Длиною в жизнь, стр. 27
— Мы разошлись потому, что начали сторониться друг друга и чувствовали себя несчастными. Ты слишком много работал. — Это было чистой правдой, однако не отвечало на поставленный Кевином вопрос. Но Трейси продолжала говорить, уповая на то, что чем больше скажет, тем надежнее сможет убедить его в своей правоте. — Мы не знали, о чем разговаривать, мы даже перестали заниматься любовью! Наш брак полностью распался, и я вынуждена была уйти. Все это очень больно, Кевин.
Его лицо исказилось от страдания и гнева, а голос, когда Кевин заговорил, был пропитан сарказмом:
— Однако даже после всего этого Лидия сумела уговорить тебя вернуться. Как она это сделала? Заставила тебя почувствовать себя виноватой? Или умоляла пожалеть бедного несчастного Кевина, которому некому помочь?
— Нет, прошу тебя! — вскричала Трейси. — Все было совсем не так, как ты говоришь! Я думала о другом…
— В самом деле? Ну и о чем же ты думала?
— Я… Нет, я вообще не раздумывала, а просто собралась и приехала.
— Просто собралась и приехала?
— Да, я должна была так поступить.
— Должна была? — насмешливо поинтересовался он. — Ну и кто же тебя заставлял?
— Я не то имела в виду. — Трейси досадливо поморщилась. — Мне просто не удается выразить словами обуревавшие меня тогда чувства. Ты нуждался в помощи, поэтому я и приехала, не раздумывая ни минуты.
Истина была проста — и теперь Трейси отчетливо это понимала. Она действовала не из жалости или из чувства долга — ею двигала любовь к Кевину.
Трейси на мгновение закрыла глаза, чтобы набраться мужества для решающего признания, и — будто в омут с головой бросилась — выпалила:
— Я приехала потому, что никогда не переставала любить тебя, Кевин. В глубине души я все время тебя любила.
— Но при этом ты же от меня и ушла! — грубо напомнил он. — И даже, черт бы тебя подрал, развелась со мной!
Трейси беспомощно обхватила себя руками, словно пытаясь защититься, как от безжалостных слов Кевина, так и от его гнева.
— Да, мне не следовало с тобой разводиться, но я это сделала.
Потому что больше не могла жить с тобой и не могла терпеть эту боль. Я должна была уехать. Ты не хотел со мной разговаривать, ты делал вид, что ничего не случилось, ты не хотел помочь мне, когда я буквально умирала от горя. И каждый раз, когда я хотела поговорить с тобой, ты уходил прочь.
У нас был ребенок! — хотелось ей крикнуть ему в лицо. У нас была крошечная дочурка, Кевин, и она умерла! А ведь ей было всего четыре месяца. Однажды утром мы нашли ее в кроватке окоченевшей и неподвижной — ты помнишь это, Кевин? А помнишь, как я закричала, зовя тебя на помощь, и как мы схватили ее и принялись растирать и тормошить, надеясь, что она еще проснется? Помнишь ли ты это?
Ее сердце буквально рвалось из груди. Трейси повернулась и, едва переставляя ноги, вышла из кухни. Сейчас, когда Кевин ожесточен и вне себя от гнева, нельзя говорить ему ничего подобного.
Трейси вошла в спальню и заперла за собой дверь. Присев на край кровати, и слегка раскачиваясь в надежде успокоиться, она взмолилась:
— Господи, сделай же что-нибудь, чтобы хоть немного облегчить эту боль!
Уже несколько часов она лежала в постели и не могла заснуть, вспоминая запальчивые обвинения Кевина: «Ты, черт бы тебя подрал, развелась со мной!»
Да, у Кевина были основания чувствовать себя до глубины души уязвленным: он ей доверял, а она его обманула.
Однако — и это было хуже всего! — он сомневался в ее любви к нему.
— Какое мне дело до того, что он разгневался, — громко сказала Трейси, — и какое мне дело до того, что он говорит или делает. Я все равно его люблю.
«Я люблю его» — эти слова рефреном звучали в ее мозгу на протяжении всей ночи, когда она ждала и не могла дождаться благословенного сна.
Нет, мне следует убедить Кевина в своей правоте! — внезапно решила Трейси. И я не позволю ему избавиться от меня!
Она откинула одеяло и быстро встала с постели.
