Неограненный алмаз, стр. 36

– Мартин! – отпрянула Сара, чувствуя, как сильно забилось ее сердце. – Это невозможно. – Она отрицательно покачала головой. – Что, если кто-нибудь войдет?

– Вряд ли. Все отправились спать. Уверяю тебя, Кристи и ее муж найдут себе на эту ночь занятие, от которого не захотят отвлекаться. – Он привлек ее к себе и поцеловал в губы. – Я хочу тебя, Сара. Я хочу, чтобы мы были вместе.

– Этого же хочу и я, с самого первого момента, как только увидела вас, Мартин Карстерс. – Она положила свои руки на его, и решительно вздохнула: – Ладно, полковник. Видимо, в День благодарения у нас будет за что благодарить судьбу.

В это время Пруденс сидела на краю кровати Луанн, тревожно вглядываясь в бледное лицо молодой женщины.

– Как ты чувствуешь себя? Боль в животе проходит?

Проконсультировавшись с «Практическим руководством» доктора Чейза, Пруденс пришла к выводу, что у Луанн расстройство пищеварения.

– Немного. Не так больно, как раньше. – Вдруг из ее глаз полились слезы. – Но я же не потеряю ребенка, мисс Пру? Я этого не переживу.

Пруденс отвела волосы с искаженного болью лица Луанн.

– Замолчи. Не говори так. Бог милосерден.

– Но преподобный Энтвистл...

– Это – лошадиная задница, а не священник. Луанн улыбнулась, услышав это определение.

– Я рада, что вы так о нем думаете.

– Тебе надо закрыть глаза и поспать. Тебе и твоему малышу необходим отдых. Я останусь, пока ты не заснешь, а потом навещу тебя утром.

Луанн взяла руку Пруденс и прижала к своим губам.

– Вы самая добрая женщина из всех, кого я знаю, мисс Пру. Моя мать когда-то говорила, что бриллианты добываются совсем некрасивыми тусклыми кусочками, которые приходится потом долго обрабатывать. Но когда все лишнее убрано и алмаз огранен, он становится бриллиантом, ярким, как звезда. Нужно лишь извлечь его красоту на поверхность. Вы – такой же алмаз, мисс Пру. Ваша красота незаметна на первый взгляд, но когда узнаешь вас ближе, никто не может с вами сравниться.

Пруденс прилагала все усилия, чтобы сдержать слезы.

– Раньше мне никто не говорил таких слов.

– Я хотела бы быть такой же доброй, как вы, мисс Пру, – произнесла Луанн, закрыла глаза и задремала.

Несколько минут Пруденс ждала, когда дыхание Луанн станет глубоким и ровным, затем поднялась и осторожно вышла из комнаты. Оказавшись в коридоре, она заглянула в комнаты Мэри, Лорел и Элизы – все они крепко спали. Минуя опустевшую комнату Кристи, Пруденс улыбнулась, вспомнив радостную встречу супругов. Но, обнаружив пустую кровать Сары, Пруденс ощутила чувство вины. Видимо, Сара осталась на кухне, чтобы убраться после праздничного ужина. Пруденс немедленно направилась на кухню. Проходя мимо гостиной, она обнаружила, что дверь в нее закрыта. Это показалось ей странным. Пруденс решительно подошла к двери и тут же остановилась: из гостиной доносились голоса.

Женский смех Пруденс узнала сразу – это был голос Сары. Легко было понять, кому принадлежал мужской голос. Было ясно, что Сара и Моуди решили отпраздновать свою свадьбу заранее.

Негромкие слова за дверью были полны такой страсти, что у Пруденс сжалось сердце – похоже, все люди в мире вызывают чьи-то чувства, кроме нее.

Пруденс на цыпочках вернулась к лестнице и стала тихо подниматься наверх. У двери Брока она на секунду задержалась. Если ее и может ожидать счастье, то только с человеком, который сейчас мирно спит по другую сторону этой двери.

Ее рука машинально легла на медную ручку, но почти сразу рассудок поборол веление сердца, и Пруденс поспешила отдернуть руку, коря себя за секундную слабость. Но как только она вошла в свою холодную пустую комнату, этот самый рассудок вдруг усомнился: может быть, стоило подчиниться порыву? Тяжело вздохнув, Пруденс легла в кровать.

Глава 17

«Скоро в этом доме будет пустынно и тихо», – подумала Пруденс, наблюдая в окно, как Моуди помогает Саре сесть в сани. Затем он помог забраться Элизе, Мэри и Лорел.

