Убийство в доме викария, стр. 34

– Забыла тебе сказать, Лен. Мисс Марпл приглашает нас зайти сегодня вечером, после обеда. Поразвлечь племянника. Она опасается, что ему тут скучно. Я обещала, что мы придем.

– Прекрасно, милая.

– Что это ты рассматриваешь?

– Ничего. – Я сжал пальцы в кулак, посмотрел на жену и сказал: – Если уж и ты не сумеешь развеселить мистера Рэймонда Уэста, значит, ему угодить невозможно.

Моя жена сказала: «Как тебе не стыдно, Лен» – и покраснела.

Она ушла, и я снова разжал пальцы.

У меня на ладони лежала сережка с голубой бирюзой, окруженной мелким жемчугом.

Драгоценность была необычная, довольно приметная, и я помнил совершенно точно, где видел ее в последний раз.

Глава 21

Не стану утверждать, что когда-либо испытывал особую симпатию к мистеру Рэймонду Уэсту. Я знаю, что его считают прекрасным прозаиком, а стихи принесли ему широкую известность. У него в стихах нет ни одной заглавной буквы; как я понимаю, это основной признак авангардизма [26]. Все его романы о пренеприятных людях, влачащих неимоверно жалкое существование.

Он по-своему, несколько покровительственно, любит «тетю Джейн», которую часто прямо в глаза зовет «Пережиток».

Она слушает его разглагольствования с весьма лестным вниманием, и, хотя у нее в глазах иногда мелькает насмешливый огонек, я уверен, что он никогда этого не замечает.

С решительностью, которая могла бы польстить самолюбию, он обратил все свое внимание на Гризельду. Они обсудили современные пьесы, потом заговорили о современных вкусах в декоративном искусстве. Хотя Гризельда притворно посмеивается над Рэймондом Уэстом, мне кажется, что она поддается чарам его красноречия.

Я беседовал с мисс Марпл (о чем-то совсем скучном), и до меня не один раз доносилась фраза: «Вы похоронили себя в этой глуши». Наконец этот рефрен начал действовать мне на нервы. У меня внезапно вырвалось:

– Вы считаете, что мы здесь безнадежно отстали от жизни?

Рэймонд Уэст взмахнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой.

– Я считаю Сент-Мэри-Мид, – многозначительно отчеканил он, – лужей со стоячей водой.

Он взглянул на всех вызывающе, ожидая возражений, но никто не возмутился; мне кажется, это его разочаровало.

– Сравнение не очень удачное, милый Рэймонд, – живо отозвалась мисс Марпл. – Мне кажется, если посмотреть в микроскоп на каплю воды из стоячей лужи, жизнь там, наоборот, так и кипит.

– Конечно, там кишит всякая мелочь, – сказал литератор.

– Но ведь это тоже жизнь, в принципе мало отличающаяся от всякой другой, – сказала мисс Марпл.

– Вы равняете себя с инфузорией из стоячей лужи, тетя Джейн?

– Мой милый, это же основная мысль твоего последнего романа, я запомнила.

Остроумные молодые люди обычно не любят, когда их собственные изречения обращают против них. Рэймонд Уэст не был исключением из этого правила.

– Я говорил совсем не о том, – отрезал он.

– Жизнь в общем везде одинакова, – продолжала мисс Марпл своим негромким, спокойным голосом. – Человек рождается, потом растет, взрослеет, сталкивается с другими людьми, обкатывается, как галька, потом женится, появляются новые дети...

– А финал один – смерть, – подхватил Рэймонд Уэст. – И не всегда имеется свидетельство о смерти. Порой умирают заживо.

– Раз уж мы заговорили о смерти, – сказала Гризельда. – Вы знаете, что у нас здесь произошло убийство?

Рэймонд Уэст взмахнул сигаретой, отметая убийство одним жестом.

– Убийство – это так грубо, – сказал он. – Меня это не интересует.

Я ни на минуту не поверил его словам. Как говорят, весь мир любит любовь; переиначьте эту пословицу применительно к убийству, и она станет еще более правдивой. Это истинная правда: ни один человек не останется равнодушным к убийству. Люди простые, как я и Гризельда, откровенно в этом признаются, а такие, как Рэймонд Уэст, непременно должны поломаться, напустить на себя притворную скуку, хотя бы на первые пять минут.

