Испытание верностью, стр. 26
Первым при агонии отключается зрение, вспомнил он страничку из своего старого медицинского учебника.
(Сколько лет прошло с тех пор, как он, Карл, учился в полицейской академии Мехико и должен был, помимо всего прочего, сдавать экзамены по анатомии, физиологии и оказанию первой медицинской помощи? Двадцать два, двадцать три года?.. А кажется, что это было только вчера…)
Но он по-прежнему слышал звуки – шорохи, шелесты, движение горячего воздуха.
Он чувствовал запах гари, запах голубых капель и их кисло-лимонный вкус на губах.
Он по-прежнему ощущал жар и острые камни под ногами.
– Иди сюда, – позвал его тихий, как шелест, голос остывающего камня. – Направление – на прохладу. Где совсем нет боли.
И Карл поспешил туда.
Постепенно иссякли и звуки, словно на уши ему, как и на глаза, надели плотную непроницаемую повязку.
И потому когда Карл, оступившись на краю невидимой щели, вместе с мелкими камешками заскользил вниз, то не услышал их падения, а лишь почувствовал, как они проносятся мимо.
Он уцепился кончиками пальцев за острый каменный край и повис. Внизу была пропасть – Карл все еще ощущал токи воздуха, но теперь они оказались ледяными. Дыхание Непостижимой Пустоты, вспомнил он, вот как это называют буддисты, последователи школы дзэн.
Они правы.
Очень точное название.
И, хорошо понимая, что это бесполезно, что Непостижимая Пустота затягивает его, а из всех чувств у него осталось лишь осязание, Карл тем не менее попытался в последний раз подтянуться на руках.
И тут кто-то схватил его за цепенеющие кисти и рывком выдернул из пропасти.
66
Во вторник утром Карл проснулся полностью отдохнувшим и в превосходном настроении.
Некоторое время он с любопытством разглядывал высокий каменный потолок и светильник с забавными цветными оконцами, с удовольствием вдыхал чистый, сухой, прохладный воздух пещеры, в котором витал незнакомый ему довольно сильный, но приятный запах, и радовался полному отсутствию боли в теле, завернутом, судя по ощущениям, во что-то мягкое и теплое.
Эти ощущения были настолько приятны, что Карл не торопился с выстраиванием привычной логической цепочки, заключающей в себе ответы на такие, например, насущные вопросы, как «где я?», «который час?» и «как я здесь оказался?».
То есть он помнил, конечно, что оставил на снежном поле Клауса с поврежденной ногой, что долго искал нужную пещеру и ему очень мешала боль от острого приступа аппендицита, но, несмотря на это, пещеру Карл все-таки нашел и поднялся в нее… А вот что было потом?..
От бредовых ночных видений в памяти не осталось и следа.
Ничуть от этого не расстроившись, Карл решил повернуться на бок и еще немного поспать.
К его удивлению, процесс переворачивания занял некоторое время.
Не то чтобы тело совсем не слушалось команд, посылаемых мозгом, просто оно стало относиться к ним критически.
Попутно выяснилось, что он, Карл, совершенно голый, лежит на чистом, мягком, белом меху, а сверху укрыт одеялом из тонкой и легкой шерсти, которое кто-то заботливо подоткнул со всех сторон.
Обнаружился и источник приятного запаха – пластырь на животе, сделанный из тонкого холста и пропитанный какой-то голубоватой жидкостью.
Карл, давно привыкший ощущать себя сильным, абсолютно здоровым, уравновешенным и полностью контролирующим свои телесные функции, и сейчас не собирался потакать всяким там минутным слабостям. Первоначальное намерение – поспать еще часок-другой – было отставлено.
Он сел на своем покрытом мехами ложе и оглянулся по сторонам в поисках одежды.
Здесь было много занятных вещей, но никаких следов его одежды и обуви не наблюдалось.
Легкая бамбуковая занавеска, прикрывающая вход в пещеру, зашелестела.
В пещеру стремительно вошла девушка с агатовыми глазами и длинными черными косами, одетая в овечий тулупчик, перехваченный цветастым кушаком, и в цветастом же платке на голове. В маленьких ушах важно покачивались массивные золотые серьги в виде змей, кусающих себя за хвост.
