Повелитель Вселенной, стр. 93

— Да… но не слишком запугивай людей, а то они не обратятся к тебе, когда это будет нужно.

Она встала и убрала блюда.

Мужчины немного выпили, а потом бросили жребий, кому стоять на часах в первую смену. Двое вышли, а остальные завернулись в одеяла.

— Ты можешь поспать в моей постели, Тэмуджин, — предложил Шиги Хутух.

Тэмуджин улыбнулся.

— Отлично.

Оэлун проводила сына к постели мальчика. Тэмуджин увернулся, когда она хотела снять с него шубу.

— Я не ребенок, — сказал он.

— Смеешься над старой матерью. — Как обычно, она к вечеру уставала. У нее закололо под ребрами, когда она стала на колени, чтобы разуть его. Она укрыла его одеялом, хоть он и притворно хмурился. — Можно попросить тебя, Тэмуджин? — Он кивнул. — Мне бы хотелось уехать завтра с тобой.

— Тогда я должен задержаться, пока ты упакуешь вещи и подготовишь кибитку.

— Мне не нужна кибитка. Я поеду верхом, и это пойдет мне на пользу.

— А я останусь без жены? — спросил Мунлик, уже лежавший в их общей постели. — Юрта будет без тебя пуста.

— Я скоро вернусь. — Она встала и посмотрела на сына. — Я хочу навестить Бортэ и внуков. Ты бы почаще собирал нас всех вместе. Твоей старой матери осталось недолго жить и радоваться внукам.

Тэмуджин сделал знак, отводящий беду.

— Не говори такие вещи. Ты выносливая. — Как-то он сказал ей, что на вид она не старше Бортэ, но последнее время это было бы не так. — Я устал спорить с тобой. Если твой муж отпустит тебя, ты поедешь.

— Пусть едет, — пробурчал Мунлик.

Оэлун пошла к постели, сняла халат, разулась и легла рядом с мужем. Она обняла его, он прижался к ней. Его любовь была, как костер в ночи, согревавший ее.

— Сначала ты говорил мне, что я в конце концов должен жениться, — сказал Джучи, — а теперь ты говоришь, что я могу и подождать.

Бортэ нахмурилась. Он был в поле и приехал в орду лишь вечером. Едва он успел поздороваться с матерью, как Тэмуджин сказал ему об отсрочке помолвки.

— Ты женишься, — добавил Тэмуджин, — так или иначе, либо на дочери Сенгума, либо на ком-нибудь еще.

— Он думает, что его дочь слишком хороша для меня. — Джучи схватил кусок мяса. — Если она окажется в моей юрте, хорошая трепка поставит ее на место.

Чагадай посмотрел на старшего брата.

— Кэрэиты согласны выдать его дочь за старшего сына хана, так что они, наверно, имеют в виду меня…

Хан строго посмотрел на него и поднял руку. Бортэ хлебнула из кубка. Джучи было девятнадцать лет. Он был похож на Чилгера, и рот у него кривился точно так же, как у мэркита, когда тот злился, и тело было массивное, ширококостное, и глаза маленькие, черные. Он смотрел мимо нее на Есуй и Есуген, которые сидели слева от Хадаган. Джучи ел глазами сестер. Его бы давно надо было женить.

— Я позабочусь, — сказал Тэмуджин, — чтобы у всех моих сыновей были жены, достойные их.

Угэдэй улыбнулся отцу.

— Тогда ты должен найти мне такую, как наша мама. — Лицо хана подобрело, когда он взглянул на третьего сына. Угэдэй поднял кубок и выпил. В свои четырнадцать это был широкоплечий мальчик, выпивавший уже как мужчина, но становившийся от выпивки более дружелюбным.

Оэлун-экэ что-то сказала сыну. Бортэ усадила ее слева от Тэмуджина. Старость пришла к Оэлун внезапно, лицо ее обветрилось и покрылось тонкими морщинами. Только золотисто-карие глаза были теми же.

Тэмуджин предложил мясо сперва своим женам, потом Ходжин. У маленькой девочки были отцовские глаза и острый взгляд, как у Тулуя. У своей матери Дохон она ничего не взяла.

— Я не хочу замуж, — сказала Ходжин.

Хадаган рассмеялась.

— Когда-нибудь тебе придется выйти. Во всяком случае, это будет всего лишь помолвка — в стан к мужу ты поедешь через несколько лет.

— Твоя тетя Тэмулун, бывало, говорила, что не хочет замуж, — сказала Оэлун, — а теперь счастлива с мужем.

