Трудно быть солнцем, стр. 11

Олеся никак не могла избавиться от назойливого ощущения, что ее кто-то преследует. Она чувствовала на себе пристальный взгляд кого-то затаившегося и жестокого. Внезапно обернувшись, она увидела вдалеке темную фигуру, которая мгновенно нырнула в проулок. Это на самом деле так или только буйство ее воображения? Олеся снова подумала о письме, которое лежало в ее сумочке. Жаль, что у нее нет никакого средства для самообороны. Разве что пилочка для ногтей.

Староникольск – городок тихий, замшелый, преступлений здесь почти не бывает, хотя в последнее время отмечались бесчинства подростковых банд да курсировали невнятные слухи о таинственной секте, которая якобы приносит в жертву людей. Олеся не то чтобы верила в подобные россказни, но обещала родителям быть осторожнее.

Девушка, поддавшись внезапному импульсу, бросилась бежать. Так она сможет понять, преследует ли ее кто-то или нет. Пробежав метров триста в темноте, она остановилась и, тяжело дыша, оглянулась. Никого. Так и есть, фигура, которую она приняла за злодея, была на самом деле одиноким прохожим, который, что вполне вероятно, испугался ее саму, как Олеся его.

Она была в парке. Когда-то здесь били фонтаны, стояли удивительно красивые мраморные статуи, и вообще, парк принадлежал княжеской фамилии. Молодой князь из Америки приезжает в Староникольск несколько раз в год. Олеся видела его фото в газетах. Симпатичный и жутко богатый. Хорошо было бы после ее пузатого Влада заиметь подобного друга. А еще лучше мужа.

За спиной у Олеси хрустнула сухая ветка. Она обернулась. Темная фигура снова маячит неподалеку. Девушка ускорила шаг. Фонарей в парке практически не было, она стремилась вырваться из темноты и оказаться на слабо освещенном пятачке под одним из них. До ближайшего фонаря было не меньше ста метров. Олеся снова побежала.

На этот раз темная фигура бросилась за ней. У Олеси отпали все сомнения – ее преследуют. Паника охватила девушку. Что же делать? Она не знала. Бежать, вот что говорила гадалка совсем недавно.

Олеся попробовала закричать, но из горла вырвался хриплый прерывистый возглас. Боже, неужели Бронислава не ошиблась и эта темная фигура – ее смерть?

Она вылетела к фонарю, замерла. Свет создавал иллюзию безопасности. И в то же время не давал ей всмотреться в густую темноту. Олеся начала всхлипывать. Как же ей хотелось, чтобы все обернулось кошмарным сном, а не реальностью.

Черная фигура бросилась на нее внезапно, как коршун на добычу. Олеся завизжала, пытаясь отбросить от себя нападавшего, и почувствовала легкий укол в руку. Несколькими секундами позже она стала терять сознание. Но еще до того, как она провалилась в темноту, из которой возврата для нее уже не было, она ощутила, как что-то обвило ее шею.

Нападавший захлестнул на шее девушки странный шарф, выцветший, с изображением лилии. Ему хватило нескольких секунд, чтобы лишить Олесю жизни. Ее тело он бережно опустил на аллею, поросшую травой. В предсмертной агонии руки девушки схватились за траву, которая так и осталась в кулаках. Правая нога жертвы, как видела это в хрустальном шаре Бронислава, была подвернута. Голова повернута набок. Голубые глаза приоткрыты.

Убедившись, что жертва мертва, убийца достал из кармана цветок – белую лилию – и положил на грудь Олеси. Темная фигура, оставив тело на дорожке, под одиноко светящим фонарем, исчезла во мраке.

Начало цепи убийств было положено. Белая лилия опять умерла. Садовник вновь принялся за работу…

7 августа

Алина Полоцкая, звезда российского экрана, воскликнула:

– Ну и дыра же этот Староникольск!

