Повелитель Вселенной, стр. 82
Ойратский шаман-вождь смотрел на него изумленно. Взгляд наймана был тверд.
— Я видел сон, — продолжал Джамуха. — Тэнгри обещал бурю. Поднимите ее и воспользуйтесь ею. Если не подчинитесь мне, будете наказаны за то, что хвалитесь способностями, которых у вас нет.
— Я верю в свои заклинания, — сказал Хутуха, — а не в твои сны.
Хутуха и Баяруг достали из своих сумок белые камешки, положили их на землю и стали на колени у ключа. Оба бормотали что-то над камешками, ветер отвечал им завыванием. Послышалась барабанная дробь, противник темной волной захлестнул равнину. Ветер усилился, тучи скрыли горы. Баяруг и Хутуха подняли камешки, омыли их водой и воззвали к духам.
Дождь хлынул внезапно, струйки воды были ледяными. Джамуха не мог больше ничего разглядеть на равнине. Он добрался до своего коня и сел на него. Ветер толкал его в спину, гоня вместе с конницей вниз по склону. Буря заставит войско Тэмуджина попятиться, его люди увидят, что Тэнгри сражается против них.
Вдруг ветер стих, лицо стал сечь град. За шумом града Джамуха едва слышал крики людей, которые как тени проскакивали мимо него. Джамуха понукал коня. Его увлек поток людей, охваченных паникой. Он не мог выбраться из этого потока.
— Стойте! — кричал он.
Всадники мчались мимо него вверх по склону горы. Не сумев повернуть лошадь, он ехал до тех пор, пока не увидел впереди неодолимую крутизну. Град все падал. Вдруг всадники, скакавшие перед ним, исчезли из виду. Джамуха натянул повод, и его конь остановился на самом краю пропасти. Снизу доносились крики и стоны разбившихся людей.
— Назад! — крикнул он стоим воинам. — Поезжайте к реке!
Он пробивался сквозь окружившую его толпу. Некоторые поворачивали вниз, другие продолжали напирать. Эхо умножало их крики.
— К реке! Отступайте!
Джамуха ехал со всеми и проклинал их, желая им смерти.
«Пропади они все — и враг, и те, что подвели меня!»
На всем пути к Аргуни холодный проливной дождь сопровождал Джамуху и то, что осталось от его войска. Его союзники разъехались по своим куреням, надеясь защитить их. Перегруппироваться и атаковать противника у него не было возможности.
Его подвел сон. Ему казалось, что он слышит голос Тэнгри сквозь шум капель дождя, монотонно разбивавшихся о его шлем: «Я предупреждал тебя, Джамуха, но ты не внял Моему предупреждению, ты нарушил Мою волю».
Они ехали без отдыха, боясь, что их догонят преследователи. К утру дождь сменился туманом. Сквозь него Джамуха увидел темные очертания далекого стана.
— Дорбэны, — пробормотал человек, ехавший рядом.
Джамуха оглянулся на ряды своих воинов. Лучшие из его людей остались, он мог надеяться на их повиновение.
— Они наши союзники, — сказал другой.
— Мои союзники разлетелись как птицы, вспугнутые зайцем, — откликнулся Джамуха. — Я ничем не обязан им. Передай приказ — налетим на стан.
Он обнажил меч и повел своих людей вперед. Только кровь может смыть отчаяние.
69
Уцелевшие воины-тайчиуты бежали к своим станам, расположившимся вдоль Онона, преследуемые по пятам.
Здесь, у реки, Агучу, сын Таргутая, собрал людей. Они сражались весь день, отбиваясь от врага, пока не пришла ночь. Их женщины и дети, которые не могли бежать, поскольку вокруг сражались, разбили стан рядом с выдохшимся войском.
Хадаган шла мимо кучек людей, сбившихся вокруг костров, ища своего мужа. Ей было жаль и пленного мальчика, и всех этих людей, дорого заплативших за ее жалость. Если бы она знала, что из этого выйдет, она ни за что бы не умоляла отца спасти Тэмуджина.
Еще одна женщина ковыляла по стану, выкрикивая имена. Женщина зарыдала, упав на колени возле раненого мужчины. Хадаган спрашивала людей, не видели ли они ее сыновей и мужа, и узнавала подробности битвы, которая продолжалась целый день.