18
Кевин лежал на спине, повернув лицо к широко открытому окну. Занавески были отдернуты. Прохладный ночной воздух проникал в комнату, принося с собой аромат сырой земли и хвои. Трейси быстро скинула на пол свою ночную сорочку и скользнула под одеяло. Кевин беспокойно пошевелился, но не проснулся. Трейси лежала неподвижно, глядя на полную луну и пытаясь хоть немного успокоить бешеное биения пульса, но безуспешно.
Повернувшись на бок, Трейси придвинулась к Кевину и положила голову ему на плечо. Если ее бил озноб, то от него исходил жар. Она положила ладонь на грудь Кевина, чувствуя равномерные удары сердца. Внезапно он что-то сонно пробормотал и, освободив правую руку, прижал Трейси к себе.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Кевин заворочался, снова что-то пробормотал и затих. Какое-то время Трейси лежала молча, наслаждаясь теплотой и надежностью сильного мужского тела и постепенно успокаиваясь. Вместе с успокоением пришла и абсолютная уверенность в том, что она будет любить Кевина вечно.
— Кевин.
— Что? — сонно отозвался он.
— Я люблю тебя, — дрожащим голосом повторила она.
— Я тоже тебя люблю, — едва слышно ответил он, удовлетворенно вздохнув.
Трейси улыбнулась, испытывая облегчение, нежность и неописуемое чувство радости. Ей хотелось поцеловать Кевина и заняться с ним любовью, чтобы на деле доказать глубину своих чувств.
Внезапно он проснулся и повернулся к ней.
— Трейси?
Она посмотрела в его лицо, залитое серебристым лунным светом, и прошептала:
— Закрой глаза.
Кевин послушно прикрыл веки, и тогда Трейси стала его целовать — нежно и ласково. Он отвечал с такой бешеной, голодной страстью, что Трейси мгновенно преисполнилась блаженным ликованием.
Внезапно Кевин отодвинулся, издал сдавленное рычание и, словно только сейчас осознав происходящее, спросил:
— Что ты здесь делаешь?
— Хочу заняться с тобой любовью, — просто ответила она. — Ты нужен мне, Кевин, потому что я люблю тебя.
— Трейси… — пробормотал он, умудрившись вложить в коротенькое слово целую гамму чувств.
Она нашла его руку и ухватилась за нее, словно боясь, что Кевин уйдет.
— Я не притворялась, не обманывала и не играла ни в какие игры, когда мы занимались любовью. Я всегда хотела тебя и сейчас хочу, — ее голос дрогнул, — и ты знаешь это, не можешь не знать.
— Да, знаю, — признался Кевин, привлекая ее к себе и нежно поглаживая по спине.
Трейси блаженно улыбалась, ощущая его дыхание на своей щеке. Кевин тоже любит ее — и теперь в этом невозможно усомниться.
Кевин не прогнал ее, не заявил, что не хочет видеть ее в своей постели, — а ведь Трейси опасалась именно этого!
— Я был зол, — пробормотал он, — однако я просто не в состоянии долго на тебя злиться, потому что слишком люблю.
— Знаю… Все в порядке.
— Ты не уйдешь? — сонно спросил он, закрывая глаза.
— Нет, не уйду.
И Трейси снова начала целовать Кевина, сначала медленно и лишь легко касаясь губами, но постепенно все более жадно и страстно, пробуждая от сна и заставляя все сильнее биться его сердце и учащаться дыхание. Она ласкала Кевина губами и руками, наслаждаясь осознанием своей власти над его телом.
— Трейси…
— Тихо, не двигайся и ничего не говори. Я сама сделаю все, что нужно.
Теперь Кевин лежал на спине с открытыми глазами, позволяя Трейси делать все, что вздумается. Наконец, не выдержав утонченно-упоительных ласк, застонал и опрокинул Трейси навзничь. Его губы были горячими, а поцелуи настолько страстными и обжигающими, что Трейси не смогла сдержать страстных стонов, рвущихся из полуоткрытых губ. Она полностью утратила контроль над собой, целиком отдавшись томительно-сладостному возбуждению. Кевин целовал ее груди, нежно проводя языком по набухшим соскам, а Трейси ерошила его волосы — ей всегда нравилось погружать пальцы в густые волосы мужа.