когда бы я ни бывал в стане Тогорила, я мечтал о его богатстве, а от купцов я узнал, что ему далеко до правителей дальних стран.

— Значит, ты хочешь разбогатеть, — сказала она. — Это вполне естественно.

— Что толку быть богатым, если у тебя нет сил сохранить богатство, которое искушает твоих врагов. — Он задумался. — Мы будем в безопасности только тогда, когда все возможные враги будут побеждены. Богу угодно, чтобы мы были одним улусом.

— Ты это часто говорил.

— Но теперь это предстает передо мной более отчетливо, чем в детстве, когда я рассказывал тебе о своем сне.

Тэнгри хочет от меня большего, чем просто объединить мой народ — я чувствую это даже сейчас, когда враги разорили меня. — У него появился отсутствующий взгляд: он забыл о ее присутствии. — Богу угодно, чтобы весь мир был одним улусом.

Хасар не нашел никаких следов брата у Онона и к северу от реки. Он бежал в ту самую ночь, когда Джаха Гамбу поговорил с ним. Луна похудела, а потом пополнела с тех пор. С ним бежали только его товарищи Чахурхан и Хали-ундар. Их зажрал гнус. Питались они лишь кровью из вен лошадей, и Хасару пришлось жевать кожаную сбрую, чтобы заглушить голод. Стало холодно, лесные духи завывали в чаще.

Тэмуджин, видимо, направился на северо-восток и будет держаться подальше от кэрэитов, пока не оправится. Хасар придерживался того же направления, пока не наткнулся на свежие следы, которые привели его к озеру Балюна.

Он так ослабел к тому времени, когда увидел вдали юрты, что пришлось остановиться и дождаться, пока за ним и его товарищами не приехали всадники. Их доставили в юрту, накормили и укрыли одеялами. Хасар спал, а когда он проснулся, в дымовом отверстии уже было видно солнце. Какой-то воин сообщил ему, что хан прибыл сюда на рассвете.

— Мне сказали, что ты спишь, — сказал Тэмуджин, входя в юрту. Он обнял Хасара и пожал руки двум его спутникам. — Я не велел будить тебя. — Он снова обнял Хасара. — Я боялся за тебя.

— А я за тебя, — сказал Хасар. — На знакомых нам землях ты не мог уйти далеко.

— Духи опять отнеслись к нам хорошо. Тэб-Тэнгри вызвал дождь, и все люди, собравшиеся здесь, присягнули мне снова — мы скрепили клятву озерной водой. Я даже использовал купцов, которые останавливались здесь с караваном.

— Хорошо, — сказал Хасар. — Как шпионы, они будут полезны.

Мужчины сели.

— Как ты убежал? — спросил Тэмуджин.

— Я был в стане Джахи Гамбу. Он дал мне убежать и обещал, что жена и три сына будут в безопасности. Он не хочет воевать и не доверяет союзникам Ван-хана.

— И имеет для этого все основания, — сказал Тэмуджин. — Хучар, Алтан и мой анда решили выступить против Ван-хана. Тогорил прознал про это, и три его фальшивых друга бежали на запад. Даритай приехал сюда и рассказал мне об их провалившемся замысле.

Хасар выругался.

— Он присягнул мне, — продолжал Тэмуджин. — Он знает, что умрет, если я когда-нибудь хоть в малом заподозрю его, но теперь он мне нужен.

Хасар уже разобрался в обстановке и не возражал.

— Я слышал о твоих посланиях от Джахи. Ты хотел бы жить в мире со всеми, кроме Нилхи.

— Я надеялся на мир. Но не рассчитывал на него. — Тэмуджин погладил свою короткую бороду и нахмурился. Потом он обратился к Чахурхану и Хали-ундару: — Сколько вам понадобится времени, чтобы снова сесть в седло?

— Мы уже почти поправились, — ответил Хали-ундар.

— Не хвалитесь. Отдохните еще денек. Я хочу, чтобы вы оправились настолько, что могли бы взяться за важное дело.

Чахурхан ударил себя в грудь:

— Мы твои, Тэмуджин. Куда нам ехать?

— Обратно к Ван-хану.

Чахурхан закашлялся.

— Напрасно, выходит, я так долго добирался до тебя.

— Тогорил часто заставал меня врасплох, — сказал Тэмуджин. — Пришло время застать врасплох его и отплатить ему за неверность. Вы двое поедете в его орду, а мое войско пойдет по вашим пятам на юг. Вы доставите ему послание и будете моими глазами. Мы разобьем стан у Керулена, и когда вы вернетесь ко мне, скажете все, что увидели в стане кэрэитов. На этот раз нас не застанут врасплох.

— И каково будет твое послание? — спросил Хали-ундар.

— Это будет послание не мое, а Хасара. — Тэмуджин улыбнулся. — Ты скажешь следующее: «Я всюду искал своего брата и не мог найти его следов. Мое единственное убежище — небо, моя единственная подушка — твердая земля. Я скучаю по жене и детям, которые в твоих руках. Дай мне удостовериться, что они в безопасности, и я вернусь к тебе и предложу свой меч».

— Ван-хан поверит в это? — спросил Чахурхан.

— Он поверит, — сказал Хасар. — Он будет благодарен Тэмуджину за то, что тот не навязывает ему сражения, продолжая скрываться. Даже Джаха поверит. Я сказал ему, что не могу сражаться против брата, но если Тэмуджин исчезнет, у меня не останется выбора, как только вернуться к нему.

Он ухмыльнулся, восторгаясь хитрым и предательским замыслом.

— Мы усыпим бдительность Тогорила, — сказал Тэмуджин, — а потом захлопнем ловушку и нападем на старика.

— Никак не дождусь, — бормотала Ибаха. — Хасар наверняка вернется к следующему полнолунию.

Сорхатани склонилась над шитьем, едва расслышав слова сестры сквозь завыванье ветра снаружи и болтовню служанок. Джаха Гамбу, который предпочитал держаться подальше от Ван-хана после бегства Хасара, перекочевал поближе к стану Тогорила, узнав, что монгол возвращается.

Орда Ван-хана была теперь в трех днях пути, как раз за перевалом. Посланцы встретились там с Тогорилом, и Ван-хан призвал Джаху Гамбу тотчас после их отъезда.