Логово ведьмы, стр. 20
– Где он сейчас? – наконец подняла она глаза на застывшую в напряжении Валентину.
– На работе, конечно.
– Вы знаете людей, с которыми он работает?
– Конечно.
Ирина вдруг резко отодвинула вещи Дмитрия и долгим внимательным взглядом посмотрела в глаза Вали. «Какой чистый голубой цвет, – подумала она. – Слишком чистый и слишком голубой».
– Мы никогда не говорили о вас, Валентина. О вашей проблеме.
– То есть как – не говорили?
– У меня есть профессиональное правило: не проявлять инициативы. Вы обратились ко мне по поводу подруги, четко выразили свою волю, и я ее исполнила. Сейчас я начала работать с вашим мужем. Как я поняла, пока вам нужна только информация. Вы ее получите, но… Валентина, я должна вас предупредить, что вы – не хозяйка своим эмоциям. Это и есть ваша проблема.
– Я не совсем понимаю.
– Вы человек, чьи страсти очень близки к исступлению. Если их отпускать – по собственной воле, с моей помощью, еще кого-то, – возможны драматические последствия. Вы убедились в этом на примере подруги Кати. Но я сейчас говорю о последствиях для вас.
– Что вы имеете в виду?
– Ну что ж. Я называю вещи своими именами. Убийство, самоубийство, безумие.
– Вы считаете меня склонной к безумию?
– Очень многие люди способны в эмоциональном порыве совершить то, с чем не справится их мозг.
– Почему мы об этом говорим? – У Вали дрожали руки, подбородок, застыли слезы в глазах.
– Я хочу вам помочь. Сразу скажу, что делаю для вас исключение. Речь идет о психосоматике, то есть области официальной медицины. Я, как вы знаете, целительством не занимаюсь.
– Не уверена, что мне нужно… Но я в любом случае заплачу. Отступать некуда.
– Я не об этом. Плата остается в рамках договоренности. Я же сказала: это моя инициатива. Что называется – подарок фирмы. Только метод мой достаточно суровый. Вы получите полную информацию. Быть может, более полную, чем рассчитывали. А я попробую оценить силу ваших реакций. Вы очень хорошо умеете их скрывать, поэтому не удивляйтесь, если при мне вы потеряете возможность самоконтроля. Ничего не бойтесь: я лишь постараюсь зафиксировать начало патологии для того, чтобы в дальнейшем корректировать ваше состояние. Вы согласны?
– Нет. Конечно, нет. Мне не нужна никакая коррекция. Я вообще не понимаю, к чему все это.
– Как хотите. Мое дело предупредить. Возвращаемся к вашему мужу… – Ирина придвинула к себе фотографию.
– Нет, пожалуйста, еще минуту. Почему вы это предложили?
– Считайте, альтруизм. Есть и такая патология. Ну, и профессиональный интерес. Я не всегда была гадалкой.
– Я согласна! – Валю бил озноб. – Вы ведь, вероятно, уже все знаете.
– Фотографию Кати, пожалуйста. Давайте. Посмотрим.
В наступившей тишине Валя чувствовала себя не человеком, а муравьем, который видит опускающийся на него сапог, но не может двинуться с места.
– Наверное, все было бы иначе, если бы мы с этого начали. Возможно, нет, поскольку дело в вашем отношении, а не в тайной страсти мужа. Дело в том, что страсти нет. Есть очень хорошее, светлое отношение. Ваш муж в глубине души эстет, сибарит. Ему нравится общение с очаровательной женщиной. Возможно, она кажется ему совершенством. Но никаких мужских надежд, сексуальных планов… – Ирина говорила медленно, не сводя с Валентины глаз, которые той вдруг стали казаться огромными, страшными, угрожающими.
Сердце Вали как будто сковало льдом. Оно билось об этот лед с трудом и болью. А в мозгу появилась пылающая надпись: «Она кажется ему совершенством. Очаровательная женщина». Валя почувствовала, как свело ее скулы, она попыталась разжать зубы, но не смогла И вдруг со всех сторон услышала незнакомый хриплый голос: «Пусть она умрет. Пусть она сдохнет там. Нет, я сама ее убью. Я мечтаю задушить эту тварь. Если бы не она, он бы никогда… Он бы так не думал… Он не может так… Он знает, что я… Что только я…»
Какой-то частью мозга она видела со стороны, как беснуется, рычит и бьет себя кулаками по лицу грузная тетка с искаженным, изуродованным злобой лицом. Потом все заволокло пеленой.
