Не бойся полюбить, стр. 21
— Какая самоуверенность, мистер Бартон.
— Дорогуша, в Люке мои гены, я прожил втрое больше лет, чем его отец, значит, я не ошибся и выбрал верный путь. Мои гены первичны, а его отца — вторичны.
— Ох, можно подумать, ты что-то смыслишь в генетике.
— Знаешь, если бы из моего рода кого-то и стоило бы клонировать, то это меня. — Джордж выпятил живот и зашевелил нафабренными усами.
— Ты хочешь сказать, что при клонировании надо было бы повторить и эти усы? — поддела мужа Джулия.
— Это моя гордость. Я посоветую Люку отпустить такие же с годами.
— Не уверена, что Кэрри Холт окажется такой же терпеливой, как и я.
Джордж подкрутил усы и вызывающе взглянул на жену.
— Если ты уверена, что не ошиблась в выборе девочки, то она с ним справится.
— Не ошиблась. Если бы не она, то у нас не было бы Пипы…
— У нас не было бы двух Пип, — проворчал Джордж.
— Не стоит об этом. — Джулия накрыла своей ладонью его руку.
— Ладно, обе Пипы остались живы, обе счастливы. Хочешь, я позову ее?
— Не трудись, она уже давно здесь. — И Джулия провела ногой по спине лежащей под столом Пипы.
— А еще говорят, что животные не мыслят, — восхитился Джордж.
— Я бы сказала, что это люди не дают себе труда мыслить, они живут по инерции, потакая собственной лени, — ответила Джулия. — Ты вспомни, даже наши хорошие знакомые никак не могут поверить, что Пипа научилась быть собакой!
— Ты только Пипе не говори, что она собака. — Джордж понизил голос до шепота. — А то она обидится.
— Итак, подведем итоги наших усилий на данный момент. Сейчас Люк и Кэрри в Миннеаполисе. — Джулия посмотрела на часы. — Не знаю, как у них дальше сложатся отношения, но сейчас, я думаю, они в постели.
— Какая ты все-таки… циничная, — с улыбкой попенял ей Джордж.
— Я прагматичная, дорогой. Конечно, физическое влечение — не для всех повод выходить замуж, но без него не бывает счастливого брака.
— Ты исходишь из собственного опыта? — прищурившись, осведомился Джордж.
— Да, и из своего в первую очередь. Но должна сказать тебе, ты меня привлек не только телом…
— Которое ты сама восстановила, да? Я привлек тебя как твое творение, ты почувствовала себя Всевышним!
— Перестань молоть ерунду. Я оценила тебя по всем параметрам и поняла, что справлюсь и с тобой, и с твоим «Джокер-паудер».
— Как же я мудро поступил, не рассиропился и не уступил тебе ту акцию, единственную, которую ты хотела у меня выцарапать!
— Я хотела не единственную акцию, великий экономист, а пятьдесят первую.
— Ха-ха! Но я-то не дал ее тебе! Иначе ты бы стала владелицей контрольного пакета! Ты бы взяла надо мной верх!
— Перестань, твоя мужская натура так и лезет на передний план.
— Верно подмечено. Она всегда лезет на передний…
— Джордж Бартон, прекрати ёрничать. Скажи, как ты думаешь, ты, мужчина, уже пора дать команду готовить акции к передаче Люку и Кэрри? И сколько процентов мы при жизни отдадим им?
— Основываясь на собственном опыте, я уверен, что для счастливого брака мужу и жене нужны равные доли. Ведь мухе и жена — половинки единого целого.
— Что ж, пока мы живы, я думаю…
— Согласен, давай на каждого по двадцать пять процентов, — предложил Джордж.
— Значит, у нас у всех окажется поровну, — торжествующе подытожила Джулия. — Это поможет нам всем сблизиться вокруг «Джокер-паудер».
— Но это будет свадебный подарок, ты согласна? — на всякий случай решил уточнить Джордж. — Свою любовь они должны взрастить сами.
— У них будет любовь, поверь мне. — Джулия улыбнулась. — Просто мы будем издали следить за ними, как на охоте за добычей, и направлять в нужную сторону.
— Что ж, тебе виднее. Когда ты хочешь передать акции?
— Я велю Стоксу начать готовить документы.
— Согласен, но…
— Тебя все-таки что-то смущает?
— А ты уверена, что мы действительно вправе вмешаться в жизнь Люка и кардинально изменить ее?
