Мы выбираем звезды, стр. 57

– Ты убил его, – проговорила девушка, не в силах оторвать взгляда от мертвеца. Слова ей приходилось буквально выдавливать из себя. – Сначала ранил, а потом убил.

– Ну и что? – отозвался Валенсия. – Пойми, это было необходимо. Мы столкнулись совершенно случайно, нам – тебе, мне и ему – просто не повезло. Однако «Файерболу» должно повезти, не забывай.

Кира судорожно сглотнула. Елки-палки, сейчас и впрямь не время распускать нюни! Она отвернулась и пошла прочь, стуча каблуками по асфальту.

– Молодец, – похвалил Валенсия, догнав девушку. По его лицу скользнула тень улыбки. – Ты смелая muchacha* [Muchacha (исп.) – девушка.], Кира.

Наверно, ей следовало ответить: «Я не muchacha, а пилот Дэвис», – но Кира сдержалась.

– Может, снимешь рюкзак и понесешь в руке? – справился Валенсия. – Судя по фильмам, космонавты иначе не ходят.

Правильно. Все-то он помнит, обо всем-то заботится. Кира молча сняла рюкзак. Главное – не поддаться эмоциям…

Они обогнули несколько служебных зданий – с таким расчетом, чтобы, выйдя на людное место, создать впечатление, будто идут от главных ворот. Интересно, мельком подумала Кира, он и вправду не волнуется или только не подает виду, а сам ждет, что вот-вот завоет сирена? Какая разница? Он профессионал, и этим все сказано. Последи лучше за собственным состоянием.

Наконец они очутились среди миниатюрных парков с фонарями, под которыми были расставлены столы и скамьи для тех, кто предпочитал обедать и ужинать на свежем воздухе. Впереди показалось летное поле. На фоне лазерных установок освещенный прожекторами звездолет напоминал устремленную в небо стрелу. Кира вспомнила, что корабль назывался «Мауи Мару», принадлежал по типу к малым грузовым звездолетам и предназначался для рейсов с Земли на Луну и на Л-5, не дальше. Выводишь его на орбиту, а там он летит сам. Л-5… «Пустельга», корабль Киры, поджидал девушку в одном из шлюзов спутника. Как будет здорово снова плюхнуться в знакомое кресло, врубить полную скорость и помчаться туда, откуда прилетают кометы…

– Роr favor, ваше удостоверение, – произнес мужчина в форме сотрудника Сепо, преграждая Кире дорогу. Рядом стоял его напарник.

– Пилот Дэвис, прибыла в распоряжение директора Паккера, – представилась девушка, протягивая агенту карточку.

– Марио Конрой, тоже к директору. – Валенсия сопроводил свои слова широкой улыбкой. Его движения… Он не достал из кармана карточку – нет, он грациозно ее извлек.

Офицер заговорил в минифон, прислушался…

– Все в порядке, – сказал он. – Подождите минуточку, сейчас подъедет машина.

– Неужели у главных ворот не оказалось ни одного автомобиля? – удивился его напарник.

– Срочный приказ, – ответил первый офицер, пожимая плечами. – Никто ничего не понял, никто не знал, к чему готовиться.

Кроме партнеров «Файербола», мысленно прибавила Кира. Разумеется, они тоже терялись в догадках, но, тем не менее, сразу взялись за дело. Кроме того, если забыть о необычных обстоятельствах, для персонала космопорта запуск звездолета давно стал рутинной процедурой.

– Если можно, подождите, – попросил Валенсия водителя, когда автомобиль остановился у административного корпуса. – Мы ненадолго.

Внутри все было как в старые добрые времена – знакомые лица, голоса и жесты; идиллию нарушали только полицейские, в форме и в штатском, – первые стояли у дверей, вторые расхаживали по коридорам. Киру и ее спутника сразу же провели в кабинет Паккера.

– Buenas tardes, – поздоровался директор, поднимаясь из-за стола. Чувствовалось, что нервы у него на пределе; черная кожа словно посерела. – Садитесь. Что вам предложить?

– Спасибо, сэр, ничего не надо, – откликнулся Валенсия. – Поступило новое распоряжение. Корабль должен взлететь немедленно.

Паккер моргнул, судорожно сглотнул, затем расслабился. Кира поняла, что в глубине души директор обрадовался: теперь ему не придется ждать 23:00 – ранее назначенного времени старта; однако, поскольку в его кабинете полным-полно следящих устройств, должен притвориться озадаченным.