Ее супруг, не менее, чем она сама, известный режиссер Глеб Плотников, приземистый усач лет пятидесяти, только усмехнулся. Он прекрасно знал привычки своей жены. Еще бы, она привыкла к съемкам, которые проходят в Москве, к отдыху за границей, на роскошных курортах. А тут они попали в провинцию, старинный городок Староникольск, расположенный в Ярославской области. Этот городок был провинциальным и незначительным, а ветка железной дороги была подведена только к нефтезаводу, и добираться до Староникольска пришлось на автомобиле. По августовской жаре, несколько часов кряду, это было настоящим мучением. Алина, обмахивавшаяся веером, вся взмокла, и чем выше поднималась температура, тем ледянее становилось ее спокойствие. Глеб прекрасно знал: если его жена сжимает губы и молчит, то это означает одно – она чрезвычайно недовольна происходящим.

Когда же их съемочная группа наконец-то добралась до Староникольска, Алина первым делом заперлась в ванной, откуда появилась через час. Глеб, меланхолично куривший на балконе единственной приемлемой для них староникольской гостиницы, уставился на жену. Он не зря сделал свой выбор в пользу Алины. Его бракоразводный процесс с дочерью известного поэта, который состоялся несколько лет назад, стал пищей для желтых газет. Они вовсю смаковали подробности романа восходящей звезды театра и кино Алины Потоцкой и ее новоявленного супруга, маститого режиссера Глеба Михайловича Плотникова.

Плотников, увидевший Алину в ее первой картине, был сражен наповал ее грацией, талантом и несомненным умом. Он ходил на все спектакли в театре, где она работала. Затем, на одной из тусовок, устроил так, чтобы их представили друг другу. Через месяц он сделал Алине предложение.

Двадцатипятилетняя красотка с гривой темных волнистых волос и изумительными зелеными глазами стала супругой режиссера, старше ее в два раза, лысеющего крепыша с мировым именем. Алина не могла сказать, что испытывает к Глебу чувство безраздельной любви, однако он ей нравился и, в отличие от десятков, если не сотен, ухажеров и приятелей, обладал подлинным могуществом. Алина сделала верную ставку – всего за пять лет она превратилась из мало кому известной актрисы одного из московских театров в звезду российского кино. В первую очередь благодаря Глебу, который поставил и снял для нее за эти пять лет восемь картин и три сериала.

Ее роль в последней картине, «Рожденные, чтобы умереть», была удостоена «Ники», на Потоцкую со всех сторон посыпались восторженные отклики, ей пророчили блестящее будущее. Алина взяла небольшой тайм-аут – она забеременела и, разродившись здоровым и крепким мальчиком, которого нарекли Глебом, еще больше привязала к себе супруга-режиссера. Те, кто не любил звездную пару, а таковых было почти такое же количество, как и фанатов Алины с Глебом, за глаза с сарказмом именовали их «Дабл-Пэ» – двойное Пэ, намекая на то, что фамилии Алины и Глеба начинались на одну букву. Однако за этим прозвищем стояло большее – Плотников принципиально снимал жену во всех картинах, которые производила его киностудия, они удачно дополняли друг друга – невозмутимый, флегматичный Глеб и искрящаяся, холеричная Алина.

– Слава богу, что в этом Старо… как его там, в гостинице есть горячая вода. Удивительно по нынешним временам, – томным голосом произнесла Алина, завернувшаяся в тонкий шелковый халат фиолетово-розоватых расцветок. – Ну что же, теперь я чувствую себя пришедшей в чувство, дорогой.

– Я уже позвонил в Москву, – сказал Глеб, – у Глебушки все в порядке.

Они наняли великолепную гувернантку, и, помимо этого, мать и старшая сестра Алины взяли на себя функции воспитателей сына Потоцкой и Плотникова.

– Я, конечно же, предполагала, что Староникольск не Москва, но что это такая провинция… – протянула Алина. – Глеб, мы обязательно должны снимать сериал здесь?

– Ты же знаешь, что этого не избежать, – ответил Плотников.

Он улыбнулся в усы. Его супруга напрочь забыла о том, что и сама-то не была коренной москвичкой, а появилась на свет в подмосковном городке, до ужаса похожем на Староникольск. В возрасте шестнадцати лет, сразу после окончания школы, она сбежала из ненавистной малой родины и отправилась искать счастья в Москву. Ей повезло – она поступила в театральный институт с первого раза.

– Ну что же, – вздохнула Алина и уселась на софу. – Ничего не поделаешь. Но, Глеб, постарайся, чтобы наше пребывание в Староникольске не затянулось.