Повелитель Вселенной, стр. 21
Все засмеялись.
Бортэ ударила пятками коня и понеслась за Тэмуджином. Встречный ветер свистел в ушах, замедляя движение. Она погоняла лошадь. Расстояние между ней и двумя всадниками сокращалось. Мунлик наклонился к мальчику, их лошади пошли шагом, а потом стали. Тэмуджин вдруг стал валиться из седла, а мужчина ухватился за его плечо.
Бортэ перешла на рысь.
— Тэмуджин! — крикнула она, приблизившись. Мальчик оглянулся, ее поразили слезы на его глазах.
— Что ты здесь делаешь, девочка? — закричал Мунлик. На грязном лице его были светлые полосы, мужчина тоже плакал.
— Я хотела попрощаться.
Она натянула поводья.
— Прощайся побыстрей. Впереди у нас долгий путь.
Тэмуджин выпрямился и отер слезы с лица.
— Я не хочу уезжать, — сказал он, — но приходится. Даже в юрте твоего отца я почувствовал, что должен ехать с Мунликом.
— Я знаю, — согласилась она и обратилась к мужчине. — Ты бы не плакал только потому, что багатур скучает по сыну.
— Я не могу ничего тебе сказать, — ответил Мунлик.
— Я поняла, что случилась беда, когда увидела тебя. И мой отец тоже. Ты лгал нам.
— Он не лжет, — сказал Тэмуджин. — Отец просил приехать.
Мунлик махнул рукой.
— Прощайся, Тэмуджин. Пора в путь.
— Я буду ехать за вами, пока вы не скажете мне правду. Так что скажите ее лучше сейчас.
— Я скажу тебе. — Тэмуджин наклонился к ней. — Но ты никому больше не говори. Твой отец узнает правду позже, и тебе придется притворяться, что ты ничего не знаешь, до тех пор. Сможешь ли?
— Для тебя смогу, — ответила она.
— Поклянись.
— Обещаю всем сердцем. — Она положила руку на грудь. — Будь я проклята, если забудусь.
— Тэмуджин… — попробовал вмешаться Мунлик.
— Я должен доверять Бортэ, — сказал мальчик. — Если я не смогу довериться ей сейчас, то что же она будет за жена? — Он схватил Бортэ за руку. — Мунлик приехал, потому что мой отец умирает. Татары подсыпали яду ему в пищу, когда он останавливался в их стане, — вот что говорит Мунлик. Перед его юртой торчало копье, когда Мунлик выехал за мной. Ты понимаешь, почему он не мог сказать это твоему отцу.
У нее перехватило дыхание.
— Тебе безопаснее здесь. Отец никогда не сделает тебе ничего плохого.
— Я не думаю о безопасности. Моя мать нуждается во мне. Я должен приготовиться к тому, чтобы возглавить мой народ.
Есугэй умирал. Бортэ с трудом представляла себе это, помня, каким оживленным был этот человек, как он пел песни и смеялся. Тэмуджин, возможно, уже стал предводителем своего народа.
— Я обещаю ждать. Я догнала тебя, потому что хотела, чтобы ты знал об этом.
— Я приеду за тобой, Бортэ… Клянусь тебе, и если тебя отдадут кому-нибудь, я умыкну тебя.
— Я буду молиться за тебя, — сказала она, — и приносить жертвы духу твоего отца.
— Делай это тайно, пока твой отец не узнает о моем. Прощай, Бортэ.
— Прощай.
Она смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду, а потом поехала в стан. Ее родители ожидают, что она расстроится, расставаясь с Тэмуджином, но она сделает вид, что это ненадолго. Она будет вести себя так, будто ждет его скорого возвращения, и когда ее отец наконец узнает правду, она изобразит удивление. Единственным утешением ее было то, что Тэмуджин доверил ей эту ношу и обещал вернуться за ней.
До стана еще было далеко, и она поняла, что может поплакать.
19
Оэлун изучала хмурые лица мужчин, сидевших в ее юрте. Здесь был старый Бахаджи, который воевал вместе с ее мужем на стороне кэрэитского хана. Чарха сидел рядом с Добоном. Таргутай Курултух и Тодгон Гэртэ расположились справа от Тэмуджина.
А за ними она видела других — пожилых людей, которые были на стороне еще отца ее мужа, и молодых, дававших клятву верности Есугэю.
— Мы скорбим о твоем отце, молодой нойон, — сказал Таргутай ее сыну.
Тодгон кивнул.
— Проклятые татары ранили нас глубоко, отравив багатура.