— Но ведь он своими проповедями вмешивается в жизнь других людей? А чем мы хуже?
Джордж засмеялся.
— Но он слышит голос Творца.
— Я тоже слышу, не глухая, — заявила Джулия. — Или у меня проблемы со слухом? Если да, то скажи.
— Пока не жалуюсь, — хмыкнул Джордж. — Что же тебе говорит Творец?
— Тебе сказать правду?
— Ты думаешь, я глухой?
— Ну-ну, интересно узнать, как ты трактуешь его слова.
— Хорошо, слушай внимательно, — важно изрек Джордж. — Мы оба, ты и я, Джордж и Джулия Бартон уверены, что должны вмешаться в жизнь этих молодых людей, потому что беспокоимся об их долгой жизни и о долгой жизни нашего детища — «Джокер-паудер».
Глаза Джулии сверкнули.
— Плесни-ка еще одну порцию, — попросила она. — Давай выпьем за успех нашего дела!
— И за химическую реакцию, возникающую между мужчиной и женщиной.
Глава девятая
Любовь и булочки
Люк даже предположить не мог, что Кэрри способна на подобную выходку. Он мотал головой, меряя шагами свою гостиную, окна которой выходили в церковный сад. Люк копал в нем землю вчера весь день и сегодня полдня, чтобы унять свои взвинченные нервы.
Нет, конечно, он не мог предположить подобное, это было противоестественно для женщины-прихожанки, а других женщин Люк видел мало. Тильда и те немногие, с которыми ему доводилось встречаться ради плотских утех, не в счет. А поспешный отъезд? Кэрри повела себя как птица небесная — посидела на ветке, почирикала, потом вспорхнула — и нет ее. Улетела.
Люк посмотрел в окно и усмехнулся — именно это только что проделал зяблик. Раз — и нет его. Вон, даже ветка еще качается.
А у него? Дрожит душа?
Да, конечно, но только от желания погнаться за Кэрри. Теперь-то совершенно ясно, не быть ему проповедником, разве пастор Мэттью простит ему такое?
Люк покачал головой и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Внутри было тихо, Люку казалось, что его душа затаилась, опасаясь подать ему знак. Он вспомнил разгоряченное и очень искреннее лицо Кэрри, когда она вышла в церковный проход и высказала все, что хотела. Она была хороша, эта смелая, яркая девушка. Ее рыжеватые волосы блестели в лучах солнца, проникающих в окна. На секунду Люку померещилось, что вокруг головы Кэрри он видит сияние, но стоило ему шевельнуться, как он увидел другой огонь — в глазах пастора Мэттью.
Едва подумав о Мэттью, Люк увидел пастора, который направлялся к его дому решительными шагами, не глядя по сторонам. На преподобном был твидовый пиджак и темно-синие джинсы, маленькая ухоженная бородка торчала вперед, во всем облике сквозила решительность.
Люк замер, первой мыслью было: как же Мэттью поведет себя? Прикажет тотчас убираться отсюда подальше? Станет уговаривать просить прощения у прихожан за то, что возбудил их разум, привезя сюда эту женщину? Уговаривать немедленно обвенчаться с Мэрион и уехать в другой город, в другой приход? Люк не знал, но ожидал разговора с интересом, поскольку ответ своей души уже услышал.
Он вспомнил, что в тот миг, когда Кэрри вышла из церкви, небо за окнами потемнело, а золотистый диск солнца нырнул в густое облако, угрожающее бурей. Люк почувствовал, что Небо закрылось для него, и он услышал неведомый голос, который произнес: «Ты артист, Люк. Ты сам это знаешь».
Он обвел глазами прихожан, увидел их горящие взоры, по которым ясно понял, как они относятся к тому, что только что произошло в церкви.
«Ты артист, Люк». Но это вовсе не означает, что ему нужно срочно лететь в Голливуд или наниматься в труппу бродячих актеров. Это означало лишь одно: ему надо перестать лгать себе, будто он не сможет жить без церковной кафедры. Или точнее сказать, что он не переживет без церковной кафедры.
Входная дверь открылась, на пороге появился Мэттью. Люк поймал себя на том, что хотел бы увидеть на пороге Кэрри, впрочем, это было бы чем-то из области инфернального. Что могло появиться на его пороге? Ее тень? Ее дух? Сама она давно улетела из Штатов, о чем сообщила ему по электронной почте в ту же ночь.