Девушки в сопровождении ковбоев должны были посетить город и пообедать в ресторане «Плакучая ива». Предстоящее маленькое приключение взволновало обитательниц ранчо, словно школьниц.

Снегопад кончился, но небо все еще оставалось таким же серым, как настроение Пруденс.

Все едут повеселиться, кроме нее и Луанн, которая осталась в постели, поскольку ей так и не стало лучше. Из всех работников в город отказался поехать только Брок, который решил заняться отделкой домика работников.

Пруденс покачала головой – она не могла понять, как можно потратить единственный за неделю выходной на этот дурацкий домик. Брок пропадал там все дни напролет. Похоже, он просто не хочет ее видеть.

Пруденс дыхнула на оконное стекло, и оно тотчас запотело. Потом она написала на стекле пальцем имя Брока, а затем свое. «Брок-Пруденс» – это звучало в одном ритме, как припев песни.

– Доброе утро, Рыжая. Что ты там рисуешь? – проговорил Брок, входя в комнату и стягивая перчатки.

Пруденс на мгновение замерла, застигнутая врасплох, и быстро стерла имена.

– Так, ничего, – пробормотала она, стараясь придать лицу выражение безразличия. – Что-то случилось? Или ты наконец закончил все работы? Похоже, в последнее время это единственная радость в твоей жизни.

– Не единственная, – буркнул Брок, направляясь к камину. – Снегопад утих, но все равно очень холодно. Кажется, я становлюсь старым – не переношу холод.

– Не хочешь горячего кофе? Я только что подогрела.

Брок кивнул.

– Почему ты не поехала с другими? Не стоит все время сидеть дома.

– Луанн плохо себя чувствует.

Он принял протянутую чашку и подул на кофе.

– Что с ней? Слишком много вчера съела? – Он удрученно покачал головой. – У меня та же история. Я набрал фунтов пять.

Пруденс бросила взгляд на его живот. Не похоже, что Брок набрал хоть одну лишнюю унцию.

– Я думаю, у нее проблемы с ребенком. Меня она крайне тревожит.

– А Ханна осматривала ее? Она хороший знахарь.

Пруденс отрицательно покачала головой:

– У Ханны до сих пор сильный жар, а беременную женщину нельзя подвергать риску.

Брок замолчал. Потягивая кофе, он исподлобья взглянул на Пруденс. Со стороны они, наверное, представляют собой умилительную сцену – муж и жена, которые вместе пьют кофе, мирно обсуждая события дня.

Рыжая прекрасно подошла бы на роль жены в любом доме. Умная, деловитая, с практической хваткой, очень заботливая – никто ведь не заставлял ее открывать приют для матерей-одиночек. Кроме того, она очень привлекательна. Существуй рынок невест, она бы стоила на нем дороже всех.

– Что-то не так, Брок? Ты смотришь как-то странно.

К своему удивлению, он смутился.

– Нет. Я просто прикидываю, что еще надо сделать в доме работников.

Пруденс с досадой выдохнула:

– Думаю, особо там нечего делать. Сейчас середина зимы, да и работников вроде все устраивает.

– Их, может, и устраивает, а меня – нет. – Сказав это, Брок пожалел, что эти слова сорвались с его губ.

– Что-то не так? А-а, тебе слишком коротка кровать. Или тебе нужно еще одно одеяло?

Брок вдруг поднялся из-за стола, пересек комнату и сел на софу рядом с Пруденс. Взяв ее за руку, он с трудом стал подыскивать слова, чтобы выразить то, что было у него на сердце.

– Кровать нормальная, Рыжая. Хорошо, что сейчас здесь никого нет. Я хочу тебе сказать, что ты мне очень нужна. Я...

На лице Пруденс появилось такое изумление, что слова застряли у него в горле. Он хотел сказать ей о том, о чем думал всю ночь – что он любит Пруденс Даниелс, любит в ней все – от ее рыжих волос до ее вздернутого носика. Размышления о Пруденс привели его к мысли, что ему стоит наконец осесть и завести собственный дом, чтобы мирно проводить у камина долгие зимние вечера.

Но Брок совсем не был уверен в ее ответе. Пруденс не раз высказывала свое мнение о мужчинах, и оно было совсем не лестным. После смерти сестры она им попросту не верила, и это неверие углублялось с каждым днем, который она посвящала заботам о своих подопечных.