Много потерь потерпели обе стороны. Несколько человек видели, как в коня Чингисхана попала стрела, другие видели хана до того, как он вышел из боя, с кровоточащей раной на шее. Воин Чиркудай послал эти стрелы. Так говорили. Если хан умирает, его люди могут решиться отступить. Воины цеплялись за эту надежду — так умирающий от голода давится луковицей, выдернутой из земли.
Тайна, которую Хадаган скрывала ото всех, даже от мужа, грызла ее. Была ли надежда на милосердие Тэмуджина? Он, наверно, забыл девушку, которая сторожила его, когда тайчиуты его искали.
В стане стало спокойней. Хадаган продолжала искать, пока один человек не направил ее к другому костру. Она нашла мужа у коновязи, голова его лежала на седле, лицо было осунувшимся, изнуренным.
— Тоган.
Она опустилась рядом и сняла саадак с пояса.
Он сжал ее руки.
— Я надеялся, что ты убежала.
— Мы не могли убежать. Те, кто пытались, далеко не ушли. — Она привалилась спиной к седлу. — Наши сыновья… они здесь?
Она прочла ответ в его грустных черных глазах еще до того, как он открыл рот.
— Они оба были с Увасэченом, — сказал он. — Он сказал мне, что они потерялись во время бури. Она разразилась так неожиданно — ветер и град одновременно.
«Я заслужила это, — подумала она. — Я наказана за то, что сделала». Она хотела спросить Тогана, не знает ли он что-либо о ее отце и братьях, но усталость, написанная на его лице, не позволила задавать вопросы. Он положил голову ей на плечо и вскоре уснул, но Хадаган боялась спать. Призраки ее сыновей будут бродить в ее снах.
Перед рассветом раздались крики. Подскакал всадник.
— Мы пропали! — кричал он. — Таргутай улизнул ночью со всей своей конницей!
Люди устремились к коновязи и рвали поводья. Лошади пятились, сшибая людей наземь. Тоган схватил Хадаган за руку, и тут над головами засвистели стрелы.
Кто-то задел колчан Хадаган, и стрелы просыпались. Она вцепилась мужу в рукав, и они стали выкарабкиваться из толпы. Тут их встретили всадники и затолкали обратно в толпу.
— Сдавайтесь! — кричал вражеский воин. — Сопротивление наказывается смертью!
Тайчиут прыгнул на всадника и стащил его с седла. Тоган подхватил лошадь под уздцы. Животное вырвалось.
— Тоган! — крикнула Хадаган. Рядом просвистел меч, едва не задев плечо. Одни люди побежали к реке, за ними поскакали вражеские всадники. Другие кричали, уже окруженные всадниками. Хадаган пробивалась через толпу, разыскивая Тогана. За ней бежали женщины и мужчины. Их преследовали конные враги.
— Тоган! — кричала она.
Что-то ударило ее по голове, и она упала лицом вниз.
Она упала у подножья холма и поползла вверх по склону, к вершине, где стояла обо. В темноте она могла бы спрятаться за камнями. Рядом свистели стрелы. Мимо холма скакали всадники, рубя народ направо и налево.
В тусклом сером свете она увидела врагов, гнавших тайчиутов к пустому загону.
— Тоган! — вскрикнула она, не думая о собственном спасении. Он должен быть где-то внизу, среди пленных.
Лишь один человек мог бы спасти ее мужа. Тэмуджин говорил ей, что поможет ей, если будет в том нужда. Она молилась, чтобы он вспомнил это старое обещание.
— Тэмуджин! — закричала он. — Тэмуджин, помоги мне! Тэмуджин!
Два человека остановили коней у подножья холма. Один из них задрал голову.
— Кто зовет нашего хана? — громко спросил он.
— Хадаган, дочь Сорхана-ширы. — Она широко раскинула руки. — Он узнает меня! Моего мужа схватили ваши люди — скажите Тэмуджину, что дочь Сорхана-ширы просит пощадить мужа!
Двое исчезли в кутерьме. Она продолжала выкрикивать имя Тэмуджина, пока не охрипла, а потом села на землю. Людей заталкивали в загоны из повозок и веревок. Обессиленные, они валились на землю. Скоро и за ней придут враги. На холме она была на виду, и удивительно, что еще не рассталась с жизнью. Ее защищают духи обо. Они хотят, чтобы она перед смертью видела, какую доброту и жалость проявляют к ее народу.
Небо стало светлее. Пять всадников по телам проехали к холму. Хадаган встала и подняла руки, показав, что в них ничего нет.