Коррида, женщины, любовь..., стр. 33

— Что-что? — Она села в постели.

— Не что, а кто. Это человек, который добивает быка, если матадор не сумел до конца сделать свою работу. Не смотри финал корриды. Лучше отвернись.

Отвернуться?

— Завтра я не смогу быть с тобой. — Мигель погладил ее волосы и приподнял подбородок.

— Почему? — удивилась Стефани. Может, ему надо потренироваться?

— Скорее всего мне будет плохо.

— Плохо?

— Накануне корриды меня всегда мутит, я испытываю жуткие желудочные колики и потею, как боров. Я не хочу, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

Он не шутил.

Стефани инстинктивно понимала, что сегодняшний день — поворотный в их отношениях. Завтра настанет суббота, и часы начнут отсчитывать драгоценные секунды до начала корриды в «Лас-Вентас». А потом Мигель выйдет на арену и станет другим человеком. Он сам только что в этом признался.

И между ними все кончится.

Прощаясь, он долго и страстно целовал ее, и в этих поцелуях было отчаяние. Потом он пошел к двери и задержался на пороге, но не обернулся. Стоя к ней спиной, Мигель слегка тряхнул плечами и головой, словно освобождаясь от чего-то.

Чуть позже Стефани спустилась в гостиную и застала там Рея. На нем были шорты, майка и бандана.

— Завтра обещают сто градусов [12], — небрежно сообщил он. — Подумать только — коррида в такую жару! Вообще необычная погода для этого времени года.

Она рассказала Рею о вчерашней встрече с Франкосисом, но он заявил, что ничего не читал об этом в газетах.

— Раз ты не сказала Мигелю, то и я промолчу. Я лично проверил все городские гостиницы: нигде нет мест! Если ты опять его разозлишь, он вышвырнет нас на улицу.

— Я даже не знаю, кто фотографировал вчера меня и Франкосиса, — сказала Стефани, глядя, как Рей укладывает свою фотоаппаратуру в небольшую брезентовую сумку. Он собирался в «Лас-Вентас» вместе с Мигелем и Доминго, чтобы снимать быков — участников предстоящей корриды.

— Надеюсь, эти снимки нигде не появятся. У Мигеля раздутое самолюбие. Если он увидит тебя в объятиях Франкосиса, то, боюсь, нам с тобой придется ночевать под открытым небом. Доминго сказал мне, что вчера вечером Мигель был страшно сердит.

— Я хотела уехать и уже собирала вещи. Но он уговорил меня остаться.

— Да? А потом вы всю ночь кувыркались в постели? Ох, Стефани, надеюсь, ты знаешь, что делаешь! Впрочем, не волнуйся: я постараюсь держать язык за зубами.

— Я жалею, что вчера не взяла тебя с собой. И потом, не стоило так много пить. Я здесь постепенно спиваюсь. Просто сама себя не узнаю!

«Занимаюсь сексом, не предохраняясь», — мысленно добавила она и хлебнула пива из бутылки Рея.

— Ты в Испании…

— Что ты знаешь про стиль матадора? — Стефани взяла стопку пробных отпечатков и взглянула на фотографию Ренальдо. «Не забыть бы подробнее узнать о жизни этих бедных детей, которые бегают за матадорами». — Мигель сказал, что ему не нравится убивать быков.

— Я тоже об этом слышал… и читал. Мигель — так называемый танцор. Он завораживает зрителей своей грацией, а не умением орудовать пикой. А что?

Стефани пожала плечами.

— Тебе легче думать, что он не садист?

— Вот именно.

Рей протер фотофильтр.

— Ты идешь вечером?

— Куда? — растерялась Стефани.

Рей застегнул молнию на сумке.

— На вечеринку, которая устраивается в честь Мигеля.

— А!..

«Интересно, почему он мне ничего не сказал?»

— Там будут все его приверженцы. Но раньше полуночи она не начнется — это точно!

— Вот как? — Стефани взяла испанскую газету и сделала вид, что читает, хоть не понимала ни слова.

Рей встал и закинул сумку на плечо.

— Мигель что, не сказал тебе?

— Сказал, конечно. Но я хочу дописать статью — по крайней мере сделать все, что можно, до воскресенья. Потом приму ванну и лягу спать. Счастливо тебе провести время с быками!

Перед тем как уйти, Рей долго смотрел на нее.