В руках девушка несла какой-то сверток. При виде сидящего Карла ее смуглое лицо озарилось радостной улыбкой.
– Я так и знала, что ты сейчас проснешься!
Карл инстинктивно подтянул сползшее одеяло.
– Кто ты?
– Я – Саддха, – снова улыбнулась девушка, – на твоем языке это значит Эдельвейс…
Придерживая одеяло, Карл осторожно слез с ложа и выпрямился. Голова немного кружилась, но с остальным все было вроде бы нормально.
– Я принесла тебе одежду. – Саддха развернула сверток и протянула ему длинный тибетский халат и что-то вроде войлочных туфель без задников.
– Спасибо, Саддха. У тебя очень красивое имя. Извини, не могла бы ты… э… отвернуться?
67
Девушка рассмеялась весело и звонко.
– Я помогала отцу о-пе-ри-ро-вать тебя, – с гордостью заявила она, по слогам произнося новое и сложное английское слово, – и зашивала твою рану. Так что можешь не стесняться.
– А где твой отец?
– Ты скоро увидишь его. А пока… тебе, наверное, что-нибудь нужно?
Карл, повернувшись к ней спиной, быстро облачился в халат и затянул пояс на узкой, как у юноши, талии.
– Ты, наверное, хочешь… э… выйти на воздух?
– Да. А еще умыться, побриться, почистить зубы и поесть.
– Есть тебе еще нельзя, – произнесла Саддха с сожалением, – отец сказал – только пить. Что же касается прочего, я постараюсь что-нибудь придумать…
Когда Карл, совершив краткую прогулку по окрестностям, вернулся к пещере, на большом плоском камне у входа уже были приготовлены кувшин с горячей водой, миска с чем-то напоминающим взбитую мыльную пену, достаточно острый на вид нож, кора баньянового дерева для чистки зубов и старинное серебряное зеркало на подставке.
С правой стороны находился большой, девственно-чистый снежный сугроб.
Карл вспомнил свои вчерашние ощущения и несколько удивился.
Как и положено на такой высоте, здесь было холодно, очень свежо и запаха травы и цветов не наблюдалось.
Карл пожал плечами, решив, что накануне это ему просто привиделось (точнее, принюхалось), скинул халат, обвязав рукава вокруг пояса, и с наслаждением принялся растираться снегом.
Сзади послышался легкий вздох, но, когда Карл обернулся, там никого не оказалось.
Тем не менее к предметам, разложенным на камне, прибавилось полосатое махровое полотенце со свежей этикеткой «Made in China».
В пещере Саддха с самым что ни на есть строгим и скромным выражением лица заваривала в медном чайничке чай.
За столом, на котором теперь была постлана пестрая индийская скатерть, сидел маленький сморщенный узкоглазый старец в золотистых мехах и курил трубку.
Карл сложил ладони у груди и низко поклонился.
– Карл Роджерс, ваш недостойный ученик, – представился он по-китайски.
– О, не утруждай себя формальностями, – усмехнувшись, на чистом английском языке ответил старец.
– Садись. Можешь называть меня Дэн-Ку.
– Вы так хорошо говорите по-английски, Дэн-Ку, – заметил Карл, усаживаясь напротив старца и принимая из рук Саддхи чашку.
– Если хочешь, я могу перейти на немецкий, – предложил старец, – но тогда моя дочь не будет нас понимать. Из всех европейских языков она выучила только английский, да и тот с грехом пополам.
– Нет, нет, зачем же, – поспешил возразить Карл, поймав умоляющий взгляд Саддхи, – пусть будет английский. Но как вы…
– Как я догадался, что ты – немец? – снова усмехнулся старец. – Очень просто. По некоторым внешним признакам. По произношению. Должен признать, что немцы в наших краях – редкие гости. Все больше французы и англичане, ну и американцы, разумеется, куда ж без них… Хотя в тебе чувствуется сильная примесь другой крови, кто-то из твоих близких предков был, вероятно, родом из Восточной Европы?