– Вот как? Мне не сообщили.

– Сэр, я уполномочен проинформировать вас обо всем, но только когда мы окажемся в безопасном месте. – Валенсия разыгрывал из себя представителя организации, более могущественной, чем Сепо, то есть посланца Священного Синода. В своей шифровке Гатри не стал ничего уточнять насчет Марио Конроя (таковы были неписанные правила в отношении подобных личностей), однако довольно прозрачно на это намекнул.

– Если мне придется пойти с вами, я хотел бы заглянуть домой и предупредить родных, – сказал Паккер.

– Разумеется, – откликнулся Валенсия. – Если не возражаете, поедем на вашей машине. – Заберем с собой всех Паккеров и быстренько смотаем удочки, мысленно закончила Кира. Она решила не говорить директору про убитого охранника. – Но как скоро сможет взлететь корабль?

– Все зависит от маршрута, о котором меня также не известили, – ответил Паккер.

– Мне не нужно стартового «окна», – подала голос Кира. – Если баки полные, значит, реактивной массы вполне достаточно и можно спокойно ее тратить.

– Выходит, вам необходимо только разрешение на взлет? – уточнил Паккер. – Я позвоню капитану Уланду, – очевидно, так звали командира полицейского отряда, которому с недавних пор подчинялся директор, – и попрошу пойти навстречу. – Федеральная астрогаторская служба обычно выдавала такие разрешения по первой просьбе, если, конечно, просьба поступала от официального лица. – Мне кажется, пилот Дэвис, вы сможете взлететь через полчаса.

Сколько прошло времени с момента убийства… то есть ликвидации… то есть несчастного случая, вызванного суровой необходимостью? И как скоро обнаружат труп?

– Пожалуй, мне лучше подняться на борт, – проговорила Кира.

– Buen viaje* [Buen viaje (исп.) – удачного полета.], – произнес Паккер вроде бы ровным голосом, однако девушка уловила легкую дрожь и поняла, что хотел сказать директор: «Удачи! Удачи тебе и всем нам!»

Рюкзак, в котором лежал Гатри, показался вдруг невыносимо тяжелым, словно многократно возросла гравитация. Кира отсалютовала Паккеру и повернулась к двери. Валенсия шагнул ей навстречу.

– Buena suerte, amiga, у hasta la vista* [Buena suerte, amiga, у hasta la vista (исп.) – удачи, подружка, и до встречи.], – сказал он, обнял девушку за талию и поцеловал – не как любовник, а как добрый приятель. Но Кира, несмотря на всю беглость поцелуя, почувствовала, что губы у Валенсии дрожат.

– Adios* [Adios (исп.) – пока.], – бросила Кира, сделав над собой усилие, чтобы не вздрогнуть от отвращения, и вышла в коридор.

– …Ноль!

Корабль оторвался от поверхности. Ускорение прижало Киру к спинке кресла. Она сосредоточилась на том, чтобы дышать ровно и размеренно. Перед ней мигали на панели управления огоньки, прыгали по шкалам стрелки, меняли на экранах мониторов форму диковинные иероглифы. Гул двигателя отдавался в ушах, пронизывал тело; девушка словно слилась с кораблем воедино.

Звездолет мчался вверх, забирая к востоку, и наконец достиг высоты, на которой лазеры его уже не доставали: воздух был слишком разреженным, чтобы они могли придать кораблю дополнительное ускорение. Некоторое время звездолет двигался по инерции, и Кира, которую удерживали в кресле лишь пристяжные ремни, наслаждалась невесомостью и тишиной.

Вскоре заработал двигатель корабля, и возвратилось тяготение. Девушка слышала шорох вентилятора и стук крови в висках…

– Корабль вышел на орбиту, – сообщил механический голос после того, как бортовой компьютер сверился с показаниями различных датчиков. Снова возникла невесомость. Кире вспомнилось, как долго она привыкала к этому состоянию, как долго ей было плохо и приходилось часами вертеться на центрифуге; даже теперь организм не выносил длительной невесомости, однако в первый момент та всегда доставляла радость.

Что ж, они с Гатри улетели с Земли, счастливо избежали гибели. Но облегчение испытали только мышцы, на душе по-прежнему скребли кошки.