Мигель вернулся на виллу поздно. Стефани читала на чердаке. Он поднялся к ней, но не обнял и даже не улыбнулся.

Это был уже не Мигель. Это был Эль Пелигро.

Стефани вдруг поняла: он превратился из обычного человека в недоступного идола, пока ходил смотреть на своих быков. Того мужчины, которого она знала, больше не существовало.

— Мы сейчас выходим, — сказал он безо всякого вступления. — Одевайся.

Мадрид радостно встречал своего блудного сына.

«Держитесь! Держитесь! На борту нет пилота. О Боже, самолет сейчас упадет!»

Глава 12

В лимузине, по дороге в клуб, Мигель почти не разговаривал. Он только спросил у Стефани, как она провела день и будет ли ее статья закончена к воскресенью. Но Галлео влез в разговор и что-то сказал по-испански, не дав ей ответить. Стефани сидела, зажатая между Доминго и братом Мигеля, зато Рею, сидевшему рядом с Мигелем, было весьма просторно.

Все происходило как в тумане.

Стефани старалась настроиться на журналистскую беспристрастность — делать заметки и наблюдать — и молила Бога, чтобы ее чувства не вырвались наружу.

На ней было красное шелковое платье без бретелек, открывающее свежий загар, и такого же цвета туфли на высоком каблуке. В окне лимузина она видела свое отражение: волосы, собранные в пучок на макушке, и безупречный макияж. Сегодня вечером ей хотелось хорошо выглядеть ради Мигеля, но он почти не обращал на нее внимания.

Когда они вошли в клуб, красивое заведение под названием «Тореро», там началась жуткая суматоха. Все — шеф-повар, официанты, даже служащие автостоянки — приветствовали Мигеля. Вся его свита, а также родственники, друзья и подчиненные из офисов уже собрались. Было много прессы, но репортерам разрешили осветить только приезд Мигеля. Телевизионщиков Доминго в клуб не пустил.

Наконец матадора и прибывших с ним усадили за столик. Потекли реки шампанского «Дом Периньон», на закуску подали белужью икру.

Все вокруг говорили про воскресную корриду. В клубе звучала в основном испанская речь. Стефани чувствовала себя покинутой. Она по-другому представляла себе этот вечер с Мигелем. Ее оттеснила от него толпа, в которой были очень представительные американцы.

Мигель раздавал автографы и позировал перед фотокамерами, а Стефани пила шампанское и наблюдала за происходящим. Сейчас Мигель стоял у столика в группе людей, смеялся, болтал и вообще вел себя так, как будто собрался гулять всю ночь. Небрежно отставив одну ногу, он расправил грудь и гордо повел плечами. Вот он, Эль Пелигро, великий матадор!

Стефани устала от сумасшедшего грохота музыки и мелькания стробоскопических огней, летавших по залу, точно кометы. Мигель хотел было сесть за столик, но чьи-то руки его удержали. Рядом с ним стояла ослепительная красавица… Дженна Старр!

Замелькали фотовспышки. Кинодива по-хозяйски обняла матадора, а тот опустил руки на ее ягодицы и что-то зашептал ей на ухо. Ни дать ни взять — влюбленная парочка! Ослепленная гневом, Стефани вскочила с места, чтобы выцарапать сопернице глаза.

И тут она увидела Палому.

Толпа хлынула к новоявленной невесте. На девушке было платье, которое Мигель привез ей из Калифорнии. Она казалась настоящей богиней. Заметив ее, матадор высвободился из объятий Дженны. На скулах у него ходили желваки.

Палома медленно направилась к нему. Покачивая бедрами и выставив полуобнаженную грудь, она кивала попадавшимся в толпе знакомым, потом с громким возгласом бросилась в объятия Мигеля и запечатлела на его устах долгий страстный поцелуй. Наконец испанка обернулась и в упор посмотрела на Стефани. В ее взгляде плескалось целое море ненависти.

Она знает про вчерашнее! Стефани помертвела от стыда. Она вовсе не хотела обидеть Палому. Интересно, кто ей сказал? Франкосис? Похоже, в среде испанских тореро успешно действует тайная контрразведка.

Палома обняла Мигеля за шею и что-то нежно проговорила по-испански, явно пытаясь разозлить Стефани. И это ей удалось. До прихода Паломы Стефани думала, что хуже и быть не может. Как же она ошибалась!