Ходжин придвинулась к Хадаган. Если ханский посланник к Нилхе вернется без Сенгума, хан поймет, что сын Ван-хана собирается нанести ему удар. Бортэ знала, что Тэмуджин тогда будет действовать. Она с горечью подумала, что предостерегала его относительно Тогорила.

Она встала и помогла служанкам убрать блюда. Ала-ха поспешила за ней, сунув маленькую девочку Хадаган. Есуген и Есуй встали и поклонились хану, а потом ушли. Тулун и Угэдэй отправились в свою сторону шатра поиграть в бабки.

Оэлун положила голову на плечо сына.

— Приезжай к нам опять, — сказал Тэмуджин, — когда Джучи женится.

— Я буду здесь встречать его невесту. — Оэлун повернулась к старшему внуку. — Смотри, будь ей таким же хорошим мужем, каким был мой.

Бортэ гадала, говорит Оэлун-экэ о Мунлике или о Есугэе. Снаружи кто-то крикнул, часовой ответил. Бортэ пошла к выходу, думая, что вернулся Киратай или Бухатай.

Позвал хана Джурчедэй. Бортэ попросила его войти. Вождь уругудов вошел с двумя незнакомцами, одежда которых была заляпана грязью.

— Приветствую тебя, Тэмуджин, — быстро проговорил Джурчедэй. — Эти два пастуха приехали из стана Шерэна, сына Алтана, и просятся поговорить с тобой. — Оба незнакомца стали на колени и прижались лбами к ковру. — Они говорят, что дело не терпит отлагательств, и не хотят говорить больше ни с кем.

— Встаньте, — велел Тэмуджин пастухам.

— Коко Мункэ по-прежнему хранит нашего хана, — выпалил старший из них. — Я Бадай, а это Кышлык. Мы слуги в стане Шерэна. Он присягал тебе, так что нам кажется, что мы служим тебе, как и ему.

Тэмуджин нетерпеливо махнул рукой.

— Говорите по делу.

— Кэрэиты собрали военный курултай, — сказал Бадай. — Они хотели держать это в секрете, но я был у шатра Шерэна, когда он приехал и говорил с женой. Я слышал, как он сказал, что ловушка Сенгума не сработала, но подготовлена новая ловушка. Они хотят совершить набег на рассвете, окружить твой стан и взять тебя.

Джурчедэй выругался. Хан медленно встал.

— Нилха, наверно, схватил моих посланцев… или хуже того… Сенгум уже бы свел меня в могилу, если бы не Мунлик-эчигэ.

— Если Шерэн был на курултае, — пробурчал Джурчедэй, — то и Алтан, видимо, был там, и я подозреваю, что и Хучар не находился в другом месте.

— Кэрэиты приближаются к тебе, хан, — сказал Кышлык. — Я прошу тебя спасаться.

— Нилха не стал бы действовать без одобрения отца, — тихо промолвил Тэмуджин. — Дожить бы до того времени, когда Тогорилу оторвут руки и ноги и кости разбросают на все четыре стороны. Джурчедэй, поднимай стан и пошли людей в соседние станы. Каждому мужчине сесть в седло и ехать на восток со мной — оставьте все, за исключением того, что нужно для сражения.

Трое выбежали из шатра. Сыновья Бортэ разбирали оружие.

— Я еду с тобой, отец, — сказал Тулуй.

— Нет. Оставайся с матерью. — Он строго посмотрел на Бортэ. — Я поручаю тебе мать, своих жен и младших детей. Спасайтесь, как можете.

Он зашагал к выходу.

77

За озером Буир, поблизости от места, которое называлось Краснотал, где чахлые деревца росли в полупустыне, кэрэиты увидели отступающий монгольский арьергард. Ближе к ночи монголы выстроились в боевой порядок, и кэрэитские воины поняли, что враг решил сражаться. Солнце село, когда Джамуха проехал обратно через свои боевые порядки, чтобы посоветоваться с Тогорилом и его генералами.

Какой же дурак Сенгум, пытавшийся заманить Тэмуджина в ловушку. Нилха преуспел лишь в том, что насторожил врага. У Джамухи было такое ощущение, будто поводья выпали из рук. Тогорил предпринял поход неохотно, а Нилха пылал такой злобой к Тэмуджину, что порол горячку.

Он спешился у костра. Ван-хан подошел к нему.

— Враг ждет, — сказал Джамуха. — Как мы будем действовать? Люди ждут твоих сигналов.

— У меня вопрос к тебе, — сказал Тогорил. — Кто, по-твоему, лучшие воины Тэмуджина, кто самые опасные?

Джамуха стиснул зубы. Старик все еще колеблется, не может решить, как построить войско для боя.