Тэмуджин холодно наблюдал за ними. Оэлун подняла голову. Два брата-тайчиута говорили от имени остальных, это тревожило ее.
— Татары пожалеют о том, что сделали, — тихо сказал Тэмуджин. — Скоро у вас будет случай отомстить за моего отца.
Тодгон приподнялся на подушке.
— Мы жаждем этого, но без вождя будет трудно.
— Теперь у вас есть вождь, — сказал Тэмуджин. — Отец часто прислушивался к словам моей матери. Она будет руководить, пока я не вырасту, и я буду получать такие же мудрые советы, как и отец…
— Прости меня, нойон Тэмуджин, — перебил его Таргутай, — но женщина и мальчик не могут командовать нами в сражении.
— Командовать своими людьми может мой дядя Даритай, — возразил мальчик, — а вы можете командовать моими двоюродными братьями-тайчиутами. Я поеду с вами на войну и научусь у вас тому, чему бы учил меня отец.
Тодгон посмотрел на своих товарищей.
— Мы поступили бы неумно, если бы совершили набег на татар этой осенью. Мы привыкли к руководству твоего отца, а без него наши враги получат преимущество.
— Но у нас будет преимущество внезапности, — возразил Тэмуджин. — Враги не ожидают, что встретятся с войском так скоро после его смерти.
— Ты соберешь всех союзников для нападения? — спросил Тодгон.
— Это будет война, — ответил Тэмуджин, — а не простой набег.
Оэлун смотрела на своего сына с гордостью за его твердый и повелительный тон. Он напоминал ей его отца, но ее муж редко говорил с таким спокойствием и холодностью.
— Дух моего отца будет преследовать нас, — продолжал Тэмуджин, — если те, кто отнял у него жизнь, останутся ненаказанными.
— Они будут наказаны, Тэмуджин, — сказал Таргутай, — но, разумеется, было бы лучше отомстить, когда рана затянется.
Оэлун поняла, о чем думают оба тайчиута. Скорая победа воодушевила бы сторонников мужа, и они с большей охотой подчинялись бы ей. Но если они в этом году воевать не будут, их сомнения относительно нее возрастут. Таргутай и Тодгон имеют собственные честолюбивые мысли.
— Мои раны затягиваются, — сказала Оэлун, — но если мой муж останется неотомщенным, они откроются снова. Я не позволю его врагам думать, что они лишили нас мужества, даже если мне придется пойти на битву с его тугом.
— Послушайте вдову багатура, — сказал Чарха. — Мы, конечно, можем проявить мужество. И вы позволите этой женщине стыдить вас?
Оэлун посмотрела на него признательно.
— Уджин верит в нас больше, чем мы того заслуживаем! — выкрикнул Чарха. — Она предвидит победу, а мы говорим о поражении.
Со стороны входа донесся знакомый голос:
— Даритай-отчигин желает войти в жилище своей сестры Оэлун.
— Войди, — откликнулась она.
Брат ее мужа и еще несколько его людей прибыли вчера вечером, но отчигин еще с ней не поговорил.
Даритай вошел, поздоровался со всеми и приблизился к Оэлун.
— Я преисполнен горя, — сказал он. — Река, что когда-то текла во мне, пересохла. Ты должна была сразу послать за мной.
Тэмуджин встал, дядя обнял его.
— В тебе живет дух моего брата, — продолжал Даритай. — Я прибыл в стан вчера поздно вечером, но не хотел тебя будить, поскольку мне сказали, что ты сам только что вернулся.
Оэлун прищурилась. Она не спала с самых похорон. Она видела, как Тодгон и Таргутай выехали из куреня туда, где разбил свой стан Даритай.
Тэмуджин обратился к дяде:
— Я рад, что ты здесь. Твоя помощь понадобится, когда мы будем разрабатывать план похода, и я хочу, чтобы ты был рядом сегодня вечером, когда мы встретимся со многими товарищами отца.
— Раз отчигин здесь, — сказал Таргутай, — может, ты со своим сыном пожелаешь поговорить с ним, уджин?
— Оставьте нас, — махнув рукой, сказала Оэлун. — Пожалуйста, подумайте над тем, что было сказано.
Мужчины встали, попятились к выходу и вышли.
— Я уже помолвлен, дядя, — сообщил Тэмуджин.
— Мне говорили, — сказал Даритай, садясь рядом с племянником. — Мне жаль, что твое счастье омрачено таким горем. Мы должны позаботиться, чтобы ты не разлучался с девочкой надолго.