Когда Валя пришла в себя, она лежала на диване. На лбу у нее было мокрое полотенце, от которого резко пахло нашатырем и какими-то травами. На груди она чувствовала прохладную руку, которая как будто держала ее сердце, успокаивая его биение.
– Полежите спокойно. Сейчас Вера принесет вам горячее питье.
– Что это было?
– Все нормально. Мы просто работаем.
ГЛАВА 9
Дина была страшно расстроена Катиным состоянием. Она даже не находила слов во время их свиданий. Катя невыносимо страдала от своей изоляции и от того, что слишком четко представляла себе все, что с ней произошло. Она вела себя как сумасшедшая! Это было! Она понимает, что такие болезни нужно лечить, но не может себя убедить в том, что это произошло с ней. Что она так внезапно заболела, а теперь внезапно выздоровела. Катя все время вопросительно смотрела Дине в глаза. Если Дина верит, что она носит в себе какой-то ген безумия, то она сама поверит в это. И перестанет доверять самой себе. У Дины не было ответа. Она просто умирала от жалости и какой-то вины. Она сама чувствовала себя в этом заведении, как в дурном сне. Здесь любые человеческие странности, отклонения от нормы выглядели так буднично, воспринимались так естественно, что казалось нелепым искать уникальные причины. Здесь умнее всех медсестра Рая, для которой нет загадок: «Дураков всегда больше, чем нормальных».
Дину принял профессор Тарков, спросил, как она находит свою подругу.
– Она такая же, как всегда. Только страшно подавленная, униженная, что ли. Здесь каждый считает, что подобное может случиться с кем угодно, только не с ним.
– То есть вы считаете, что ваша подруга страдает своеобразным психическим расстройством?
– Конечно, я так не считаю. Я не могу ничего считать в области, где врачи через раз ошибаются.
– Это вежливо и деликатно.
– Извините, это на нервной почве.
– Нервная почва. Да. Честно говоря, во время наших многочисленных бесед я понял вашу позицию и круг информированности. Помните, вы с каким-то товарищем-детективом собирались проводить расследование по поводу случая с Катей? Вы что, полагали, что здесь возможно криминальное воздействие?
– Знаете, криминал – такая вещь, что на него можно наткнуться в собственном шкафу. Образно говоря. Сережа, детектив, отыскал Катиных знакомых, с которыми она общалась в последнее время. Мы – дилетанты там, где молчит наука. Можем лишь рыть вслепую.
– Очень занимательно. После бесед с вами мне иногда хочется купить такую, знаете, книженцию со страшным названием и еще более страшной картинкой на обложке.
– Я вам привезу пару ящиков.
– Весьма любезно. Кстати, насчет знакомых. Я попросил бы организовать их свидание с Катей. Это очень полезная информация.
– Конечно.
– Значит, ничего настораживающего вы в состоянии своей подруги больше не видите. Правильно?
– Ну, да. Я хотела бы вас поблагодарить…
– За что?
– За правильное лечение, наверное.
Дина поднялась со стула, собралась попрощаться, но профессор уже внимательно и сосредоточенно смотрел в потолок. Дина пару раз посмотрела на часы, потом склонилась к его уху.
– Я могу идти?
– Да-да, – легко согласился он.
У двери она оглянулась и еще раз посмотрела в этот загадочный голубой глаз. Он ей вдруг подмигнул. Переступая порог, она вдруг услышала за спиной: «А мы и не лечили ее вовсе». Дина до самого дома думала: показалось ей или он на самом деле так сказал?
В квартире она долго ходила кругами вокруг телефона, потом решительно позвонила:
– Сережа, слушай. Я из больницы. Там этот профессор. Он меня все время ставит в тупик. Но дело не в этом. Он вдруг заговорил о криминальных воздействиях. Сейчас все об этом говорят из-за секты, которая под землю зарылась в ожидании конца света. Но я подумала о тебе.