Однако мисс Марпл выдала племянника, заметив:

– Мы с Рэймондом во время обеда только об этом и говорили.

– Я всегда интересуюсь местными новостями, – поспешил вмешаться Рэймонд. Он одарил мисс Марпл ласковой, снисходительной улыбкой.

– А у вас есть своя версия, мистер Уэст? – спросила Гризельда.

– Если рассуждать логически, – сказал Рэймонд Уэст, в который раз помахивая своей сигаретой, – Протеро мог убить только один человек.

К его удовольствию, мы замерли, ловя каждое слово.

– Кто? – спросила Гризельда.

– Викарий, – ответил Рэймонд, обличающе нацелив на меня палец.

Я опешил.

– Само собой, я знаю, что вы его не убивали, – успокоил он меня. – Жизнь никогда не соответствует идеалу. Подумайте, какая блестящая драма, как это естественно: церковный староста злодейски убит в кабинете викария самим викарием. Что за прелесть!

– А по каким мотивам? – спросил я.

– О, это самое интересное. – Он выпрямился на стуле, позабыв про сигарету, и она погасла. – Я бы сказал – комплекс неполноценности. Возможно, слишком много подавленной агрессивности. Я бы с удовольствием написал об этом роман. Можно здорово закрутить интригу. Неделю за неделей, год за годом он видит своего недруга то в ризнице, то на пикниках для мальчиков из хора, собирающего пожертвования в церкви, несущего их к алтарю. Не перестает ненавидеть этого человека и каждый раз подавляет ненависть. Это не подобает христианину, и он не станет лелеять ненависть в сердце. А она грызет и терзает его втайне, и в один прекрасный день... – Он сделал выразительный жест.

Гризельда повернулась ко мне:

– Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное, Лен?

– Никогда, – честно ответил я.

– И все же я слышала, что вы не так давно желали его смерти, – заметила мисс Марпл.

(Деннис – негодный мальчишка! Конечно, я сам виноват – не стоило мне говорить подобные вещи.)

– Каюсь, не сдержался, – признался я. – Порой говоришь несусветные глупости, но в то утро он меня довел до белого каления, честное слово.

– Какая жалость, – сказал Рэймонд Уэст. – Понимаете ли, если бы ваше подсознание жаждало его смерти, оно бы не допустило, чтобы вы высказались вслух. – Он вздохнул. – Моя версия рухнула. Скорее всего, это самое прозаическое убийство – месть браконьера или что-нибудь в этом роде.

– Ко мне сегодня заходила мисс Крэм, – сказала мисс Марпл. – Я повстречала ее в деревне и спросила, не хочет ли она посмотреть на мой садик.

– Она так любит садоводство? – спросила Гризельда.

– Вовсе нет, – отвечала мисс Марпл, едва заметно подмигивая. – Но это прекрасный предлог для разговора, вам не кажется?

– А какого вы о ней мнения? – спросила Гризельда. – Я думаю, она не такая уж плохая.

– Она много мне порассказала, – заметила мисс Марпл. – О себе, о своей семье. Кажется, они все умерли в Индии. Грустно, знаете ли. Кстати, эти выходные она проведет в Старой Усадьбе.

– Что?

– Да-да, кажется, миссис Протеро ее пригласила или она сама напросилась, не знаю, каким образом это устроилось. Нужно сделать какую-то секретарскую работу, там накопилась целая куча писем. Это для нее большая удача. Доктор Стоун в отъезде, и девушке нечем заняться. Раскоп был преинтересный, правда?

– Стоун? – повторил Рэймонд. – Археолог?

– Да, он производит раскопки. Во владениях Протеро.

– Замечательный человек. Влюблен в свою профессию, – сказал Рэймонд. – Мы познакомились недавно на званом обеде, с ним необыкновенно интересно говорить. Надо будет зайти к нему, повидаться.

– К сожалению, – сказал я, – он только что уехал в Лондон на все выходные. Постойте, да вы с ним столкнулись сегодня днем на вокзале.

– Я столкнулся с вами. А при вас был какой-то коротышка в очках.

– Ну да, доктор Стоун.

– Помилуйте, дорогой мой, это был вовсе не Стоун.

– Как не Стоун?

– Не археолог, во всяком случае. Я его прекрасно знаю. Этот тип вовсе не Стоун, ни малейшего сходства.